Космос

Оставив машину в паркинге, поднялась в просторный холл малоквартирного дома. Помещение консьержа находилось за большим стеклом, которое не повернётся язык назвать «будка» или «коморка». Квартира-студия эконом-класса, не меньше. За стеклом сидел консьерж и критически оглядывал каждого входящего. У двери топтался охранник, а второй сидел на стуле, перед стеклом консьержа, вытянув ноги.

По центру стоял большой круглый стол, как в столовой в покоях Марии Федоровны, а с потолка свисали светильники, может быть, они были из хрусталя. Варвара никогда не обращала внимания. Роскошно, согласно статусу проживающих. Четыре этажа, две квартиры. Варина на втором, чья-то двухэтажная — над ней. На первом этаже — всё для удобства жильцов и их гостей.

— Варвара Арнольдовна, — засуетился один из охранников, Варя его не знала, а он её — да. — Вас ожидают. По инструкции полагается позвонить, но вы не брали трубку, мы связались с Антоном Геннадьевичем, он подтвердил личность и сказал, что Станислав Георгиевич может подождать вас в фойе.

С этими словами охранник отошёл в сторону, и Варя увидела того, кого знала, что увидит. После слов охранника, конечно же. Буквально пять минут назад Варя была готова поклясться, что не встретит Стаса никогда в жизни и даже после смерти. Космические удавы и несчастные кролики отправляются в разные вселенные…

— Стас, — пропищала и зажмурилась, поочерёдно открывая глаза.

— Кролик, — тот, что космос, не улыбался. — Когда ты перестанешь отключать телефон в каждой непонятной ситуации, у? — нахмурился. — Ты пригласишь меня? А то я опасаюсь, что этот парень, — прошептал и покосился на охранника у дверей, — моим лицом сейчас выровняет ступеньки. Все тринадцать.

— Ты считал ступеньки? — зачем-то спросила, тоже перейдя на шёпот.

— Да, — продолжил заговорщицки шептать. — Пока мою личность не опознали. Так что?

Варя опомнилась и сделала шаг в сторону, приглашая Стаса.

Он деловито прошёл, аккуратно разулся, поискал глазами и быстро определил, куда пристроить своё и Варино пальто, пристроил небольшую дорожную сумку и отправился на поиски ванной, не смежной со спальнями, а для гостей.

Варя в это время юркнула в спальню, влетела в ванную и нервно умылась.

Так… надо что-то говорить. Необходимо. Сейчас. Прямо через несколько минут. Секунд. Вряд ли получится промолчать или сделать вид, что всё нормально. Всё ненормально! Совсем ненормально!

Разве может быть нормальным то, что Стас, тот, что космос, ходит по её квартире, как по своей? Пару раз хлопнул дверью холодильника, один раз Варе показалось, что он стоял за дверью спальни, не рискнув зайти. Проявил деликатность.

Кое-как приведя себя в порядок, Варя прошла на кухню. На высоком барном стуле сидел Стас и пил минералку.

— У тебя миленько, — обвёл рукой пространство.

Хромированные поверхности, стекло и глянец отразили жест Стаса.

— Тебе кажется это милым? — для чего она задаёт этот вопрос?!

— Да, я нахожу операционные довольно милым местом. Там ходят сестрички, анестезиологи делают волшебные уколы, хирурги шутят, всё сверкает, свет режет глаза, так же, как здесь.

Варя закатила глаза, отличное сравнение… хотя, что уж, Варя была с ним согласна. Ни единого тёплого оттенка, никакой фактуры с намёком на уют. Функционально. Стерильно.

— Итак? — Стас протянул бокал с водой Варе. — Будем считать, что со светской беседой закончено. Или ты хочешь поговорить о погоде? Погода — дрянь. Теперь о важном. Почему ты не отвечала на телефон?

— А почему ты?

— Потому что, кролик, в самолётах запрещено пользоваться телефонами. Я получил твоё сообщение и рванул к тебе, сюда.

— Зачем? — продолжала не понимать Варя. Нет, она понимала, но это космос, он настолько огромен, так загадочен, что уточнить не помешает.

— А что мне оставалось делать, кролик? Трубку ты не берёшь, на сообщения не отвечаешь, а твоё откровение звучит… двояко оно звучит! Честно говоря, я не на шутку испугался, что ты натворишь глупостей.

— Каких? — Варя глотнула.

— Аборт, например!

— Я не собиралась делать аборт, — Варя встала, села, снова встала. — Собиралась, конечно, — повинилась.

— Так и знал, — тихо ответил Стас и посмотрел на глянцевый потолок.

