Страница 1 из 41
Антоний Фердинанд Оссендовский
ТАЙНА ТРЕХ СМЕРТЕЙ
Избранные сочинения
Том I
ТАЙНА ТРЕХ СМЕРТЕЙ
От составителей
Имя польско-русского писателя, ученого, путешественника и авантюриста Антония Фердинанда Оссендовского (1876–1945) появилось уже в первом списке авторов, чьи произведения были намечены к изданию в будущей серии Polaris издательства Salamandra P.V.V. Хотя к тому времени некоторые сочинения Оссендовского уже были переизданы или переведены (включая прославившее автора мемуарно-художественное повествование Звери, люди, боги), основной корпус его дореволюционных сочинений оставался рассеянным по страницам раритетной периодики и безусловно нуждался в переиздании.
Однако свою первоочередную задачу мы видели в публикации наиболее крупных научно-фантастических произведений Оссендовского, оставивших заметный след в истории русской, а позднее и советской фантастики. Одной из первых книг серии Polaris стал сборник Бриг «Ужас» (2013), включивший повести Грядущая борьба и Бриг «Ужас». В 2016 г. нами была впервые с 1915 г. переиздана фантастическая повесть Женщины, восставшие и побежденные; отдельные рассказы Оссендовского были также включены в продолжающуюся многотомную антологию Фантастика Серебряного века. Одновременно велась работа по подготовке собрания избранных сочинений Оссендовского, которое мы теперь представляем читателям.
В издание включены лишь произведения, написанные Оссендовским в России и на русском языке[1].
В первый том, Тайна трех смертей, вошли фантастические и приключенческие рассказы 1909–1914 гг., а также избранные очерки. В приложениях даны статьи о китайской литературе, опубликованные Оссендовским в журнале Аполлон в 1911 г.
Том второй, Бриг «Ужас», включает фантастические повести 1913–1915 гг. Бриг «Ужас», Грядущая борьба и Женщины, восставшие и побежденные.
В третьем томе, Перуново урочище, представлена серия остросюжетных рассказов о быте золотых приисков и жизни на Дальнем Востоке, рассказы из условного авторского цикла Старый Петербург и другие рассказы и очерки из периодики конца 1900-х — 1910-х гг.
Заключительный четвертый том собрания, Мирные завоеватели, включает скандальную титульную повесть, военные рассказы (два из которых имеют отношение к мистическо-агитационной фантастике) и биографический очерк.
Настоящее издание, являясь первым и достаточно представительным собранием русской художественной прозы А. Оссендовского, не претендует на исчерпывающую полноту. В частности, в него не вошли публицистические статьи, научные работы, некоторые рассказы, напечатанные в периодике либо сохранившиеся в архивах и повесть о тюремном быте и нравах Людская пыль (В людской пыли, 1909, 1911); справочный аппарат сведен к необходимому минимуму.
В ходе подготовки издания с нами делились своими соображениями и отдельными материалами недавно ушедший из жизни журналист, издатель и фантастовед В. Буря, а также М. Поляков, А. Степанов и Е. Тверский; всем им мы приносим глубокую благодарность.
М. Фоменко, А. Шерман
октябрь, 2019
ЭХО СЕДОЙ СТАРИНЫ
Он только что прибыл в Китай, страну спокойных людей и старых легенд.
Бродил по улицам и рынкам Пекина и с любопытством рассматривал толпу полуголых или пестро одетых людей с длинными косами и мудрыми глазами.
Он подолгу беседовал с маленькими, смелыми детьми, и они говорили ему страшные, чудные сказки о семикрылом драконе Люн и о злой Ши-су, змее, владычице моря…
Однажды внимание его привлекла группа оборванных, полуголодных кули, жадно слушавших слепого певца. Тонкие, загорелые пальцы слепца бегали по струнам самодельной цитры.
Пели струны, гудя, как ветер в ветвях тамариска и грабов, и рассказывал певец седые былины.
— Великий сын неба, богдыхан, повелитель Пэ-синя, могущественный Цинь-ши-хуан-ди справлял день семидесятой зимы.
