Страница 3 из 11
Катька мне быстро воды в лицо плеснула, по щекам похлопала.
— Всё! Хватит. Соберись, девочка! Не время киснуть. А нужно во всём немедленно разобраться.
Да, Катерина права. Прошлое не вернуть. Шрамы не затянуть до идеальной глади.
Но виновник, посмевший надругаться над моим телом, над моей изорванной в клочья душой, обязательно должен понести наказание, признав собственные ошибки.
— Давай немного приведём тебя в порядок. — Катя помогла мне подняться на ноги, подвела к зеркалу, умыла. Достав из сумочки расчёску, провела ей по длинным, светло-русым прядям. Я, в этот момент, стояла никакая. Бледнела и чахла прямо на глазах.
Подруга что-то хотела спросить, вероятно, касательно отца будущего ребёнка, (Даже мысли такой не могу допустить. Язык не поворачивается назвать это сочетание слов «моего ребёнка». До сих пор не могу прийти в себя, отрицаю и не верю. Ребёнка! Моего, боже, ребёнка, живущего в моём теле, в моём животе… в частичке моей души) как вдруг в уборную заглянула Арина:
— Девочки, ну где вы там? С ума что ли сошли! Вы планёрку пропустили. Вы что не в курсе, сегодня ведь сам Большаков приехал. Его высочество решил удостоить честью наш филиал. Сказал, некоторое время будет у нас «гостить». Вам, кстати, выговор сделали. И просили явиться «на ковёр».
Супер!
Замечательно!
Я до последнего свято надеялась, что к нам в офис приехал Большаков старший… Но!
Увы. Это был его сын. Это был ОН! Тот самый ублюдок и подонок, который обманом затащил меня в постель, лишил невинности и, как оказалось, сделал мне ребёнка.
— Господи, помилуй! — Катя перекрестилась, а цвет её кожи стал идентичен моему. — Вот ведь вляпались! Почему именно сегодня? — Выдохнула. — Идём, дорогая, иначе останемся без работы. После поговорим, окей? Не вешай нос, милая. Прорвёмся.
За руку меня схватила, а я её обратно на себя дёрнула.
— Ну что такое? — в голосе чувствовалось явное недовольство.
Конечно, ей ведь, по сути, из-за меня выговор влепили. Катя очень боялась лишиться работы. У неё трое детей. И муж дальнобойщик.
— К-Кать… — меня изрядно тряхнуло, — Это ОН.
— Ну да, Большаков. Наш генеральный директор. Верхушка общества. — Закатила глаза, видимо, устала от истерик.
— ЭТО. ОН. ОТЕЦ. МОЕГО. РЕБЁНКА.
Выговорила каждое слово. С опаской. С бешеным сердцебиением в груди. С болезненным комком в горле.
Пол и потолок поменялись местами. Дыхание сбилось…
Я ведь только что на полном серьёзе осознала, что мне, прямо сейчас, предстоит встретится с ним.
С самым отвратительным, самым омерзительным на всём белом свете чудовищем.
ГЛАВА 2.
Я долго не решалась войти в кабинет. Нервно кусала губы, хрустела пальцами и топталась на месте. Сотрудники, периодически шныряющие из кабинета в кабинет, поглядывали на меня как на психбольную.
Ну конечно, слухи уже, небось, дошли быстрее, чем я успела устроиться на работу три месяца назад. Лучшего работника квартала вызвали «на ковёр», чтобы отчитать за опоздание как какую-то дрянную школьницу.
Кто вызвал?
Папенькин сыночек!
Напыщенный сноб, мажор, богатенький баловень.
И, конечно же, грязный мерзавец! Который обожает давить и разбивать на осколки хрупкие сердца несчастных, наивных девственниц.
До встречи с этим отвратительным чудовищем моя жизнь была практически идеальной. Но он... разрушил её всего лишь за один миг. Точнее, за одну ночь.
Как смертельная чума… Налетел чёрным вихрем, утопив в извечной, ядовитой тьме.
Теперь что ему надо? Почему именно сейчас? Почему именно наш филиал?
Какого чёрта Большаков младший решил взять под контроль именно наш офис?
Из тысячи других возможных вариантов.
Быть может, из-за меня?
Узнал, что я здесь работаю? Решил отравить жизнь окончательно?
Хотя, даже к лучшему, что подлец соизволил объявиться как раз сегодня!
