Пробуждение

Его глаза были затравленными.

— Он прячется. Он в безопасности. Это всё, что ты можешь знать. Если ты спросишь меня о чём-нибудь еще, я просто совру. Ненавижу, что должен делать, но мне необходимо держать тебя в безопасности. — его челюсть сжалась. — Я не могу потерять тебя, Трейс. Только не снова. Я должен думать о лучшем для тебя, и чем больше ты знаешь, тем сильнее тебе грозит опасность. Ты необходима мне в моей жизни. Мне нужны твои улыбки. Твой вкус. Твоя чёртова непрерывная болтовня о фермах... — его улыбка стала печальной. — Я бы потерял себя, если бы ты не была у меня, Трейс, и это правда, иногда я чувствую себя настояло глубоко погрязавшим, что ты мой единственный свет в туннеле. И ели этот свет погаснет... — он покачал головой и выругался. — Мне нужно, чтобы ты выполнила своё обещание.

— М-моё обещание? — его руки обвились вокруг меня, отрывая моё тело от пола. — Какое обещание?

— Ты сказала, что будешь бояться вместе со мной. Сказала, что будешь охранять меня. Сказала, что будешь держать меня за руку. — его улыбка стала убийственной. — Я обналичиваю.

— Обналичиваешь.

— Мои фишки. — он бросил меня на кровать и стянул с себя рубашку. У меня перехватило дыхание. — Я. Хочу. Тебя.

— Ох. — замечательно, это звучало разумно.

— Сейчас. — через мгновение он уже нависал надо мной, целовал в шею и вжимал в матрас. — Но, к сожалению, почти уверен, что если начну, то не остановлюсь, так что именно ты контролируешь ситуацию, скажи да, скажи сейчас, но, Боже милостивый, не говори мне нет, пока нет... — его губы были влажными возле моего уха. — Пока нет, Трейс. Я не смогу этого пережить.

В чем же была проблема? Я хотела того же, что и он, но... время было неподходящим. Мы даже не разговаривали последние несколько дней, и я ничего не могла поделать.

Интересно, так ли всегда будут определяться наши отношения?

Секреты, секреты и ещё раз секреты.

— Никсон. — пробормотала я, когда его губы нашли мои.

— Что? — он отстранился.

Его кристально-голубые глаза пронзили меня насквозь — я физически реагировала на его взгляд, будто он всё время ласкал меня, трогал, целовал.

— Трейс. — его глаза сошлись в тревоге. — Милая, что случилось?

— Я хочу тебя всего.

— У тебя это есть. — он поклялся.

— Нет. — я покачала головой и прижала руку к его обнаженной груди. — У меня есть только половина.

— Трейс..

— Всё или ничего.

Его глаза закрылись, когда он отстранился. Отказ так сильно ударил меня в грудь, что я почувствовала, что не могу дышать.

Как только я подумала, что он собирается уйти, он остановился и опустился передо мной на колени. Упершись коленями в пол, он потянулся через кровать и схватил меня за руки посадив в сидячее положение.

— Всё, что у меня есть, принадлежит тебе. — его голос был хриплым. — Дело в том, Трейс, мне нечего тебе дать. Моё сердце чернее тучи, мои моральные принципы так же испорчены, как и ценности, и я почти уверен, если мой кузен снова посмотрит на тебя искоса, я сломаю ему челюсть.

Я рассмеялась.

— Это ненормальные реакции. — он выругался. — Я безумно влюблён в тебя. Истеку кровью ради тебя. — его голос дрогнул. — До тебя я был потерян. До тебя жизнь была серой.

— А теперь?

— Цветная. — он схватил меня за подбородок. — Карие глаза, шоколадные волосы, солнечная улыбка. — его губы встретились с моими в нежном поцелуе. — Ты единственная, кто жертвуешь находясь со мной. Ты должна понять, когда я смотрю на нас, это выглядит именно так.

— Как что, например? — я оглядела спальню. — Что ты имеешь в виду?

— Это. — он встал между нами. — Ты всегда на высоте, ты спасительница, вытаскивающая меня из тёмной бездны. Ты спасательный трос.

— Что это значит для тебя?

Он улыбнулся.

— Якорь.

Должно быть, я всё ещё выглядела смущённой, поэтому он добавил.