— Семьдесят раз видел седовласый, подобный вершине Мо-то-линь, повелитель, как желтели лужайки сада под сильными ударами зимнего тайфуна и дождя, слёз высоконависших облаков…
— Согнулся Цинь-ши-хуан-ди, и глаза его тускло смотрели на низко склонившихся перед ним вельмож и князей, а уши слабо различали приветственное «тау-хо» народа, собравшегося в сады Го-кон-га.
— Но вот поднялся и с поклонами встал перед богдыханом грозный князь Циня, У-гун, и молитвенно произнес:
— «Мудрый, великий владыка! Склони ко мне свой милостивый слух и внемли верному рабу твоему. Моя земля, которую омывают пенная Хунг-хэ и глубокая Та-э, шлет тебе дар.
— Это — красивейшая девушка страны. Имя ее, как призывный звон священной струны жрецов Дао. Имя это Тао-инь-мо.
— Она как облако, уносящееся с северных склонов Чан-бо-шана, а румянец ее ланит — поцелуй утренней зари.
— Она стройна, как пальма с Янь-тце, и горда, как пантера лесов Сям-Тур.
— Ее отец, Чжао-ли-жан-фэй, отдает ее тебе, владыка, как жену, любовницу и рабу…
— Именем предков великих и малых родов весь горный Цинь предвещает тебе, седовласый властелин счастливого твоею мудростью Пэ-синя, великий огонь любви, утехи страсти, долгую жизнь и неугасающую радость в жарких объятиях Тао-инь-мо».
— Вошла девушка… и блеснули потухающие глаза владыки.
— Два года прошло с той поры… два быстролетных пэ-тьен[2] умчались после того, как князь Циня, У-гун, принес владыке на-цай[3].
— И занемог Цинь-ши-хуан-ди, а ученые жрецы и маги предсказали ему, что близится великий конец, когда повелитель Пэ-синя сольется навсегда с сонмом «ста духов».
— Дряхлый повелитель приказал выковать огромную сводчатую пещеру в скале горы Ли, где повелел поставить гроб со своим державным телом, на третий день после вечерней молитвы Тси-то-янь, поручающей его заботам великих и малых духов неба…
— Днем и ночью… три длинных месяца… семьсот тысяч рабочих рыли землю и ковали крепкую скалу, превращая ее в храм с причудливыми колоннами и стенными украшениями, обтесывая огромные обломки скал и придавая им форму добрых и злых богов и богоподобных предков державного повелителя Пэ-синя.
— Было все готово, и лишь триста человек искусных мастеров из Шао-бо-эиня украшали стены склепа, когда умер богдыхан…
— Настал третий день, — день погребения… день новых смертей…
— Двадцать два белоснежных мула, обвешанных серебряными, сладкозвучными колокольчиками, с белыми перьями на головах, везли красную боевую колесницу господина с тяжелым гробом из тысячелетней сикоморы, крепкой как камень и скованной золотыми скобами.
— За колесницей шли тридцать жен богдыхана…
— Тридцать бесплодных жен, неутешных вдов, и среди них юная Тао-инь-мо.
— Она видела голубое, веселое небо и яркие цветы лесов и лугов Синя и толпы лежащего ниц народа…
— Она слышала беззаботное пение птиц; и плеск недалекой реки, и причитания плакальщиков, и визг длинных флейт, и дрожащие стоны медных гонгов…
— Далеко… далеко… звучали призывные рога смерти…
— Дошли мулы до пещеры в горе Ли… Жрецы и старые бонзы Дао и хранители капищ Лао-Цзы внесли гроб владыки, ввели тридцать вдов и бичами загнали оканчивавших работу мастеров из Шао-бо-эиня…
— Ушли бонзы и жрецы, отдав гробу и живым семь последних земных поклонов и произнеся семь молитв «тао-ши-янь».
1
Исключением являются рассказы Бушидо и Харакири, вошедшие в первый том: эти два авторизованных перевода, напечатанные в 1932-33 гг., включены нами по той причине, что они представляют собой, видимо, последние прижизненные русские публикации писателя.
2
Пэ-тьен — год (Здесь и далее прим. авт.).
3
Подарки при обряде сватовства.