Шансон для братвы

— Хорошо, — Султанов сжал зубы. — По экспертизе все ясно...

— Кому ясно? Вы мне так заключение и не показали. А я расписаться должен. Опять нарушаем?

— Нет заключения...

— Что-о? Как это нет?

— Они не смогли разобраться... Рекомендуют стационарное обследование, а я вас положить без вашего согласия не могу. А вы его не дадите...

— Не дам. Тут вы правы. Ну что же, примерно этого я и ожидал.

— Так уж и ожидали!

— Представьте себе, да. Когда врачи по стольку лет работают, любое не укладывающееся в их рамки поведение воспринимается как патология. Это общеизвестно. Грустно, конечно, но других врачей нет. И в сущности, это ничего в наших с вами взаимоотношениях не меняет. Ладно, что за вопросики вы на этот раз приготовили?

— Я хотел бы побольше узнать о ваших прежних местах работы.

— А зачем?

— Для объективности...

— Ну у вас же есть ксерокопия моей трудовой книжки, вот и посылайте запрос.

— Я уже запрашивал, не судимы ли вы, — со значением сказал следователь.

— Ну и как?

— Не судимы... — признался Султанов.

— А вы сомневались?

— Я обязан все проверять. Потом выписал постановление об отказе в почерковедческой экспертизе.

— Почему?

— Анонимки не рассматриваем.

— Тоже верно. Вы знаете, мне ситуация в вашем следственном отделе напоминает распространенную современную напасть — преждевременное семяизвержение, в процессуальном смысле. Но вы не беспокойтесь, в Горпрокуратуре отличные врачи, самые действенные методики, вплоть до увольнения... Что вы так побледнели? Какие-то проблемы?

— Скажите, за что вы так к следствию относитесь?

— Я вам расскажу одну историю, надеюсь, поймете. Мой покойный тесть однажды спас на дороге женщину. Ее буквально за секунду до этого сбила машина. Та машина умчалась, ну, а тесть, человек порядочный, выскочил, женщину — в свою, и в больницу. Там — сразу на операцию и, естественно, вызвали милицию. Те приехали и задержали, вы думаете кого? Правильно, тестя! У него на машине — ни одной царапинки, женщина переломана вся, если бы он сбил — всю морду его «копеечке» снесло бы. А менты все равно талдычат — ты сбил, ирод! Признавайся, иначе в тюрьму поедешь! Идиоту ясно, что тесть ни при чем! Нет, мурыжили месяц, машину полгода не отдавали, вызывали, пугали... Так вот, когда все кончилось, он и сказал — единственное, чего они добились, так это того, что в следующий раз он мимо проедет, не остановится, пусть человек умирает, пусть... Если сами нелюди, так кто ж помогать будет? Или относиться нормально? Теперь, надеюсь, ясно, что человек после двух лет издевок чувствует? У вас практику надо ввести — перед тем как на работу в милицию брать, надо на кандидата уголовное дело завести, побуцкать [146] пару раз омоновскими дубинками, месяцок в камере продержать человек на шестьдесят, соседям при обыске сообщить — вот, мол, ворюгу задержали, все уже доказано — и половину вещичек не вернуть. Вот тогда чувствовать начнете, что значит с другой стороны стола сидеть и стоит ли вообще в органы идти работать. А так, — Огнев махнул рукой, — только вседозволенность и воспитывается... Я когда по телевизору вижу, что сотрудника милиции убили, каждый раз думаю — а вдруг именно этот честным и порядочным человеком был? Теперь такие мысли все реже приходят... И не мне одному. Стыдно должно быть, ведь это вы народу служить должны, а не наоборот...

Абрамович никуда из города не пропадал. Он спокойно переместился на квартиру племянника и жил там, ожидая результатов своих воплей о деньгах за проданные часы.

Дело было в том, что Григорий Мульевич вдруг вообразил себя крутым бандитом и отчего-то ожидал, что Денис Рыбаков от испуга соберет и вручит ему требуемые восемьдесят тысяч долларов. Откуда появились такие выводы и взгляды на жизнь, окружающие знать не могли, эти изменения произошли в самых сокровенных глубинах сознания Абрамовича и были результатом общения со своим племянником и его дружками.

