Сколько ты стоишь?

Потом пришёл отец, и пока Ирина кормила его обедом, они с Кешей заперлись в комнате брата и принялись прыгать по дивану. Точнее, прыгал Дятел, а Варя его ловила. Мальчик обожал это занятие, и никакие увещевания родителей на него не действовали. Отец и Ирина пытались запретить Кеше скакать по дивану, но их остановил ироничный комментарий Вари: «Да ладно вам, пусть лучше по дивану прыгает, чем пытается разобрать шкаф». Подобный прецедент уже был. Дятел «от нечего делать», как он выразился, раскрутил один из шкафов в своей комнате. И хорошо так раскрутил… обратно скрутить не получилось — некоторые детали оказались вырваны, что называется, с мясом.

Так что родители признали: лучше прыгать по дивану, чем… всё остальное. Диван был старый и выдерживал даже прыгающую Варю, но она всё же не рисковала, предпочитая отсиживаться на краешке, пока Кеша бесился. Покупать новый диван не хотелось. К новой мебели Варя доверия не испытывала, считая её слишком хлипкой по сравнению с кондовой советской.

В общем, да — хороший был выходной. И только вечером, когда все уже легли спать, на Варю накатило. Она накрылась с головой одеялом и принялась плакать в подушку, ругая и себя, и этого любителя шлюх, на чём свет стоит.

Она ведь сразу поняла, что этот… никакой не репетитор. И не только по внешнему виду — ну не станет репетитор открывать дверь сестре будущего ученика, находясь в полуголом виде — но и по голосу. У Вари был неплохой музыкальный слух, и отличить одного человека от другого по голосу для неё не так уж и сложно.

Почему же она тогда пошла в квартиру? Растерялась. Он был такой красивый… а потом захромал, и Варю захлестнула жалость. Она отчего-то не сомневалась — эта хромота у него не временная, она навсегда.

Дура, с чего ты вообще это взяла?!

И потом, когда он начал её раздевать… Она всё никак не могла осознать серьёзность ситуации. И сопротивлялась не так сильно, как могла бы. И всё думала — хоть бы больную ногу не задеть…

Дура!

Испугалась по-настоящему, только когда появились ремни и кляп. Но тогда было уже поздно.

Идиотка безмозглая…

— Вааарь? Ваааарь…

Она вытерла глаза наволочкой и высунула голову из-под одеяла.

— Дятел, ты чего не спишь?

— А ты чего рыдаешь? — хмуро спросил брат, придвигаясь ближе. — Я писать захотел, прохожу мимо твоей комнаты, а ты тут… воешь под одеялом. Тебя кто-то обидел, Варь? Ты скажи, кто, я ему задам.

Варя рассмеялась. Задаст он… эх, Дятел.

— У вас разные весовые категории, чучело, — она взъерошила брату волосы. — Вот вырастешь, тогда задашь.

— Когда я вырасту, — Кеша гордо вскинул голову, — я на тебе женюсь.

Стало совсем весело.

— Неее, брат. Когда ты вырастешь, мне уже пора будет выходить на пенсию.

— Неправда! Тебе будет… тридцать восемь. Вот! Я специально считал.

— Молодец. Значит, не всё так безнадежно у нас с тобой по математике. Иди, я тебя поцелую.

Дятел послушно подставил Варе лоб.

— Всё, иди спать, Кеш.

— А ты больше не будешь плакать?

— Не буду.

— Обещаешь?

— Обещаю. Иди-иди, жених. А то как же мы с тобой завтра в зоопарк пойдём, если оба не выспимся?

— В зоопарк? — Даже в темноте было видно, как заблестели глаза Дятла при упоминании этого слова.

— Угу. Но только если выспимся! Так что беги спать, чучело.

— Бегу! — кивнул Кеша и усвистел в свою комнату, а Варя, откинувшись на подушку, улыбнулась.

Какой же у неё чудесный братишка растёт. Самый лучший братишка на свете.

«Я на тебе женюсь»… Дурачок.

По иронии судьбы на Варе никто и никогда не хотел жениться. Трахать — пожалуйста, а вот жениться… Слабаки.

А об этом любителе шлюх вообще больше не надо думать. Всё. Не было его. Приснился.

Да, именно так. И, как любит писать папа: «И ниипёт».

Илья даже не думал, что может быть настолько хреново. И дело было не в выпитом алкоголе, а в угрызениях совести.

