СССР и Второй фронт

Отношения СССР с Румынией и Венгрией носили в то время характер достаточно сдержанный, но еще не открыто враждебный, хотя Венгрия режима Хорти была полностью построена на антикоммунизме, однако венгры всячески стремились избежать участия в новой большой войне, поэтому их силы даже в начале 1941 г. носили ограниченный характер. Главным направлением удара, по Б.М. Шапошникову, должно было стать пространство севернее Полесья, поэтому главное было прикрыть пути на Смоленск и Великие Луки. Такой сценарий, как удар из Восточной Пруссии в направлении Каунаса с выходом в бассейн Немана (что реально и предполагал штаб сухопутных войск вермахта), Б.М. Шапошниковым в расчет не брался; правда, он полагал, что немцы могут двинуть свои войска через Латвию, хотя главным направлением будет оставаться все равно Северное Полесье. Но именно этот план реализует ГА «Север» летом 1941 г., что позволит немцам достаточно быстро выйти к Пскову, а затем отсечь Ленинград от остальной страны уже в начале сентября 1941 г. Кроме того, по плану генерала Маркса, главный удар германских войск должен был идти именно через бассейн Западной Двины с выходом к Ленинграду и Валдайской возвышенности.

В июне 1941 г. ГА «Север» атаковала все-таки через территорию Литвы, то есть южнее Зап. Двины, 3-я ТГ Германа Гота сумела выйти в тыл правому флангу Западного фронта именно через район Каунаса. Таким образом, вермахт реализовал план наступления в Литве, составленный еще в 1938 г., но с другими несколько целями и при других условиях, только в роли литовской армии, которую предполагалось разрезать пополам, а затем разбить по частям после захвата Каунаса, выступили советские войска. Но Литва в планах Б.М. Шапошникова в конце 1938 г. не фигурировала.

Методы противодействия, по Б.М. Шапошникову, сводились к контрнаступлению к югу и северу Полесья. Ставка делалась не на количество дивизий и солдат, но – на насыщенность техникой, последний фактор должен был позволить отбросить немецко-польские войска от Минска и нанести удар на Гродно и Свенцяны.

Как показали дальнейшие события, никакого союза между Германией и Польшей состояться не могло, Гитлер был настроен категорически антипольски. Республики Балтии удалось склонить к сотрудничеству с Советским Союзом дипломатически, режим Улманиса в Латвии относился крайне негативно к немцам в целом (на базе борьбы с германскими интервентами и состоялась буржуазная Латвия в 1918–1920 гг.).

Тем не менее план Б.М. Шапошникова, встретивший почти полное одобрение у К.Е. Ворошилова (правда, последний все-таки делал акцент на восточном направлении), повлиял на рост выпуска вооружений, капитального строительства в военной промышленности и научно-исследовательские разработки, только на науку ГАУ было выделено 153 млн руб. Артиллерия получила приоритет в планах Сталина и Ворошилова, в 1938 г. на производство артвооружений были выделены 4,3 млн руб., в 1939 г. – 8,6 млрд руб., когда в 1937 г. – 1,9 млрд руб.[71] При этом на оборону в 1938 г. ушло 23 150 млн руб., когда в 1939 г. план расходов по этой статье составил 40 885 млн руб.[72]

Таким образом, Советский Союз придерживался стратегии войны на два фронта, которая в то же время являлась глобальной стратегией, так как охватывала два континента с вероятным выходом боевых действий за их пределы. Расходы на оборону в 1939 г. превзошли одну четверть от гос. бюджета, что уже можно расценивать как начало скрытой мобилизации экономики. Был четко определен предстоящий противник, вероятность конфликта с западными демократиями была к 1938 г. отвергнута, хотя К.Е. Ворошилов продолжал считать, что таковую нельзя сбрасывать со счетов. Ставка, как и в годы первых двух пятилеток, делалась на насыщенность войск техникой в ущерб индексу развертывания.

Иллюзии

30 сентября 1938 г. в Лондоне и Праге собрались толпы людей. Одни приветствовали прибытие премьер-министра Британии Ниала Чемберлена на взлетном поле, а другие, те, кто в Праге, протестовали против того, что за несколько часов до этого сделал Н. Чемберлен. Вопреки мнению правительства и чешского населения Чехословакии, Судетская область, населенная в то время примерно 3 млн немцев, была передана Германии.

