Страница 15 из 16
Орда, истерзанная внутренними сварами, к которым добавились сильнейшие удары извне, проиграла эту схватку. Смертельный удар нанес Тамерлан. Переиграв Тохтамыша, он в итоге практически уничтожил Золотую Орду и с экономической, и с военной точки зрения.
Благосостояние Золотой Орды держалось на международной торговле, но едва ли не все ее торговые центры – столица Сарай, Ургенч, Астрахань, Азов – были в результате походов Тамерлана разрушены до основания. Если до этого Орда представляла собой уникальный симбиоз кочевников и горожан, то сейчас там остались только номады. Лишь на окраинах империи, в Крыму и на Волге еще сохранялась городская культура, но этого было слишком мало, чтобы восстановить кровообращение и заживить раны. Культурная подпитка городов исчезла, и исчезла в самый неподходящий момент – накануне революции в вооружении. Кочевники упустили появление огнестрельного оружия, и тем самым обрекли себя.
Орда в итоге осталась в живых, не исчезла с карты мира, государство продолжало существовать, но это был уже смертельно раненный волк, приползший в свою нору умирать. У него еще хватало сил на то, чтобы порвать горло неосторожно приблизившемуся врагу, но смерть была только вопросом времени. И, как это обычно бывает, падшего титана начали рвать еще живым, бросаясь со всех сторон, все меньше и меньше обращая внимания на попытки огрызнуться. Тем более, что внутренние междоусобицы полыхали в Орде все ярче и ярче…
Именно они свели на нет власть последнего серьезного властителя Орды – Едигея. После того, как Едигей проиграл в междоусобной сваре и бежал в Крым, Золотая Орда просто затрещала по всем швам. Началась агония – дезинтеграция страны. Улус Джучи разламывался на несколько орд, всерьез подумывавших о самостоятельности. Появились уже и первые ласточки в «параде суверенитетов» – на западе фактически самостоятельную политику вела Ногайская орда, на востоке – Узбекская. Да и в собственно Золотой Орде дела обстояли все хуже и хуже. Вот вам для примера хроника последних лет.
Великий хан Улу-Мухаммед, взошедший на престол за шесть лет до мятежа Юрия, в 1419 году, уже не мог похвалиться властью над всей Ордой – он практически не контролировал регион нижней Волги, где засел «мятежный барон», сын Тохтамыша Кепек, да и в западной части его власть была непрочной – некоторые татарские ханы отказывались ему подчиняться. Междоусобицы трясли империю как лихорадка.
Через три года после воцарения Улу-Мухаммеда, в 1422 году сепаратисты-узбеки отправляются в набег на недавнюю метрополию, и последовательно разбивают и Кепека, и Улу-Мухаммеда, и его двоюродного брата Давлет-Берди. Все три хана бегут на запад, Кепек пытается закрепиться в Рязанском княжестве, но безуспешно. Тем временем узбеки, вволю погуляв, после трехлетнего грабежа возвращаются в родные степи южного Казахстана. Пока Улу-Мухаммед восстанавливал свою власть после набега, Давлет-Берди, воспользовавшись сумятицей, захватывает Крым. Однако уже в следующем году Улу-Мухаммед выбил его оттуда, но его триумф омрачила пришедшая с Руси эпидемия…
Сами понимаете – могли ли наши предки сколь либо серьезно надеяться на помощь и защиту таких сюзеренов. Мудрено ли, что на Руси, которая была в Золотой Орде была примерно тем же, чем Прибалтика в Советском Союзе – самым «невключенным» регионом империи, автономией, пользующимся максимальной самостоятельностью, – все чаще и чаще задумывались о том, как же им жить дальше…
Меж тем кое-кто на западе внимательно присматривался к «татарской Руси» и всерьез подумывал оторвать этот кусок от умирающей Орды.
Этим «кое-кем» был последний реликт предыдущей «героической» эпохи, единственный из участников Великой Свары, оставшийся к тому времени в живых – великий князь Литовский, «Витовт Кейстутьевич», как его уважительно именуют русские летописи. Пусть этот персонаж осенил своим присутствием только начало нашей истории, он без сомнения заслуживает отдельной главы. И сразу предупреждаю – в Литве мы задержимся надолго.
