Страница 29 из 32
— Проплыть нужно метров пять, — продолжал Сахаров. — Плывите, цепляясь руками за потолок. Так удобнее всего.
Сахаров уже приготовился нырнуть, но Петя остановил его.
— По-моему, сильно прибыла вода, — сказал он. — Боюсь, что плыть под водой придется все десять метров.
— Я давно заметил это, — ответил Сахаров. — Дождь случился некстати. Но не возвращаться же!
Да, возвращаться никто не хотел, но должен признаться, что мой энтузиазм немножко понизился.
Сахаров пригнулся — и пропал. Рядом со мной пыхтел Березкин.
— Чего уж, — сказал он, — ныряй!
Я сделал глубокий выдох, потом вдох и нырнул. В ледяной воде нырять неизмеримо труднее, чем в теплой, — сжимает легкие и не хватает воздуха, — и спешил я отчаянно. Пять или десять метров достигал в длину сифон — определить под водой да еще в темноте было невозможно. Крепкие руки Сахарова схватили меня за плечи, прежде чем я вынырнул на поверхность.
— Как видите, все очень просто, — сказал он.
Я кивнул, но подумал, что если просто мне, то каково пришлось первому проникшему сюда?
Внезапно до слуха нашего донесся странный звук — словно кто-то огромный вздохнул в глубине пещеры.
«Обвал!» — мелькнула мысль.
Я невольно сделал движение в сторону сифона, но вовремя взял себя в руки.
Сахаров напряженно прислушивался, но в пещере все стихло.
— Уж не почудилось ли? — спросил Сахаров.
Мокрая голова Березкина появилась рядом со мной, и раскрытый рот его жадно глотнул воздух.
— Бр-р, — сказал Березкин. — Ну и ну!
Почти тотчас вынырнул и Петя. Он выглядел значительно бодрее моего друга.
И опять послышался тяжкий вздох в глубине пещеры.
Петя легонько подпрыгнул и замер на месте, а я именно в этот момент подумал, что мы совершенно напрасно забрались сюда, потому что затащить «электронный глаз» так далеко в пещеру все равно не удастся. Следовательно, хроноскопия отпечатков босых ног исключалась.
— Н-не понимаю, — признался философ Петя. — Н-ничего не понимаю. Прошлый раз никто не вздыхал.
— Обвал, — сказал я. — Не завалило бы обратный путь.
— Тьфу ты, нечистая сила! — тихонько выругался Сахаров. — Чего только не встретишь под землей.
— Нет никакой нечистой силы, — без особой уверенности возразил Петя. — Я читал. Старик — он ерунду молол.
И вновь послышался вздох.
— Обвал тут ни при чем, — заключил Сахаров. — А ежели философ подтверждает, что нечистая сила не существует, то и бояться нечего.
Сахаров двинулся вперед, и мы гуськом поплелись следом, стараясь держаться поближе друг к другу.
Чем дальше шли мы, тем громче становились вздохи, и каждый раз я невольно пригибался, будто это могло спасти меня при обвале.
Наконец под лучами наших фонарей заиграл, засеребрился подземный зал. Белые, под мрамор, колонны, разбросанные беспорядочно, как деревья в лесу, держали на себе высокий, со своеобразными лепными украшениями потолок — это свешивались, подобно сосулькам, сталактиты: и едва начавшие расти, и уже длинные и острые, как иглы. Пол пещерного зала, к сожалению, даже отдаленно не напоминал паркетный: твердые бугры сталагмитов чрезвычайно затрудняли продвижение, а громкие близкие вздохи, мягко выражаясь, мешали нам сосредоточиться, чтобы в полной мере оценить почти фантастическую, совершенную красоту подземного мира.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
в которой мы выясняем причину странных звуков в подземелье, а также изучаем следы нашего далекого босоногого предка
Сахаров все-таки заставил нас пройтись по всем закоулкам зала, а потом решительно направился к галерее, ведущей в зал со следами.
Зал со следами заметно отличался от предыдущего — ни гирлянд сталактитов, ни поросли сталагмитов, ни колонн. Не сговариваясь, мы направили лучи фонарей в ту сторону, откуда доносились вздохи. Некоторое время стояла полная тишина, а потом снова протяжно загудело, и по залу пронесся легкий ветерок. Я совершенно отчетливо почувствовал, как зашевелились на голове мокрые волосы.