Посмотрим на его напыщенную рожу, посмотрим, как подонок запоёт, когда узнает, что нелюдь доигрался. Казанова, чёртов! Ребёнка мне заделал! И вышвырнул, на все четыре стороны, как какую-то грязную вещь!
Опробовал, получил, отымел...
Слов нет. Лишь боль и слёзы.
Я только-только перестала рыдать по ночам в подушку. Смирилась. Решила, что жить нужно дальше. Что этот кусок дерьма меня не достоин. Что, чем больше я плачу, тем слаще он радуется моим слезам.
Про таких людей смело говорят, что они не люди. А твари!
У которых нет ни души, ни сердца.
***
Проклятые десять минут казались мне вечной бесконечностью.
Я перемерила шагами весь коридор вдоль и поперёк. Сгрызла ногти почти до самого основания. Набросала в уме примерный план, с чего именно начну разговор и как буду себя вести во время злосчастной встречи.
Так! Главное соблюдать спокойствие. Быть уверенной и требовательной.
Я ни в чём не виновата. Вину должен понести ОН и только ОН.
Монстр. Нелюдь. Чудовище!
Ты обязательно ответишь за свои мерзкие грехи. Не сомневайся!
Дышала часто-часто, чтобы успокоиться. Нервы ни к черту! Тем более сейчас. Нервничать опасно. Я настолько сильно боялась и тряслась, как будто собиралась прыгнуть с семи тысяч метров вниз. Без парашюта.
Разговор будет сложным. И непростым.
В лучшем случае, он меня просто выслушает, пожелает хорошего дня и выставит вон из приёмной. А в худшем… без разбирательств уволит.
Застыла, прижавшись ухом к двери кабинета босса, как вдруг, услышала торопливые, нарастающие шаги. Дверь резко распахнулась. Я едва успела отскочить в сторону, спасаясь от стремительно вылетающей в коридор Катерины.
Девушка задыхалась. То ли от злости, то ли от возмущения. А может, от всего разом. Глаза горят ненавистью, губы дрожат, ресницы слиплись от слёз.
— Он полный урод! Невменяемый психопат! Хуже самого дьявола, млять! Выговор мне влепил, сноб напыщенный, и в отпуск не пустил в следующем месяце. И как ты только с ним… Бля! Ладно. Пошла я работать, а тебе — удачи и терпения.
Выругавшись на одном выдохе, Катя быстро убежала прочь, в сторону лестницы. Сердце забилось ещё резче, после того, когда я увидела, в каком состоянии моя подруга выскочила из кабинета генерального люцифера, чтоб его.
Тянуть время бесполезно. Перед смертью ведь не надышишься.
Сжав руки в кулаки, практически до хруста в суставах, тихо-тихо прошептала:
«Ты справишься, Лиля! Ты сильная».
Набрав побольше воздуха в лёгкие, дёрнув за ручку, медленно, но уверенно, вошла внутрь.
***
Холод. И колючий озноб.
Будто миллиард иголок рассыпались по всему телу, впиваясь глубоко под кожу, втыкаясь в нервные окончания, заставляя мысленно взвыть от кошмарной боли. Когда… наши взгляды столкнулись друг с другом.
Высокий. Крепкий. С гордой, королевской осанкой, как истинный владелец мира, Кирилл сидел за большим письменным столом из натурального дерева. Резным таким, скорей всего, безумно дорогим. Впрочем, как и сам он. Наследник многомиллионной компании, известной не то, чтобы в рамках нашей страны, даже за рубежом.
Закинув ногу на ногу, развернувшись вполоборота, подперев подбородок кулаком, он, прищурившись, властно буравил меня взглядом.
Дыхание сбилось. Мышцы трансформировались в желе. Следовательно, глубокий обморок на подходе.
«Только дыши, Лиля! Только дыши! — сильней сжимала кулаки, дырявя нежную кожу ладоней ногтями, пытаясь вернуть разум в состояние бодрствования. — Ни в коем случае не дай монстру почувствовать твой страх! Ибо он для него… слаще сиропа».
Смотрю на начальника, не моргая, затаив дыхание, а он — смотрит на меня в ответ, будто бросает вызов своими бездонными омутами, цвета насыщенного янтаря, в которых кипят и пенятся все котлы ада.
Его глаза… они такие… необычные. Янтарные, с золотистым отливом.