Страница 64 из 71
Все начинается в любви:
мечта и страх,
вино и порох.
Трагедия,
тоска
и подвиг —
все начинается с любви.
Роберт Рождественский
Время, проведённое с Дамьеном Дарнейским в Дарнее, было для меня подарком. Мы говорили, по-настоящему говорили. В моём голосе больше не проявлялись презрение, отвращение, ненависть или неприязнь, а в его теперь было столько нежных, ласковых ноток, что мне оставалось только поражаться тому, какой слепой можно быть из-за собственного упрямства и нежелания принять мир вокруг себя.
Правда, не все отрицательные характеристики, которыми я награждала драконов, надуманы. Всё же они страшные эгоисты. Когда я попросила Дамьена не уведомлять о моём возвращении лорда Аврина или хотя бы не позволять ему пересекаться со мной, тот заявил, что уже распорядился, чтобы крайне занятой и совершенно незаменимый государственный чиновник и друг королевской семьи отправился на переговоры с эльфами: у них извечные проблемы с границами, так как драконы то и дело рвутся оторвать кусочек от плодородной долины остроухих. И сделал он это для чего? А чтобы меня от себя не отпускать все праздники.
Так что его эгоизм пересёкся с моим, и мы много гуляли вместе. Принц был вежлив, романтичен и статен, как в тот день, когда я впервые увидела его в студенческой столовой. Мы негласно начали нормальные отношения. Хотя, драконьи гормоны – это что-то с чем-то всё-таки. Тянуло друг к другу постоянно. И притяжению мы вот нисколько не сопротивлялись.
- А это что? – спросила я в одну из наших ночных прогулок по столице.
На площади среднего уровня города, в котором проживали обеспеченные горожане, стояло огромное сердце из серебра. Вокруг сердца близко друг другу располагались небольшие магические фонарики, от которых исходил красный свет. Такой же свет исходил и от одной половины скульптуры.
- Драконье сердце, - Дамьен подошёл ко мне, приблизившейся почти вплотную к скульптуре, и обнял за талию. – По легенде, его сотворили в память о великой любви драконьего наследника и неизвестной драконицы и установили здесь тысячи лет назад. Старый скульптор так и не назвал их имён, но мы предполагаем, что наследником был кто-то из побочной ветви нашего рода. А даже если никакой истории любви и не было, скульптура необычная. Исходящий от неё свет никогда не гаснет и не требует магической подпитки. А ещё…
Он вдруг поднял мою руку и положил на серебряную половину сердца. Под ладонью приятно защекотало, и серебряная половина начала преображаться, чтобы через минуту засиять как другая, красная.
Я удивлённо посмотрела на Дамьена, который держал свою ладонь на другой половинке.
- Это…
- Если сердце окрашивается в красный полностью, это значит, что любовь между драконами истинна и благословлена Великой Матерью, - он отнял мою руку от сердца и сжал обе ладошки, таким маленькие на фоне его, в своих ладонях. – Значит, у нас есть шанс быть любимыми и счастливыми.
А потом он склонился для поцелуя, и когда его тёплые мягкие губы коснулись моих, сердечко в груди забилось так часто, как до этого ни разу не билось. Осознание того, что наши чувства правильны и благословлены высшими силами было таким радостным, таким удивительным!
Если бы я только знала, что счастье такое хрупкое и недолгое. Наткнувшись на Люсю в Академии, я обрадовалась: вот теперь-то я точно смогу и с драконами договориться, и с Люсей пообщаться. Но она… место для меня в её жизни больше не было. Это ударило по нервам, ранило не хуже ножа… Люда была важна для меня. Моя первая, лучшая и самая настоящая подруга, которой я доверяла всё-всё на свете, отвернулась от меня. Да, у неё были причины, но… но… принять это было выше моих сил.
И моему спокойствию пришёл конец. Стало так больно, словно мне в сердце когтями вцепились и из груди его вырывали. Я пыталась защититься, сила выплеснулась, полилась нескончаемым потоком огненного и ледяного пламени. Последним, что я услышала, прежде чем потеряла сознанье, были крики и хлопанье сильных, очень сильных и больших крыльев.
Это была случайность. Я понимала это на задворках сознанья. У человека рука дрогнула. Он не хотел убивать.
Но он хотел угрожать! И угрожал! Держал моё сокровище, приставив ей кинжал к горлу. Смел требовать объединённое войско огненных и ледяных отдать им Долину в обмен на жизнь маленькой наследницы. Моей Линакары!
Крик сорвался с запозданием. Я не понимала, что делала, действовала исключительно по велению внутреннего голоса. Мою девочку. Мою драконочку. Мою дочь, да чтоб он сдох в страшных муках!
- Юджиния…
Голос Вальдемара выдернул меня из оцепенения. Я огляделась вокруг: стены, пол и потолок покрывала ледяная корочка. Вокруг были разбросаны людские тела. Без голов. Откусанные головы лежали кучкой у трона. А в моих лапах лежала маленькая мёртвая драконочка с перерезанным горлом.
- Ненавижу.
- Я тоже, - Вальдемар ткнулся мордой мне в бок. – Я тоже…
Потянулся лапой к нашему сокровищу. Той, кто уж точно ни в чём не была виновата.
Мы с Вальдемаром одичали. Убивали без разбора, без былой надежды на возможный мир. Никогда и ни за что я не позволила бы жить с нами, как равным, тем, из-за кого Линакары больше не было. Не было её лучезарных золотых глаз, весёлого заливистого смеха…
Я почти забыла о наличии второй ипостаси и, наверное, ты бы сказала, что сошла с ума. И действительно, с ума я сойду, но позже. В тот момент, когда люди подстрелят моего огненного дракона, моего Вальдемара.