Гвардии «Катюша»

А тогда, в 1936 году, он поступил на завод имени Карла Маркса и с головой окунулся в мир прессов и паровых молотов. Еще через два года о кузнечно-сварочном цехе, которым заведовал Камнев, узнал весь Ленинград. Это был первый в городе стахановский цех.

Когда началась война, дружный коллектив цеха вдвое поднял и без того высокую выработку.

Участок шарниров штамповал мины. Казалось, все выжимали из штамповочных молотов. Молодая работница Анна Смирнова предложила перестроить работу. Бригадир засомневался:

— Да ты мне молот сломаешь.

Но Анна сломала не молот, а старые нормы. В тот день, когда она дала рекордную выработку, подручным у нее был… П. В. Камнев. Вскоре весь участок стал работать по методу Смирновой и давать в четыре раза больше мин, чем раньше.

Камнев строг. Но зато как умеет поддержать новатора, создать условия для плодотворного труда! Особенно оценили рабочие заботу начальника об их блокадном быте, питании. Это было так важно в те дни, когда смерть ходила по пятам.

Вот почему радовались в цехе возвращению Камнева, когда началась работа над рамами для «коробок».

…Сразу же возникли крупные неприятности. Боевые машины еще не доходили до своих частей, а уже лопались сварные швы рамы. Не выдерживали пересеченной местности, рытвин, ухабов — не по зеркальной глади асфальта приходилось ездить.

Страшно было подумать, что будет, если с такими рамами «катюша» поведет огонь.

Камнев потерял покой. Поручалась ведь эта работа лучшим сварщикам. Еще и еще раз все выверил. Стало ясно: нельзя вести сварку обычным электродом. А каким надо? Если бы провести опыты, испробовать то, другое. Но на это совсем нет времени.

Вспомнил Петр Владимирович своего давнего знакомого, ученого, большого знатока сварки. С замиранием сердца набирал телефонный номер. Встреча состоялась, Константин Васильевич Петрань оказался в осажденном городе. Он предложил вести сварку особым марганцево-молибденовым электродом.

Да, это то, что нужно. Но возникли новые трудности. Работа эта требовала совершенно иных приемов и режимов, чем те, к которым привыкли в цехе. Даже таким корифеям сварочного дела, как высококвалифицированный сварщик завода К. Линкольн, пришлось переучиваться. Сварщик Линкольн тогда совершил поистине трудовой подвиг: в считанные дни он добился того, на что по технологии полагалось не один месяц. Давая продукцию и на ходу обучаясь, достиг виртуозности. Будто всю жизнь работал с этим капризным незнакомцем — электродом ОММ-55. Учился сам и учил молодых сварщиц. С его помощью спокойная, вдумчивая Екатерина Смирнова и маленькая, ершистая Надежда Губанова превосходно освоили сварку рам.

Сварщикам приходилось работать при очень высокой температуре. Мастера — парторг цеха Григорий Антонович Быстров и Михаил Михайлович Леонов — много сделали для того, чтобы создать нормальные условия рабочим, облегчить их труд.

Нередко к сварщикам присоединялась Валентина Герасимова — диспетчер цеха. Она оказалась способной ученицей Линкольна.

Бывало, сразу 15–20 «грузовиков» заполняли пролеты тринадцатого корпуса. Тогда непрерывно, днем и ночью, сверкали пламенем сварочные аппараты.

Много дел было кузнецам. А еще больше — жестянщикам. Они изготовляли из железных листов ящики для аккумуляторов, угольники, запасные части. Запевалой у них в работе был Иван Иванович Фадеев — никому за ним не угнаться.

Ответственные детали — подъемный винт, корпус прицела, «пяту» — поручено изготовлять токарям. Но работать кому? В мастерских сплошь мальчишки, девчонки, вчерашние домохозяйки. Совсем недавно они не знали, как и подступиться к станку. Приходилось скамейки подставлять юным рабочим, чтобы смогли дотянуться до суппорта.

