Чёрная смородина

— Анетта, тебе заняться нечем?

Я состроила обиженную рожицу:

— Ты меня избегаешь?

— У меня важные дела!

Беты согласно кивнули, с осуждением глядя на меня, вскочившую в кабинет в разгар совещания.

Ха-ха-ха! Надеетесь меня пристыдить?! Наивные!..

— А я не важное дело?.. Ты меня больше не любишь?

Оборотней, всех до единого, перекосило. А я продолжала:

— Ты нашел другую?

И покатились слезы. Плакать я умела, делала это часто и с удовольствием. Что с меня взять? Я же от матери унаследовала дар Воды. Парочка жалобных всхлипываний — и Сташик сдался. На миг зажмурившись, тряхнул головой:

— Нет у меня никого! Хочешь сидеть здесь и слушать нудные разговоры о делах стаи — сиди слушай!

Да-а!

— И буду сидеть! Мне, в отличие от тебя, всегда радостно видеть любимого!

Тьфу! Аж язык зачесался после этих слов!

Мужчины тоже содрогнулись, украдкой переглядываясь. Эмерик Галич опустил голову и, прячась за длинной челкой, по-моему, едва сдерживался, чтобы не захохотать. А Карнеро до подозрительного скрипа сжал зубы.

Понимаю, милый, сама себя бешу невообразимо!

Я огляделась в поисках кресла и прошла в открытые двери библиотеки. Уселась так, чтобы видеть Стаха, и погрузилась в чтение какого-то женского журнала полугодовой давности. Как он сюда попал? Видно, не одна Анетточка жаждала постоянного внимания милого волчка. Были здесь дуры и до нее. Я бесцельно листала страницы: «Как приворожить мага Огня за семь дней?», «Блондинки предпочитают некромантов. Почему?» Что за бред? Кто это пишет? Кто это читает? О! «Ваш парень охладел? Как распознать мужскую неверность?» Ну-ка! Ну-ка!..

— Сташик?

— Что?! — отозвался Карнеро из кабинета.

— А ты почему вчера задержался?

— Был в Литабе, это город на границе с гоблинами. А что?

— Ничего. А почему ты сразу с порога в душ побежал?

Расслышала сдавленное ругательство.

— Устал, вспотел, был грязный. Достаточно причин?

— Угу, — я прочитала следующий совет и едва сдержалась, чтобы не расхохотаться: — А почему у нас ночью было так мало секса?

— Что?! — вскричал Карнеро, вскидывая голову, пока его беты давились смехом.

Потом стремительно подошел и отобрал в высшей степени познавательное чтиво. Я честными глазами уставилась на него:

— Там еще про парфюм было, но ты же им не пользуешься.

Оборотень сокрушенно вздохнул и перевернул несколько страниц:

— На. Читай про Харитину. Эту певичку все обожают.

— И ты?

Карнеро громко застонал и ушел в кабинет, закрыв за собой дверь. Я согнулась в кресле от беззвучного смеха: такое тоскливое отчаяние было на лице моего волчка!

Еще парочка подобных представлений — и мое присутствие в библиотеке уже никого не удивляло. Даже кто-то заботливый положил на столик стопку свежих журналов. Теперь я могла приходить сюда даже в отсутствие Стаха.

Глава 4

Мабон — день осеннего равноденствия — вечерний праздник, его начинали отмечать с закатом солнца. Мы со Стахом полетели в Денту — главный город Черных волков. Там царила праздничная суматоха. Суетливо бегали работники, устраняя последние недоделки. Торговцы заботливо раскладывали свои изделия. Приятные, вкусные запахи витали в воздухе. А к главной площади уже стали подтягиваться горожане, веселые, нарядные. То тут, то там стайками проносились хохочущие дети. Вслед за альфой я прошлась вдоль столов с праздничным угощением. Нас узнавали, приветствовали, наперебой зазывали к себе, предлагая напитки и кушанья. Стах никому не отказывал. Пробовал, одобрительно качал головой, хвалил за мастерство. В общем, не страна, а сказка с добрым царьком во главе! Я торопливо опустила голову, чтобы никто не заметил усмешку на моих губах.