Н. Чемберлен с трапа самолета произнес знаменитые слова, переведенные в СССР как «я привез мир для нашего поколения». Перевод, мягко говоря, не совсем удачный. Сказать такое Н. Чемберлен не мог, поскольку поколений, как известно, в любой стране несколько, и фраза «для нашего поколения» могла означать, что мир продлится, пока живы те, кто еще родился в викторианской Англии, – именно к ним по возрасту и относился Чемберлен.

На самом деле Н. Чемберлен сказал: «Я принес мир для нашего времени». Эти слова можно истолковать и как мир для нашей эпохи, и как мир для тех, кто сейчас в зрелом возрасте, то есть является носителем эпохи.

Поколение Ниала Чемберлена прекрасно помнило Первую мировую войну и то, что за ней последовало, – отделение Ирландии и Египта от империи; Индию не потеряли только благодаря тому, что там не было единого центра борьбы за независимость. Английское общество понесло большие потери, домой с фронта вернулись люди, которых стали потом называть «потерянным поколением».

Фраза Н. Чемберлена «для нашего времени» означала, что в вечный мир с Германией британский премьер-министр не верил. Английские военные были против войны, ссылаясь на то, что Британия не готова. Опыт Первой мировой войны им подсказывал, что без сильного союзника на Востоке в лице России либо на Западе в лице США победить Германию будет практически невозможно. Но на фоне таких настроений британских генералов совершенно непонятно выглядит решение Н. Чемберлена 31 марта 1939 г. дать гарантии Польше. До сих пор историки не пришли к общему мнению по поводу причин такого поворота в политике «великого миротворца».

Поскольку в историографии по британской дипломатии межвоенного периода мы не можем найти по поводу гарантий Польше ничего, кроме гипотез, то обратимся к фактам экономического содержания. Британия не могла обеспечить себя самостоятельно продовольствием и сырьем. В 1938 г. в метрополию было ввезено аграрной продукции на сумму 455 млн ф. ст. (60 % от всего потребления). Но продовольствие англичане импортировали в основном не из далекой Австралии, а из стран поближе – Польши и Дании. Из Балтийского региона Британия получала до осени 1939 г. 60 % всего потребляемого в метрополии бекона, 34 % масла и 45 % яиц. Древесина для Британии шла также в основном по волнам Балтики, в том числе из СССР, который в 1938 г. стал главным торговым партнером Англии. Британская метрополия импортировала 90–95 % всей потребляемой древесины, причина высокого спроса на это сырье – крепления для шахт, ежегодно для этого требовалось 3–3,5 млн деревянных конструкций. Таким образом, Британия в 1930-х гг. не могла уже придерживаться своей старой, викторианской стратегии невмешательства в европейские дела, к которой империю пытался вернуть лорд Галифакс.

Однако у британских военных были иные взгляды на политику, нежели у лорда Галифакса в 1935 г. в разряд потенциальных противников Британской империи была включена фашистская Италия, что смещало центр тяжести борьбы в будущей войне на море с Атлантики на Средиземное море. Британская военная политика была дезориентирована Женевскими переговорами (конференцией) о разоружении, которая закончилась тем, что Гитлер приказал немецким дипломатам покинуть данное мероприятие. Доминировавшие в политических кругах Англии лейбористы использовали конференцию и пацифистские настроения в обществе в целом в пользу «продавливания» социальных программ в ущерб перевооружению.

Британская военная политика была построена на основе десятилетнего плана развития вооруженных сил, который каждый год должен был корректироваться, этот план был принят в 1919 г., но продлен в июле 1928 г. кабинетом Балдуина, правда, под нажимом лейбористов правительство было вынуждено начать сокращения военного бюджета с 1927 г. Практически до 1933 г. англичане не опасались за свою безопасность, кроме Дальнего Востока, где они долгое время возлагали надежды на Вашингтонский договор (1922), гарантировавший установившийся в 1918 г. статус-кво в регионе.

71

ЦАМО РФ. Ф. 2. Оп. 78409. Д. 40. Л. 14.

72

Советская Сибирь. 27 мая 1939. С. 3.