— Саша меня отговорила, мол, чего я теряю? Финансовые возможности есть, репутацию купить можно, а при желании и мужа выписать, по почте, — хихикнула. — Я и решила — рожу. Всё равно когда-нибудь придётся, наследство, активы, почему не сейчас?

— Слава богу, — Стас порывисто обнял Варю, прижал к себе.

Варе показалось, у неё все косточки захрустели, а потом треснули и осыпались. Настолько стало хорошо в своём личном космосе, что она даже втёрлась посильнее и вцепилась руками в рубашку Массимо Ребекки на спине Стаса. И пахло от него потрясающе, обволакивающе, даже сквозь хлопок проходил аромат геля для душа той же серии, что и парфюм. Захотелось плакать. Невыносимо захотелось плакать. Варвара два раза всхлипнула и заревела, оставляя разводы туши на светлой ткани. Не подозревал Массимо, что его рубашка однажды будет служить носовым платком.

— Почему ты плачешь, кролик? — Стас улыбался.

— Я не знаааааю.

— Гормоны, — улыбнулся и погладил по голове, даже почесал у лба, будто у неё действительно выросли уши, как у кролика.

— Нееееет, — ещё сильнее заплакала. — Я вовсе не беременная.

— Это точно?

— Точно! Кровь, УЗИ, я точно не беременна! — и заплакала ещё горше.

— А что же ты плачешь? — улыбался Стас. — Неужели так хотелось?

— Нееет, — Варе совсем стало обидно, но больше ей нравилось, что Стас её не отталкивает, не читает морали, не указывает на её капризы или глупость, не требует прекратить сцену, не игнорирует её, награждая показным спокойствием и равнодушием.

— Тогда в чём дело? — полуприсел на барный стул и зафиксировал между ног Варю, зажал, как в тиски, всем своим видом демонстрируя, что он не намерен больше отпускать её, и Варе это нравилось.

— Ты не понимаешь… я целую ночь, утро и до обеда была беременной от тебя, я выбирала имена ребёнку, думала, на кого он будет похож, вспоминала, есть ли у меня в роду двойня. Я даже присмотрела автомобильное кресло и костюмчики до месяца. Для девочки и для мальчика! Мне нравилось быть беременной, клянусь, я полюбила этого ребёнка! И не потому, что он мой или твой, а просто полюбила, как самостоятельную личность. Как какое-то чудо! А потом раааз — и нет чуда. Нет! — Варя разрыдалась, наконец, в полную силу, а Стас дал ей выплакаться, несколько раз умыв под краном на кухне, чтобы не ходить далеко.

— А ты почему улыбаешься? — подозрительно посмотрела на Стаса. Она плачет в отчаянии, а он улыбается, как ни в чём не бывало! Он рад, что она не беременна? По здравому размышлению — конечно рад! — Ты рад, что я не беременна?

— Рад, — просто ответил Стас. — И если бы была беременна, тоже был бы рад.

— Как это? — моргнула.

— Я люблю тебя, кролик. Я в любой ситуации тебя люблю. Беременная ты или нет, участвуешь ты в трофи или отключаешь телефон, срываешь мне сделку или контролируешь, как маньяк, каждый шаг «Ювеста», я просто люблю тебя и наслаждаюсь этим. Я кайфую от этого, от того, что чувствую я, когда вижу тебя и вижу твою взаимность. Это настолько потрясающе, что мне действительно всё равно, забеременеешь ты сейчас или через месяц, или через год, — он снял очки, подмигнул. — В любом случае, ты будешь беременна, наши дети родятся в любви и будут расти в полной семье.

— Ты мне предложение делаешь? — моргнула от неожиданности и чуть не упала.

— Да, у меня даже кольцо есть, помолвочное, как меня заверили. Так что, я готов встать на одно колено и сделать тебе официальное предложение.

Придержал — Варя, кажется, собиралась упасть.

Потом опустился на одно колено, театральным жестом достал футляр и надел кольцо на дрожащую руку Вари. Стас, тот, что космос, видимо, чтобы добить окончательно Варвару Белицкую, даже продекламировал Шекспира, перепутав строчки и слова, и на полном серьёзе заявил, что учил по редкому изданию ещё более редкого переводчика. Потом он целовал Варины руки, плечи и шею, зачем-то уточнил, что кольцо — бижутерия, не было ничего подходящего в дьюти-фри Торонто, а именно там его застала новость, что он женится немного раньше, чем планировал. А настоящее кольцо он уже заказал, на что Варя решительно ответила, что вот это и есть настоящее!