Страница 3 из 6
Это Маша, сидевшая за соседним столом, тревожно вглядывалась в Женино лицо. Женя поймала себя на том, как непривычно слышать голос Маши, заговорившей первой: обычно она открывала рот, только когда к ней обращались. Но к ней особенно и не обращались: незачем было. Женю тронуло человеческое сочувствие: сейчас ей этого так не хватало! И в то же время вид полной фигуры Маши усилил страх. А вдруг она так же располнеет или, наоборот, исхудает, как девушки со страшных фотографий в статьях об анорексии?
– Да, Машенька, что-то живот болит.
– Давно?
– Со вчерашнего вечера. Всю ночь болел.
– Так что же ты тянешь? Вызывай скорую! А вдруг аппендицит или язва прободная?
Маша оживилась, обычно опущенные к служебным документам глаза заблестели. Во всем, что касалось медицины, она чувствовала себя компетентной. Ольга Викторовна принялась вспоминать родственников, которые вот так же не обращали внимания на боли, а потом с ними случалась беда. Чем дальше Женя их слушала, тем сильнее уверялась в том, что ее болезнь (теперь она уже называла это болезнью) очень опасна. Женя приняла окончательное решение: не ходить к дежурному врачу, а записаться к нормальному терапевту. И записалась. Через интернет. На ближайшую субботу.
Известие, что Женя не возьмет в субботу племянников, вызвало у сестры взрыв негодования.
– Ну хоть бы за неделю предупредила! – бушевал в трубке Олесин голос. – Мы с Артемом раз в кои-то веки собрались в кино! Что, по-твоему, я должна все отменить?
– Извини, пожалуйста… Но я заболела… Давай завтра, а? Честно! Завтра все получится…
Под напором ярости сестры Женя почувствовала себя виноватой и мямлила так, что Олеся ей не поверила. Наверняка не поверила, хотя и сказала напоследок: «Да, конечно, выздоравливай». Подумала, что она притворяется.
Хотя на самом деле Женя с гораздо большим удовольствием гуляла бы сейчас с племянниками, чем лежала на холодной медицинской кушетке, прислушиваясь к жестким пальцам, которые внедряются в ее живот.
– Здесь больно? А здесь?
– Да! – Женя подпрыгнула на кушетке.
– Слева пальпируется уплотнение, – заявила врач, когда села заполнять историю болезни. Женя подскочила так, что едва не упала с кушетки. – Да не волнуйтесь! Может, это обыкновенный колит. Давайте-ка я вам выпишу направление на рентген… и на анализы…
Когда папа был жив, семья Усольцевых делилась пополам. На одной половине были папа и Женя – нескладные, длинноносые, с жесткими волосами, не поддающимися никакой расческе. «Буратины мои», – говорила о них мать и жаловалась подругам:
– Вот уж не думала, что старшая дочь уродится в мужа. Для девочки такая внешность – сущее несчастье.
Женя не считала, что это такое уж несчастье. Конечно, грустно, когда в школьном спектакле вместо принцессы предлагают играть четвертого стражника. Зато она сильная! Папа был военным и редко бывал дома, зато когда бывал, хвалил ее за физическую подготовку. И еще за то, что во всем полагается на себя и ни у кого не просит помощи. Вдвоем с папой они ходили в походы по лесам, смотрели исторические фильмы и обсуждали, правильно ли показана эпоха, и были совершенно счастливы.
Вторая половина семьи Усольцевых была красивой. Ее составляли мама и Олеся. Носы у них были тоненькие и аккуратные, губы пухлые, волосы вьющиеся. Когда Олеська была младенцем, Женя, на которую постоянно оставляли сестренку, любила разглядывать и трогать ее ручки: такие малюсенькие, такие нежные! Сестра подрастала, а ручки продолжали оставаться нежными: Олесю к домашней работе не подпускали. Потому что младшая, потому что болезненная… Хотя, по мнению Жени, Олеська никакими болезнями не страдала. Это мама, когда они плохо себя вели, хваталась то за голову, то за сердце, то за суставы. И Женя ужасно пугалась.