[1]Карамзин Н.Н. История государства Российского. СПб.: Тип. Н. Глеча, 1819 г. Т.5 С. 393.
[2]цит. по: Г.В. Вернадский. Монголы и Русь. Тверь: ЛЕАН, М.: АГРАФ. 1997. С. 217
Глава десятая. О том, как стать одной из сильнейших держав Европы
Витовт, сын Кейстута, сына Гедимина. Герой, сын героя, и внук героя. Дальше, правда, с родословной начинаются проблемы – Литва была очень молодым государством и суверенной державой она фактически стала лишь при дедушке Витовта, Гедимине, основателе знаменитой династии Гедиминовичей, которых на Руси почитали наравне с Рюриковичами.
Для понимания всего того, что сделал Витовт, нам никак не обойтись без хотя бы конспективного рассказа о Литве, благо, как вы уже поняли, ко времени рождения славного витязя ее история была совсем не длинной. Как я уже сказал, здесь нам придется задержаться подольше, и вот почему. В силу самых разных причин – прежде всего политико-идеологических – «литовская» часть русской истории обывателю практически не известна. И если историю восточной Руси я вполне мог опустить – ну не рассказывать же вам в очередной раз про Куликовскую битву, то здесь, боюсь, этот номер не пройдет. Я не уверен, что битву на Ворскле, имевшую не меньшие последствия, чем сеча на поле Куликовом, вы знаете столь же хорошо. А без знания истории Литвы в принципе невозможно понять ни то, что произошло тогда в московских землях, ни логику поступков тамошних князей.
Как я уже сказал, Литва была молодым государством. Впрочем, ее молодость вовсе не была отличительной особенностью – таких, едва родившихся или нарождавшихся держав в округе было пруд пруди. Казалось, сама история, любопытствуя и развлекаясь, учинила тогда на пространстве от Прибалтики до Афганистана и от Кракова до Тюмени какую-то безумную смесь из площадки молодняка и социальной лаборатории.
Вообще, тогдашняя история этих земель – готовый сценарий для идеальной стратегической компьютерной игры «Построй империю». Государства возникали, распадались, выживали или исчезали в каком-то безумном темпе, и судьбу их часто решал шутник-случай. Разнообразие игроков на этом поле было пестрым до безвкусицы. Огромные и карликовые, суровые деспотии и самые разнузданные демократии, управляемые гениями и ничтожествами, страны бурлили что твой кулеш. Торговали, дрались, мирились, заключали самые немыслимые альянсы, били друг друга насмерть и проявляли невиданное в политике милосердие. Здесь столкнулись все мировые религии, сцепились все толки христианства, и белокурый гигант скандинав о чем-то сговаривался с маленьким кривоногим монголом. Венецианские консулы и узбекские погонщики баранов; католики и буддисты; еврейские ростовщики и профессиональные воины-монахи; китайские интеллектуалы, смиренно приникающие к мудрости столетних книг и самоедские дикари, мажущие кровью рты своих рубленных злобных кумиров – кто только не варился в этом котле. Периодически вся эта молодая и дерзкая братия отправлялась разбираться с окрестными тысячелетними империями, недоуменно взирающими на суету молокососов, бывала жестоко бита или горделиво возвращалась с бакшишем. Что в итоге выплавится из этого месива культур и религий – ведали лишь их боги, и никому не рискнуть предсказать, кто останется завтра, а кого схарчат сегодня.
Литва в этом сумасшедшем забеге стартовала очень мощно. Папашей ее по справедливости следует считать еще одну новорожденную державу – Орден. Крестоносцы, призванные в XIII веке в этот медвежий угол чтобы подвести под длань господнюю последних язычников Европы, были ребята серьезные. И дело свое добре знали – били идолопоклонников пруссов, ливов, эстов и прочих земгалов с куршами так, что пух до небес разлетался. И только с литовцами, а точнее, с их восточной ветвью, аукштайтами (западные литовцы звалась жемайтами, или, по-русски, жмудью) у них вышла промашка. Эти нечестивые поклонники Перкуна и священных ужей не только принялись активно отвешивать сдачи, но и, сплотив в священной борьбе многочисленные племена, образовали собственное государство.