Официальная часть досталась мэру, все-таки в самой Денте жили и другие расы, не только волки. Алекс Сгибнев выступал с душой, говорил все правильно, проникновенно, но долго. Карнеро, нетерпеливо притопывая, стоял в первых рядах и красноречиво косился в сторону разрумянившегося человека. Его взгляды не помогли, тогда, воспользовавшись первым удобным случаем, точнее паузой, лайдир начал аплодировать, его охотно поддержали другие горожане. И мэру пришлось закончить свое выступление. Я в открытую хохотала, дожидаясь Сташика у помоста. Волк подхватил меня под руку и повел прочь от официальных лиц:

— Валим, Анетточка! А то сейчас еще кто-нибудь захочет народ поздравить. Я уже есть хочу!

И мы постарались потеряться в толпе горожан и гостей Денты. В стилизованной под старину палатке сидели на деревянной скамье, ели кукурузный хлеб — обязательное блюдо этого праздника — и запивали молодым вином. Так, по-простому, вместе с обычными работягами и крестьянами, раньше Мабон мне не доводилось праздновать. И мне понравилось! Было очень здорово и весело!

А еще я притащила целый пакет подарков, ведь одной из обязательных традиций праздника было обмениваться дарами. Накануне я расспросила Пенку Бурнель и теперь примерно представляла, что кому буду дарить. Так делала когда-то мама, так делала я после ее смерти. Стах немного походил со мной, но потом ему наскучило, и он остался с другими волками якобы для серьезного разговора. Мне помогала его экономка. Высокая, статная волчица охотно таскала мою сумку и подсказывала, где остановиться.

— …Добра вашему дому! — я улыбнулась оборотнице, в одиночестве сидевшей на скамейке.

Невысокая женщина с испуганными глазами вздрогнула, недоверчиво глядя на подарок. Я практически всунула его в руки волчицы. Странные эти звери. Ведь на Мабон принято помогать тем, кто обделен. Сегодня о них вспомнишь ты, завтра вспомнят о тебе!

— Добра и достатка вашему дому! — я улыбнулась паре полукровок, наблюдавшей за праздником со стороны.

Те растерянно переглянулись. И мне опять пришлось почти силой совать подарок. Шепотом спросила у экономки:

— Пенка, что не так? У вас нет обмена дарами?

— Есть, но разве это обмен? Вы подарили, а они вам нет.

— Вот оно что! — я вернулась к паре. — Пожелайте мне удачи. Мне это ой как нужно!

Полукровки робко улыбнулись:

— Пусть успех настигнет вас раньше, чем закончится вересень (сентябрь — Прим. авт.)!

Со счастливой улыбкой я пошла дальше. Волки осмелели и уже ждали меня. Последних пришлось одаривать монетками: подарков на всех не хватило.

Солнце давно спряталось за горизонт. Запылали высокие костры. И со стороны городского парка донесся бархатистый перебор струн кутура (муз. инструмент, похожий на гитару — Прим. авт.). Я недоверчиво замерла, разглядывая группу людей, суетящихся возле трех автолетов, украшенных аэрографией… Намады! Это люди с особой философией жизни. Кочевники! Бродяги! Они перелетали из королевства в королевство, нигде не задерживаясь надолго. Перебивались случайными, как правило, небольшими заработками, хотя среди них встречались и сильные маги, услугами которых пользовались очень богатые люди. Иногда их даже специально зазывали к себе, надеясь сэкономить. Намады выполняли заказ и отправлялись дальше. Любой намек на оседлую жизнь вызывал у них бурный протест. Вот и сейчас вечные скитальцы и авантюристы, скорее всего, отправлялись на юг, подальше от близкой зимы. Я с ностальгией следила за женщинами, хлопотавшими у костра. Ужин уже прошел, и хозяйки наводили порядок, пока сытые мужчины, улегшись неподалеку, занимались разговорами. В последний раз я видела намадов больше десяти лет назад. Они смело прилетали на земли лорда Кханы, зная, что здесь их никто не тронет и не прогонит. Мама обожала намадские песни, даже язык выучила, чтобы самой петь. И меня научила.

Перебор струн кутура и тягучий, как мед, мужской баритон. Я улыбнулась, узнав балладу, присела напротив певца. Намад приветствовал меня легким кивком, не прекращая исполнения. Пел хорошо, с душой. Я заслушалась, прикрывая глаза. Любимая песня! Не моя — мамина…

Опомнилась от поцелуя в висок. Вздрогнула, уставившись на улыбающегося волка. Стах Карнеро не скрывал изумления.