Вот, оказывается, почему они именно «угрызения». Грызут так, что чувствуешь себя яблоком, внутри которого живёт очень голодный червяк.

Илья боялся представить, каково этой… нет, не Еве, а просто девушке. Вспоминал её совершенно чистый взгляд, затем наполнившийся паникой, и отчаянное неподдельное сопротивление, и… узкое лоно, в которое он так грубо вколачивался. А ведь у неё явно секса давно не было, слишком уж… туго… Или он совсем забыл, что такое нормальная девушка, а не шлюха?

Замутило, и Илья набрал номер своего друга, работающего в полиции уже много лет.

У каждого уважающего себя юриста должен быть такой друг…

— Алло, Андрюх? Я тебя очень отвлекаю?

— Ну как тебе сказать, — в трубке хмыкнули. — Ваще два часа ночи как бы.

— Извини, ради бога…

— Да ладно, я пока не сплю. Чего случилось-то?

— Скажи… а возможно найти человека, если есть только, допустим, запись из камер наблюдения в подъезде?

Друг несколько секунд озадаченно молчал.

— Ну… чисто теоретически можно. Но практически проблематично. Там качество знаешь, какое? А если этого человека нет в наших базах, то есть, не судим и не привлекался, и вовсе нереально. ФСБэшники могут, я думаю, но я не они. А кого найти надо?

— Девушку. Блондинка, лет двадцати пяти, голубые глаза, грудь… большая. И точно не привлекалась. Я запись с камеры достану, но это всё.

— Ну давай, попробую. Но сразу говорю — очень вряд ли. Ты бы лучше через соцсети — напиши свою слезливую историю, мол, ищу, люблю безумно и тыды…

Илья нервно рассмеялся. Да уж, слезливую… Если эта история попадёт в соцсети, ему точно не жить.

— Нет, Андрюх. Соцсети исключены.

— Понял. Тогда жду от тебя запись с камеры. А пока я пошёл спать. И тебе советую.

— Спасибо, — искренне поблагодарил друга Берестов, положил трубку и налил себе ещё вискаря.

Спать… уснёшь тут…

Ну какой же он козёл-то, а…

На следующий день Варя с Дятлом никуда не пошли — ни в зоопарк, ни в кино, ни даже в магазин. Ей с самого утра было плохо, давление скакало, как не в себе, голова болела и кружилась, и общее настроение было исключительно слезливое.

В такие моменты Варя понимала, что не такая уж плохая мачеха ей досталась. Поглядев на унылую падчерицу, Ирина принесла девушке чаю с печеньем и заявила, что Варя может не беспокоиться — сегодня Кеша будет под присмотром.

Дятел повздыхал, но подчинился железной воле родителей и отправился с ними в торговый центр за покупками. А Варя, полежав немного в позе овоща, позвонила вчерашнему репетитору — настоящему репетитору. Извинилась, сказала, что планы изменились и она не придёт. Потом села за компьютер и стала рыться на специальном сайте в поиске подходящей кандидатуры для брата.

И на сей раз она выбрала женщину. Чтобы уж точно… не ошибиться.

Но какая она всё-таки дура!..

А в понедельник Варя была вынуждена пойти на работу. Во-первых, больничный ей никто не даст, у нас всё-таки не Европа, по депрессии отгулов не дают. А во-вторых, нечего сидеть и страдать. Работа — лучший лекарь. Уж Варя-то знает.

Хотя с недавних пор работать стало не слишком весело. Они с Ритой — соседкой Вари по столу — сидели немного в отдалении от остальных, и общались в основном друг с другом. И мало того, что за год до Риты в декрет ушла Светка — прежняя коллега Вари, с которой та проработала шесть лет бок о бок, — так теперь ещё и Рита… И тоже в декрет.

Нет, конечно, декрет — дело хорошее, и Варя была рада за девчонок, но… одной ей куковать в своём уголке было скучновато.

Спасало то, что к Варе постоянно кто-то приходил. С совершенно определённой целью, по правде говоря…

И перед самым обедом на эти паломничества обратил внимание Сергей Мишин — начальник Вари. Хмурясь, постоял в отдалении, наблюдая за откровенным — с его, мужской, точки зрения, — бредом, а потом подошёл ближе и поинтересовался:

— Варь… чего происходит-то? К тебе все ходят, на стул садятся…