— Баланс, Трейс. Мы уравновешиваем друг друга. Я не могу существовать без тебя, и это правда. Знаю, звучит безумно, но это правда. Я. Люблю. Тебя.

Я упала на пол рядом с ним, прижав его спиной к ковру.

Моя нижняя губа задрожала.

— Я тоже тебя люблю, очень сильно.

Наши губы соприкоснулись, встретившись где-то посередине, когда его руки запутались в моих волосах.

— Тук, тук. — раздался голос у двери, распахивая её.

Никсон не отпустил меня, так что мы выглядели совершенно неуместно.

— Ничего себе, ужин и шоу.

— Текс. — прорычал Никсон. — Сделай быстро.

— Он лжёт. — Текс зевнул. — Быстро это плохо.

— Текс!

— Ужин готов, так что когда закончите... — он помахал рукой в воздухе. — Нападать друг на друга, приходите на кухню, вы же знаете, как Чейз ненавидит холодную еду.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Текс

Я закрыл дверь и целую минуту смотрел на неё, прежде чем вернуться на кухню.

— Так что? — Чейз налил здоровый бокал вина. — Они идут?

Я ухмыльнулся.

— Они играют.

— Играют? — глаза Мо сузились. — С чем? С оружием?

— Интересно... — я постучал пальцем по губам. — Наверное, можно и так сказать, я имею ввиду, если бы я сказал «Мо поиграй с моим пистолетом», тебе скорее всего понравилось, что я имею в виду...

— ... Твой пистолет. — сказала она сухим голосом. — Перестань быть странным.

Моим ответом стала глупая ухмылка.

Это всегда было моим ответом.

Так и должно было быть.

Потому что не только у Абанданато были секреты.

Вот, что значит являться частью их семьи, когда ты на самом деле не кровь. Никого не волнует, что ты делаешь со своей жизнью, пока ты выполняешь свою работу, никто не задает вопросов.

И я был самым отчаянным сохраняя свою жизнь в тайне ради сохранения своих секретов еще больше. Имею в виду, они все знали, кто я такой. Но это сделало дела еще проще.

Для всего мира я был Большим Тексом.

Для Сицилии?

Я съёжился и сделал большой глоток вина.

Я слишком хорошо умел притворяться. Вино скисло у меня во рту. Иногда я задавался вопросом, знаю ли я вообще, как быть самим собой.

Как быть нормальным.

Фальшивая улыбка казалась постоянной.

Шутки становились утомительными.

Но быть самим собой означало привлекать к себе внимание, значило, что я больше не помогаю Никсону и его семье — обозначало подвергать их опасности.

Летать под радаром и вести себя, как придурок было моей работой — нет, серьезно, за это мне платили, ну, и убийство людей, но я действительно предпочитал быть придурком, а не отрывать парням ногти.

— Текс. — рявкнула Мо. — Перестань пялиться на своё вино, будто ты под кайфом.

— Наркотики. — повторил я. — Хотелось бы.

— Ого, что ты видел в той спальне? — поддразнила Мо. — Что-то плохое?

Я вскинул голову и посмотрел в её кристально-голубые глаза.

Что произойдёт, если я признаюсь и расскажу ей всё?

Что, если я скажу ей, как мне страшно?

Если я расскажу ей об отказе, ощущая его каждый чертов день, потому что моя собственная семья даже не хочет меня?

Будет ли ей тогда не всё равно?

Перестанет ли она думать обо мне, как об одном из своих братьев — друзей и удобном парне?

Вот почему я держал своё дерьмо взаперти. Если я выпущу его — я потеряю фокус.

И поскольку Сицилийцы, скорее всего, нанесут нам визит, моё внимание должно быть на сто процентов сосредоточено на сохранении семьи в безопасности и сохранении в секрете моей истинной личности от тех, кто будет использовать её против тех, кого я люблю больше всего.

— Просто плохо спал. — я пожал плечами.

— А что, хочешь помочь мне со сном сегодня, Мо?

Её улыбка стала шире.

— Почему Текс, это предложение?

— Именно.

Я любил ее.

Я любил её всю свою жизнь. Но я ей только нравился.

Вот и всё.

Она любила меня, как типичная девушка любит своего парня. Наши чувства не были на одном уровне, они даже не были в одной атмосфере, но я бы взял то, что мог получить.