— Предлагаю держаться вместе, — тонким голоском сказал философ Петя.
А Сахаров сказал о другом:
— Следы — вдоль противоположной стены. Надо обойти их так, чтобы не попортить.
С этими словами Сахаров двинулся по направлению к тому, что вздыхало, обдавая нас холодным ветром.
Фонари наши энергично шарили по стене, потолку, полу, но обнаружили мы лишь узкую щель. Из нее-то и вырвался сначала холодный ветерок, а потом тяжкий вздох.
Сахаров просунул голову в щель и надолго застыл в неподвижной позе. Лишь после следующего вздоха он вылез обратно.
— Так и знал, — объявил Сахаров. — Пульсирующий источник. Вода врывается в небольшую полость, сжимает воздух, а он с шумом выходит через щель.
— Да, но прошлый раз… — начал Петя.
— Прошлый раз был ниже уровень воды, — перебил его Сахаров. — Вспомни-ка про дождь — он поднял грунтовые воды.
В конце концов ко всякому холоду можно привыкнуть, и в этом зале я перестал дрожать. После Сахарова мы все по очереди полюбовались пульсирующим источником и вспомнили о следах.
— Да вот они! — воскликнул Петя, направивший луч фонаря себе под ноги. — Чудом не затоптали их!
У самой щели на глинистом полу пещеры виднелись два четких глубоких отпечатка босых ног — больших, широких, расплющенных от постоянного хождения босиком.
Сахаров решительно отстранил нас.
— Сначала сфотографируем их, а потом уж будем осматривать, — категорически заявил он.
Никто не возразил против разумного предложения, и вспышки магния впервые озарили своды мрачного подземелья.
Философ Петя проявил себя чрезвычайно старательным и терпеливым фотографом, и магний вспыхивал не менее двадцати раз. Но всему есть предел, и Петя, наконец, предоставил нам свободу действий.
Собственно, претендовать на роль следопыта ни я, ни Березкин не имели никаких серьезных оснований: читать следы нам пришлось впервые в жизни. И если бы роспись, оставленная на глиняном полу несколько тысячелетий назад нашим неведомым предком, не оказалась предельно ясной, мы, безусловно, потерпели бы поражение. Но о событиях, происшедших в пещере, просто не могло быть двух разных мнений.
Прежде всего необходимо сказать, что, судя по величине отпечатков и размаху шагов, в пещере, бесспорно, побывал взрослый мужчина. Следы начинались у стены, в которой мы сперва не заметили никаких проходов или щелей. Но Сахаров повел фонарем вверх, и там, на высоте около двух с половиной метров, обнаружилось отверстие.
— Он спрыгнул оттуда, — сказал Сахаров.
Отпечатки ног под отверстием убедительно свидетельствовали об этом: человек ловко спрыгнул с большой высоты на носки и лишь слегка коснулся пола руками…
По следам мы установили, что человек побывал в пещере дважды. В первый раз он прошел примерно половину пути от стены к щели с пульсирующим источником, а во второй дошел до нее.
Сравнение следов и приоткрыло нам смысл происходившего.
Впервые проникнув в пещеру, человек осторожно, на цыпочках двинулся вперед, освещая себе дорогу факелом (на полу сохранились черные крошки угля). Шел он медленно, с остановками — очевидно, вслушивался, вглядывался в полумрак. И вдруг, чем-то испуганный, резко повернулся, сделал огромный скачок в обратном направлении и убежал из пещеры.
Много ли, мало ли времени минуло после закончившегося паническим бегством посещения — мы определить не могли, но все-таки человек вернулся в пещеру. Теперь он ступал смелее и тверже, на всю ступню и, подойдя к щели, долго стоял перед ней. Потом он ушел — ушел спокойно и уже больше не возвращался в пещеру.
Изучая следы, мы провели в почти неподвижном состоянии, наверное, около получаса, замерзли зверски, и втайне я размечтался о теплом солнышке. Разумеется, я помнил, что утро не порадовало нас погодой, но в подземелье просто не верилось, что наверху пасмурно и нет солнца.
Пока я не без грусти рисовал себе долгий обратный путь к теплу, Сахаров и Петя изучали ход, по которому проникал в пещеру наш босоногий предок.