Страница 8 из 9
Чудо послушания и чудеса многодетности
На следующий день ровно в девять часов утра на пристани собрался народ. На воде уже покачивалась лодка, в которой восседал Геннадий – сын смотрительницы часовни Надежды Николаевны. Несколько местных жительниц и вся наша команда малыми группами переправлялись на ту сторону. Впереди – полный радости трудовой день. В процессе работы к нам присоединились дачники с той стороны. Жители Мурманска и Северодвинска. Женщины и дети. С мужиками сложнее. На вахтах они, в море или на заводе. Потрудились мы от души. И дождь, и солнце, и вкусный фасолево-кукурузный салат, обкос, обмеры, фотофиксация, щиты на окна, вынос мусора, стирание надписей. Всего было в избытке. Подготовили храм к завтрашней литургии: изготовили временные престол и жертвенник, развесили иконы. Прикрепили к стене информационную табличку, оставили книгу храма.
При установке престола и жертвенника случилось еще одно чудо. Голые доски оставлять не хотелось, поэтому я попросил Никиту поспрашивать по домам, не даст ли кто ткани.
– А какую спрашивать? – поинтересовался Никита.
– Лучше всего красную или золотую.
Гонцы отправились, что называется, за послушание, со скептическим настроем. Но тут и чудо подоспело! Вернулись через 15 минут, рот до ушей, в руках большой рулон красной ткани и кусок золотого бархата. Красной материи хватило как раз на престол, жертвенник и все наши импровизированные аналои. А бархат пустили на катапетасму, причем ничего не резали, а просто повесили, размер подошел к проему царских врат один в один, а с верхней стороны ткани уже была прошита дорожка для продевания веревки. Дивен Бог в Своих деяниях!
Вернулись в лагерь уставшие, но довольные. А после ужина Никита, Сергей, киношники и я отправились в гости к героическим людям – в семью школьной учительницы села Ракула Нины Соколовой.
В середине 90-х годов Нина со своим мужем Львом (на тот момент они являлись родителями четверых детей) приняли ответственное решение и совершили героический поступок. С целью сохранить школу, оказавшуюся под угрозой закрытия из-за отсутствия в селе детей, – а надо понимать, что если закрывается школа, то село неизбежно умирает, – Соколовы взяли в семью сначала шестерых, а затем, совсем недавно, еще двух приемных детей. Благодаря этому многодетные родители обрели бесценный опыт, дети из детских домов – счастливое детство, а сельская школа (читай – село) продолжила свое существование.
Часть детей выросли, кое-кто уже создает свои семьи. Чувствуется между ними дружба и готовность трудиться и служить. Малыши подробно рассказали нам, кто где спит, у кого какие перспективы по перемещению с одного спального места на более желанное.
У семьи большой дом, крепкое хозяйство, львиная часть труда – на плечах папы Льва, кстати, как выяснилось, это и был тот самый строгий смотритель водонапорной башни.
За столом с нами сидела пятилетняя Аленка. В какой-то момент она решила передать привет, обращаясь в камеру:
– Я хочу передать Марине большое спасибо, что она мне помогала, и хочу передать большой привет, что она была моей самой-самой лучшей подругой, что я ее люблю. Марина, тебе спасибо за все и хочу всем-всем передать привет!
– Молодец! Всем-всем привет, да? Ребятам из детского дома. Всем, кто тебе помогал там. Молодец!
– Да! И даже Ольге Владимировне и Ольге Николаевне.
А сама Нина Соколова пожелала всем женщинам всей большой нашей земли здоровья и счастья:
– Самое большое счастье для женщины – это когда дети всегда возвращаются домой. Будьте всегда счастливы!
– А что пожелаете тем, кто боится рожать детей?
– Вот знаете, как вам сказать… Девочки боятся рожать, но каждая женщина рождена на этот белый свет быть матерью. Так что не надо бояться, это большое счастье.
– Спасибо, это золотые слова.
– Женщина если говорит, что не хочет иметь детей, это неправда. В душе каждая женщина чувствует, что она должна родить, она мать. А думают еще так: ну, одного родим, ну, может быть, двух – и хватит. Как вы считаете? Этого разве достаточно?
– Нет, не достаточно, один ребенок – это эгоист, я так думаю.