Левушка смог убедить Абрамовича, что «решит вопрос», да и чего сложного — пугануть по разику Александра Николаевича и Дениса, дать по морде, прибегут с денежками, никуда не денутся. Сумма в восемьдесят тысяч полновесных долларов манила. Левушка вытребовал себе половину за «работу». Григорий со стенаниями согласился.

Угрожающий звонок, произведенный Левой лично, действия, однако, не возымел. Денис полминуты послушал замогильный голос, зевнул, назвал собеседника «малолетним петушком», сказал, что, если еще раз услышит подобное, Абрамович о деньгах может забыть, и бросил трубку. Перезванивать Лева не решился, туманно объяснив полезшему с претензиями Абрамовичу, что может быть поставлен определитель номера и «время наступит».

В тот же день вечером Григория привезли к служебному выходу из Эрмитажа, и он показал Александра Николаевича выбранному «исполнителю», худосочному приятелю Левушки, горевшему желанием получить свою «законную долю» с выбиваемых денег. Григорий зачем-то поддержал идею племянника, дескать, нужно сначала хорошенько «отметелить» обоих Рыбаковых, а потом заводить разговор о сумме. Уровень его познаний в подобных делах был нулевой.

«Биокомпьютер» сиял. Егор так мастерски упрятал управление, что даже Денис, знавший суть конструкции, не мог найти ни одного подозрительного места. Экспонат впечатлял, создавалось ощущение прикосновения к будущему.

По углам на потолке располагалась инфракрасная система управления. Аквариум с «процессором» был вмонтирован в здоровенный металлический стол, привинченный к полу.

— Две пятьсот потратил, — отчитался Егор, — я еще подляночку на клавиатуру вывел — разрядники установил, если нужно, то незаконный пользователь по рукам четыреста вольт получит...

— Не много?

— Нет, сила тока мизерная...

— А произвольное срабатывание?

— Исключено... Я целый пульт, как в ракетном бункере, для оператора установил. Управление только оттуда.

— Освети в общих чертах, — попросил Денис, — хотелось бы представить себе метод нашей работы. По ходу дела я уточнять буду...

— Итак, — Егор сел в кресло перед экраном, — для начала... На монитор в этой комнате попадает только та информация, которую захочет показать оператор. Ни характеристики машины, ни программы не проходят. Здесь — только цветовые переливы на экране.

— Так...

— По желанию оператора можно увеличивать амплитуду колебаний тока в аквариуме — параллельно с силовой установкой и генератором случайных чисел я установил трансформатор, как на детской железной дороге. Крутишь верньер и получаешь нужную частоту, быстрее или медленнее процессор сокращается.

— Ага, а зачем?

— Если вопрос сложный, можно изобразить, что наш юный друг усиленно думает...

— Замечательно и достоверно.

— Информация идет блоками. То есть — существует набор ответов. Глупо было бы печатать по букве, живое существо так не думает и не отвечает.

— Логично.

— Я сделал еще маленькое нововведение — ответы высвечиваются с разной степенью интенсивности и разными шрифтами.

— Поясни...

— Каждый ответ отличается визуально от остальных — по насыщенности фона, размеру и четкости букв, шрифту и положению на экране. Причем ответы высвечиваются, а не появляются сразу — как бы выплывают из глубины экрана, а потом меркнут. Я написал программу, типа редактора, так она не допускает повторов в оформлении — тут сотни миллионов комбинаций... И еще, надо ключевые слова подобрать, чтобы оператор фон выбирал якобы по настроению процессора — красный, значит злится, зеленый — все хорошо, и так далее... Или проще — пусть оператор просто кнопки жмет...

— Лучше проще, иначе запутаемся, — Денис обошел стол. — А как объяснить, что стол к полу привинчен?

— Для исключения вибрации или падения. Так во всех лабораториях делают.

— Верно. Видеокамера поворачивается?

146

Побить (жарг.).