Ведьмы Погибшей Империи

Доказательством этого стала реакция девочки. Её белесые, выцветшие на солнце брови, так гармонично сочетающиеся с её заплетёнными в косу длинными, светлыми, как солома, волосами, сдвинулись, придав всему юному, по-детски беззащитному лицу некую решимость. Наверное, этим девочка хотела показать, что она готова бороться до самого конца. И, если потребуется, даже готова покончить с собой, лишь бы не стать потехой для тех, кто вторгся на их мирные земли.

Светлана, в меру того, что она на два лета старше Олеси, само собой, также поняла, на что именно намекает Маруша. И девочка повела себя соответственно её внутреннему миру. В силу того, что Светлана, будучи дочерью бывалого воина, не раз отражавшего набеги врагов, с молоком матери впитала жажду борьбы и стремления к победе, приобрела характер, мягко говоря, далеко не покладистый, отреагировала по-своему.

На тонком, изящном лице Светланы появилось выражение крайней брезгливости, почти отвращения. Конечно же, все эти эмоции девочка адресовала тем, кто дотла сжёг их деревню. По сути, Светлана своим поведением пыталась сказать, что она не просто готова умереть, лишь бы не стать игрушкой в залитых кровью её народа руках оккупантов. Девочка явно готова при этом ещё и уничтожить столько врагов, сколько окажется ей по силам.

Маруша вначале ощутила приятное тепло в груди, возле самого сердца. Настолько старую женщину, которой, впрочем, сторонний наблюдатель не дал бы больше тридцати пяти – тридцати семи лет, порадовала реакция девочек. Правда, это тепло, вызванное гордостью за подрастающее поколение её народа, почти сразу же сменилось жутким холодом, которое едва не заставило её многострадальное сердце замереть.

Это в мирное время подобное отношение девочек к потенциальному врагу оказалось бы более чем уместным. Но сейчас, когда захватчики идут по их родной земле, при помощи огня и меча (точнее – сабли и мушкета) уничтожая всех и каждого на своём пути, такое восприятие врага может дорого обойтись любому, кто недооценит его силы. А то, что дети просто напросто не смогут составить оккупантам хотя бы какой-то, хотя бы относительно серьёзной конкуренции, вполне очевидно. Во всяком случае, Маруша постарается сделать всё возможное, чтобы избежать встреч с снующими по их земле врагами.

Подавив поднявший голову в её душе страх, старая ведьма с грустной улыбкой сказала:

–Я очень прошу всех вас быть осторожными. Те, кто на нас напал, очень опасные люди. Поверьте, нам с ними лучше не встречаться. Поэтому, прошу каждого из вас, в случае опасности – прячьтесь или убегайте. Главное, чтобы вы не попали в их лапы.

Огнеслав, постаравшись выглядеть наиболее внушительно, что, впрочем, ему не слишком-то удалось, спросил:

–Ну, и долго нам от них прятаться? Маруша, когда же мы к нашим-то выйдем?

Снова грустно улыбнувшись, женщина слегка пожала плечами:

–Не знаю, Огнь. Надеюсь, что скоро. Надо бы узнать, захвачен ли Новеград. Если и он оказался в руках захватчиков, то нам придётся идти к Коростеню. Уж он-то, думаю, пока ещё занят нашими. Только до него идти ещё две сотни вёрст. Тяжело вам придётся.

Маруша обвела детей, с надеждой смотревших на ту, кто единственная, в их представлении, могла бы им помочь, жалостливым, заботливым взглядом. Но в ответ на неё посмотрели юные глаза, в которых ведьма без труда прочла твёрдую решимость идти столько, сколько потребуется.

А Карпуша, лицо которого испещрили крупные, смешные веснушки, ещё и сказал:

–Ничего, Маруша! Мы дойдём! Если надо будет, то я даже кого-нибудь на себе понесу!

И столько в словах этого девятилетнего мальчишки оказалось уверенности в собственных силах, что Маруша, улыбнувшись уже чуть веселее, кивнула:

–Да, я тебе верю, Карпуша. Хотя, думаю, пришла пора называть тебя уже Карпом. – Она ещё раз обвела всех детей долгим, сочувствующим взглядом. – Всем вам пришлось слишком рано повзрослеть.