– Два, это только для разгону…
– Три…
– Это только войти во вкус…
– Да, да, а потом праздник.
– А потом праздник, правда!
– А вы сами из многодетной семьи?
– Да, я сама двойняшка, у нас шестеро детей в семье было. И муж у меня тоже двойняшка. Думали, у нас тоже будут двойняшки. Но у нас нет, значит, будем ждать, что у детей родятся. Да, Аленка?
Вернувшись из гостей, мы еще долго готовились к завтрашней службе. Учились читать Часы и Апостол, пробовали петь литургические песнопения. А комарихи нам подпевали тысячами писклявых голосов.
Великий день
22 июня – великий день в истории села Ракула. Праздник Всех святых, в земле Российской просиявших, в Воскресенском храме на правом берегу Северной Двины был отмечен служением Божественной литургии – первой за 80 с лишним лет.
Эта служба далась не просто. Певчих, по большому счету, не было, хорошо еще, что приехала помочь одна из местных жительниц, имевшая опыт пения на клиросе. Чтецы пребывали в состоянии дебюта, поэтому приходилось одновременно держать в голове множество различных вещей и при этом приглядывать за всеми процессами, происходящими в храме. К довершению всего на проскомидии выяснилось нечто, от чего у меня все внутри похолодело, – я забыл в Москве покровцы. Господь подсказал единственно возможное на тот момент решение, и я отрезал часть аналойной накидки, разделил этот кусок на три части и освятил как покровцы. Так и служил.
26 человек приступили к Святой Чаше с Христовыми Тайнами. Как и в других местах Русского Севера, многие сделали это впервые.
По окончании литургии было организовано совместное праздничное чаепитие с местными жителями.
Жительница деревни Погост (Ракула) в шестом поколении Валентина Петровна Сафинова в этот день в древнем храме своих предков впервые исповедовалась и причастилась Святых Христовых Таин и рассказала нам о том, как в этом храме крестили и венчали ее предков, о своем дедушке, который пел в церковном хоре, и о беззакониях большевиков, взорвавших Покровский храм.
– Родом я из этих мест, Ракула, Холмогорский район, деревня Подборье. Здесь родился мой отец, и вырос, и потом на войне был, вернулся. И мой дед отсюда, и прадед, и дальше прапра-, которых уже не могла знать. В этот храм ходил мой папа, мои предки. Я рада, что спустя столько лет его бездействия мы смогли в нем побывать, и я, и мои земляки, и из деревень ближайших, все пришли и посетили церемонию, Божественную литургию. И храм, как будто услыхав все это, опять наполняется молитвами, и воспрял, и хочется верить, что он у нас не будет заброшенный, осиротевший, а отремонтируем его, и будет действующим, или хотя бы раз в год батюшка просто к нам приезжал.
– А папа рассказывал, когда он причащался, в какое время?
– Ну, это, мне кажется, было очень давно. Я приезжала сюда к бабушке и дедушке, он церковным был, да. Они вот все это самое, что даже было запрещено, все равно продолжали. Вечерами к нам приходили из других деревень, и читались книги божественные. Потом, дед очень хорошо пел. И вместе они с Парасковьей Михайловной пели тоже. Говорили, говорили, а потом запоют! Естественно, я, как была еще ребенком, плохо понимала, что это такое происходит. Видимо, тогда уже шел такой цикл запрета, что даже спустя столько лет мы были от этого оторваны, но тем не менее сейчас, как говорится, снова идет возврат. И я рада, что я смогла на родной земле все это почувствовать. Мои дети сегодня были: сын, дочь, внучка, внук, и мы пришли всей семьей, и зять, и как-то вот чувствовалась радость! Я стою, вспоминаю то время, когда мне было лет пять, шесть, семь. Мы тоже бегали сюда. Естественно, мы, девочки, не могли что-то нахулиганить. Нам было интересно, тогда еще была лестница не такая, а сохраненная, мы могли подняться, походить. Часть убранства была еще сохраненная, а сейчас его вообще уже нет. Спустя столько лет я здесь стою. Вроде бы нет дверей, нет окон, а какое-то чувство все равно приятное такое, словно ближе к Богу как-то находишься. Как объяснить, чувство радости, да?