Папа умер, когда Олеся заканчивала школу, а Женя училась на пятом курсе института. Вот как бывает: побывал не в одной боевой операции, а умер в мирное время от инфаркта. На похоронах Женя не могла взять в толк: как это – папа умер? Ей не верилось, что вот этот мужчина в гробу со строгим мучнистым лицом – ее папа, она смотрела на него и смотрела, внутри проворачивалась огромная черная ранящая тяжесть, не пускающая наружу ни слезинки. Так она на похоронах и не заплакала, за что ее потом обвиняли в бесчувственности. А мама рыдала, бросалась на гроб. В ее рыданиях один раз прорвалось:
– На что же мы теперь будем жить? Мне еще учить одну дочь, это минимум пять лет… Придется младшей остаться без высшего образования.
Женя не выдержала:
– Мамочка, не плачь! Я скоро закончу институт, пойду работать. Олеську выучим, не волнуйся.
Женя в своем выпуске считалась лучшей, ей предложили продолжить учебу в одном из американских университетов. Но тогда она не смогла бы помогать семье! Наоборот, семья была бы вынуждена вкладывать в нее деньги. А откуда им взяться? Нет, Женя знала, что папа хорошо зарабатывал, особенно в последние годы, но сколько он оставил, сколько надо было заплатить за похороны, за права вступления в наследство, сколько ушло на прочие расходы – это было известно только маме. Жене в голову не приходило спросить. Зачем? Разве мама не делает все для того, чтобы дочерям было как можно лучше? Если нет – значит, нет. Значит, надо как-то справляться.
Справилась Женя на отлично, как делала все: нашла подработку, куда с ее знаниями охотно взяли и без диплома. Тяжело оказалось совмещать работу и учебу, но ничего не поделаешь, Женя утешала себя тем, что работа – по специальности, что фактически она уже нашла для себя место. Единственный полноценный отпуск она взяла для того, чтобы сдать выпускные экзамены.
А дальше два года практически безвылазно в офисе: надо же зарекомендовать себя! Тактика оказалась правильной: ее заметили, повысили… Но платили не так уж много, а ведь маме требовались витаминные добавки, Олесе требовалось хорошо одеваться – у них в институте собралось такое изысканное общество, ее просто не воспримут всерьез, если она окажется не в тренде… Женя перешла на другую работу. Олеся закончила вуз, вышла замуж. Можно расслабиться? Не тут-то было! Вдруг оказалось, что Олеся беременна. Новая радость, но вместе и новые хлопоты. Женя взяла на работе дополнительную нагрузку. А когда в Олесином семействе снова наметилось прибавление, пришлось подыскать другую работу. Там Женя и осела. Надолго…
Нравилась ли ей новая работа? Женя удивилась бы, если бы ей задали такой вопрос, но сказала бы, наверное: «Не очень». Ни местоположение офиса – на другом конце города, дорога занимает почти два часа, – ни коллектив, с которым так и не удалось сдружиться, ни начальник… Хотя его вспыльчивость была всем известна, а еще известно было, что, по большому счету, ничего плохого он никому не делает, не увольняет и даже не урезает зарплату, переносить его вспышки для Жени было трудно и болезненно. Как же так можно? Она не склонна никого осуждать, но… но… но так вести себя, как Василий Петрович, это уж слишком!
В то же время она понимала, что настала, должно быть, самая стабильная пора ее жизни. Зарабатывала она достаточно, Олеся была довольна, племянники подрастали, мама, хотя и жаловалась постоянно на свои суставы, была вполне бодра и на своих ногах… В общем, Женя считала, что она обязана быть довольна жизнью.
Если бы не эта болезнь, которая привязалась к ней непонятно откуда!
Каким образом наши мысли и наши эмоции влияют на тело – и наоборот, каким образом тело способно влиять на эмоции и поведение человека? За формирование эмоций ответственны такие структуры мозга, как лимбическая система (куда входят поясная извилина, свод, перегородка, некоторые ядра передней области таламуса, а также гипоталамус, миндалина, гиппокамп), ретикулярная формация, лобные и височные доли.
Таламус – маленькое, но очень важное анатомическое образование, отвечающее за анализ поступающих данных (кроме данных обоняния) и передачу этой информации в кору головного мозга, где на ее основе формируется произвольная деятельность.