К вечеру беженцы вышли к берегу полноводной реки. Маруша сказала, что она называется Донком. Дети, но только самые маленькие, поначалу обрадовались, услышав знакомое, едва ли не родное название. Но, услышав объяснение более взрослых о том, что подобные названия распространены повсеместно, что реки с такими и похожими именами можно встретить на каждом шагу, тут же как будто угасли. Некоторым из них, как догадалась Маруша, даже пришлось приложить кое-какие усилия, чтобы не заплакать. К счастью, им это удалось.

До захода солнца, за которым всю вторую половину дня невольные путешественники как будто бы гнались, Маруша и более старшие дети успели набрать кое-какой еды. А мальчишки во главе с Огнеславом даже умудрились поймать несколько рыбёшек. Которых, правда, хватило лишь на то, чтобы накормить только самых маленьких. Маруша даже разрешила детям разложить небольшой костерок, чтобы поджарить скромный улов. Хотя ведьма и понимала, что это – риск. Но она уже просто не могла смотреть на измождённые лица детишек, на которых горели голодным блеском их большие, усталые глаза.

Как только рассвело, путешественники, съев немного ягод, двинулись дальше на запад, старясь избегать проторенных дорог.

Но время от времени Маруша всё же посылала юных разведчиков к тракту, чтобы узнать, что там происходит. И каждый раз, когда Огнеслав и Полина возвращались, они приносили безрадостные вести.

Хмуро глядя куда-то в сторону, Огнеслав сердито рассказывал:

–Они гонят на восток пленных. Там полно детей и женщин. Мужиков нет ни одного. Мы с Полькой видели, как они наших девушек… – Огнеслав замолчал, испуганно глядя на слушающих его детей. – В общем, всё очень плохо, Маруша. Эти гады хлещут всех плетьми. Одну старушку забили насмерть. Её так и оставили валяться там, возле дороги. Только оттащили в сторону. Дети плачут. Я еле сдержался, чтобы не броситься им на помощь.

Маруша, отлично понимая, что именно испытывает мальчишка, которому пришлось так рано встать во главе их импровизированной разведки, положила руку на его по-юношески тонкое плечо и, с болью в сердце заставив себя ободряюще улыбнуться, сказала:

–Вот и молодец, что не бросился. Огнь, мы им помочь никак не можем. А ты погиб бы, не добившись ровным счётом ничего. А может, они бы тебя стали бы пытать, и тебе пришлось бы им и про нас рассказать. Так что, Огнь, ты всё правильно сделал.

Мальчишка, вспыхнув лицом, с гневом посмотрел в глаза ведьмы:

–Да ты что, Маруша? Как ты могла такое про меня подумать? Да я бы ни за что на свете вас не выдал бы!

Снова улыбнувшись, но на этот раз – чуточку веселее, ведьма с сожалением покачала головой:

–Может быть, ты и прав. Но лучше ни тебе, ни кому-нибудь ещё, этого не проверять. Потому что пытки, Огнь, бывают так ужасны, что способны развязать язык кому угодно. И даже бывалые воины не всегда их выдерживают.

Упрямо тряхнув головой, отчего соломенные волосы блеснули тёмным золотом, Огнеслав заявил:

–А я бы выдержал!

Спорить дальше Маруша не стала. Тем более что этот мальчишка, может быть, и в самом деле способен выдержать то, что другим окажется не под силу. Во всяком случае, за время многодневного путешествия Огнеслав стойко переносил все невзгоды, проявляя о более слабых столько заботы, сколько от мальчишки трудно было ожидать.

Да и многолетний опыт ведьмы говорил Маруше, что порой некоторые рождаются уже героями. Что иногда боги словно бы посылают в этот негостеприимный мир людей, способных с детства выносить то, что даже большинству взрослых кажется неестественным. Ведь, в конце концов, Маруша не напрасно носит титул ведьмы. Через её руки прошли не десятки, и даже не сотни, а тысячи детей. И уж её-то трудно удивить тем, что большинству людей кажется каким-то чудом.

Хотя, подумав, Маруша поняла, что это всё же и есть самое настоящее чудо. То есть – человек. Такого чуда, пожалуй, больше не найти, сколько бы кто ни пытался. Вот только жаль, что порой люди переходят из разряда светлых чудес в категорию злых. Например, те, кто решил отобрать принадлежащую их народу землю, уничтожая при этом любого, кто попытается оказать им сопротивление. И даже тех, кто это самое сопротивление оказать не способен.