Но вскоре они станут уверенными мастерами. В четырнадцать мальчишеских лет придет трудовая слава к Вале Лукину. Станет незаменимым пятнадцатилетний Володя Воронович: он научится работать на токарном, строгальном, фрезерном, зуборезном и долбежном станках. Женщины в совершенстве овладеют специальностями, которые до войны считались мужскими, «слабый пол» к ним не допускался. Молодежная бригада токарей комсомолки Татьяны Серовой завоюет первенство в городе. Милые, славные труженицы, неувядаемы ваши свершения в блокадных буднях!

Но тогда, когда начиналась работа над «катюшей», выручала старая гвардия — те немногие, которых не отправили с завода. Когда они настаивали, чтобы их отпустили в действующую армию, им отвечали: «Здесь тоже фронт. Кому-то надо делать оружие».

Токарь Иван Колодкин обрабатывал подъемный механизм. За эту часть всегда был спокоен старший мастер Анатолий Александрович Балясников.

— Иван умрет, но не покинет пост, — говорил он.

Из цеха Колодкин не уйдет, пока все, что нужно, не сделает. Сколько бы для этого ни пришлось простоять у станка.

Работает он удивительно быстро. Ну, а качество? Тут уж говорить не приходится. Сотни тысяч деталей вышли из рук Колодкина, и все их отличает чистота отделки.

Блокада подкосила Ивана. Не так уж он широк в плечах, не так осанист. Худущий, от этого кажется еще выше. Однако и теперь красив в работе. Руки движутся плавно, точно — ни лишнего жеста, ни суеты.

Пройдут годы, имя рабочего-коммуниста Ивана Колодкина будет окружено ореолом почета. На груди засверкает орден Ленина, его изберут депутатом Ленсовета, десятки его учеников продолжат славу учителя.

Но уже в годы блокады (да еще и до войны) был он в ряду самых искусных токарей завода. Уже тогда вносил поправки в расчеты конструкторов, разрабатывал свою технологию. Станок его был своеобразной лабораторией всего нового на заводе.

Неоценимый вклад в изготовление «катюш» внес и другой беззаветный умелец — токарь Иван Сергеевич Васильев.

На испытании первых заводских «катюш» присутствовал начальник заводского ОТК Иван Григорьевич Куриленко. Вернулся сияющий:

— Сказка!

Детали для реактивных установок делали во многих цехах, в сущности не зная их назначения. А собирали «коробки» в обстановке строжайшей секретности в девятнадцатом корпусе. Доступ туда имели немногие.

Тут самое время сказать о человеке, в чьи руки вверен был выпуск нового, страшного для врагов оружия.

Безраздельно хозяйничал в девятнадцатом корпусе Василий Сергеевич Мусолин.

Почему пал на него выбор?

На заводе немало было прекрасных командиров производства, среди них более эрудированные, лучше подготовленные, чем Мусолин. Но, пожалуй, не было более организованного, более настойчивого, целеустремленного.

Поступил Василий Мусолин на завод в 1930 году, после демобилизации из Военно-Морского Флота. В новом слесаре нетрудно было узнать недавнего моряка: бушлат, брюки клеш, из-под выреза рубашки выглядывает тельняшка. И во всем этакая спокойная уверенность человека, крепко стоящего на ногах, закаленного в штормах, обветренного свирепыми норд-вестами.

Придя на завод, Мусолин участвовал в сборке первых прядильных машин. Горячие были дни. Многое не ладилось — дело новое. Детали приходилось подпиливать, подшабривать, подгонять: не соединялись. Работали сборщики до тех пор, пока ноги держали. Потом тут же в цехе немного поспят — и снова за работу. Все они были молодыми, крепкими, здоровыми парнями. Выносливее всех — Мусолин. Была в нем какая-то внутренняя собранность, упорство в труде.

— Флотская хватка, — с одобрением говорили товарищи.

Через два года Василий Сергеевич стал старшим мастером сборки. А еще через несколько лет возглавил цех.

Когда осенью 1942 года завод получил сверхсрочный заказ Военного совета Ленинградского фронта изготовить свыше ста «коробок», те, кто был причастен к заказу, понимали, что предстоит большое сражение.

Под руководством Мусолина создается мощный объединенный механосборочный цех. В него вливаются крупнейшие на заводе первый и седьмой цехи, а также ремонтно-токарный и штамповочный. Отдел главного технолога завода временно становится отделом по подготовке производства объединенного цеха.