Страница 16 из 50
— Я знаю ваши проделки, негодные. Вы не принесли мне ничего, только напугали меня, и я упала в золу.
Девочка высыпала собранные ее желуди на кусок березовой коры и подбежала к самому отверстию пещеры. Она выхватила палку из рук бабушки и бросила ее в огонь, а потом усадила старуху опять на ее камень.
— Ну, иди и принеси, что мы нашли, Огненная Макушка, — сказала она.
«Огненной Макушкой» звали мальчика за его красные волосы. Волосы девочки были такие же красные, и ее звали «Огненной Мухой».
Огненная Макушка спрыгнул с камней, на которые он только что вскарабкался, и тихо подошел к бабушке, неся что-то в каждой руке. Он встал перед бабушкой, держа руки за спиной.
— Ну, отгадай, бабушка, отгадай, — кричала Огненная Муха.
В углах рта бабушки появилась улыбка и расползлась по всему ее лицу.
— Корешки, — сказала она.
— Нет, не верно, — воскликнули дети. — Угадывай снова.
— Сосновая смола.
— Опять неверно, — засмеялись близнецы.
Бабушка подумала немного. Потом она сказала:
— Улитки.
— Нет, нет, нет, — закричали близнецы оба сразу, а потом Огненная Макушка медленно вытянул руки и показал старухе четыре больших яйца.
Если бы вы видели тогда бабушкино лицо! Оно все собралось морщинками от улыбки, а когда она улыбалась, она вовсе не казалась такой неприятной.
Она взяла яйца из рук Огненной Макушки и заботливо положила их в горячую золу.
— Мы испечем их, — сказала бабушка. — Я ничего не ела, кроме желудей, уже три дня. Ну, а теперь рассказывайте, где вы были и как вы нашли яйца.
— Мы были голодны, — объяснил Огненная Макушка, — все взрослые пошли на охоту, и мы решили, что мы тоже пойдем. Мы думали, что сами сумеем найти съедобные корешки. Мы спрятались и ждали, пока Реполов, Черная Птица и Длинная Ступня не прошли вниз к реке охотиться за лягушками. Тогда мы побежали в лес.
Реполов, Черная Птица и Длинная Ступня были другие дети клана Черного медведя.
Огненная Муха никак не могла долго оставаться спокойной, — она перебила брата и начала рассказывать дальше:
— Ну, и мы нашли немного корешков. Мы как раз ели их, когда из зарослей орешника услыхали громкое фырканье. Мы не стали дожидаться и выкапывать еще корешки, скажу я тебе. Около нас был каштан, мы схватились за его ветки и вскарабкались на него как раз вовремя. Не один, а целых три кабана выбежали из кустов. У самого большого кабана были клыки вот такой длины. — Огненная Муха показала на палку в пол-аршина длиной, когда говорила это.
— Это было так хорошо, что мы были уже на дереве, потому что кабаны были тоже голодны. Они так смотрели на нас, как будто думали, что Огненная Макушка и я очень вкусны, — засмеялась она. — Тогда Огненная Макушка подразнил их. Он повис на ветке и пощекотал им носы длинным прутиком. Ну, и взбесились же они!
— Да, — сказал Огненная Макушка, — у них был такой же бешеный вид, как у тебя, когда мы тебя испугали, бабушка.
— Я не удивляюсь, что при одном взгляде на вас кабаны испугались до смерти, — сказала бабушка, — потому что животные ведь так боятся огня. Я-то привыкла к пламени на ваших головах, но, если бы я увидала вас в первый раз в жизни, я думаю, я сама вскарабкалась бы на дерево. Или я подумала бы, что это горит лес, и убежала бы, куда глаза глядят.
Бабушка толкнула Огненную Муху в бок и сама засмеялась своей шутке.
— Может быть, наши красные волосы и помогли, — сказала Огненная Муха, — потому что очень скоро кабаны все трое повернулись и, хрюкая, побежали в лес.
— А тогда, — сказал Огненная Макушка, — мы решили идти назад по деревьям. С ветки каштана мы прыгнули прямо на большой дуб, который рос совсем близко. Там росло много дубов совсем близко один к другому и мы перепрыгивали с одного дерева на другое. Вдруг в верхушке одного большого дуба что-то громко зашуршало, и большая птица вылетела из его ветвей как раз над нашими головами. Мы поглядели наверх и увидели гнездо. Я долез до самого гнезда, вытащил из него эти яйца и передал их Огненной Мухе. Потом мы пошли домой.
— Но не могли же вы идти всю дорогу по деревьям, неся яйца? — воскликнула бабушка. Она была в восторге от своих внучат.
— О, нет, — сказала Огненная Муха. — Яйца были слишком велики, чтобы их нести во рту. Так что Огненная Макушка спрыгнул на землю, а я передала ему яйца. А потом мы побежали домой по земле так быстро, как только могли.
— Вы будете такими же великими охотниками, как ваши отец и мать, — сказала бабушка. — Никто из всего клана не может с ними сравняться. Я помню вашего отца, когда он был мальчиком. Как он умел отыскивать яйца! Поэтому-то ему и дали имя «Соколиный Глаз». Он сумеет отыскать яйца и притаившуюся птицу и зверя там, где никто ничего не может найти. А как он умеет пробираться по деревьям! Ни одно дикое животное не может напугать его. А ваша мать! Она бегает быстрее ветра. Ну, и она тоже не из пугливых. Она всегда может рассчитывать на свои ноги. Я видела, как она убегала от рассерженного оленя. Она бежала так быстро, что она казалась полоской света, скользившей через лес. А когда олень был уже совсем близко, она вспрыгнула на дерево, повисла на его ветке на ногах над самой его головой и стала, раскачиваясь, дразнить оленя, потому что он не мог достать до нее. Ах, она была такая дикая в те дни и недаром заслужила свое имя «Гибкая Нога».
— Я уверен, что яйца совсем готовы, — сказал Огненная Макушка.
Бабушка вытащила яйца и стерла с них золу. Они были очень горячие, но ее руки были такие грубые и мозолистые, что она могла ими брать даже раскаленные угли. Бабушка протянула одно яйцо Огненной Мухе. Огненная Муха взяла яйцо, но кожа на ее руках еще не успела так загрубеть, как у бабушки, и яйцо сильно обожгло ее. Она выронила яйцо на землю и завизжала от боли. Яйцо так хорошо испеклось, что было совсем крутое и не вытекло, несмотря на то, что скорлупа разбилась в мелкие куски. Бабушка засмеялась.
— Ага, — сказала она, — вот я тебя и проучила за то, что вы меня так напугали.
— Ну, — похвастался Огненная Макушка, — это ерунда. Смотрите-ка на меня. Я думаю, если ты можешь их брать, значит, смогу и я.
Он нагнулся, поднял яйцо и зажал его в руке. Оно было почти такое же горячее, как раскаленные угли, но он старался сделать вид, что ему ничуть не больно. Он разбил яйцо и съел его в два глотка. Хотя я и уверена, что яйцо выжгло красную полоску на всем своем пути от его рта до желудка, но Огненная Макушка только сморщился и не сказал ни слова. Но когда Огненная Муха перестала глядеть на него, он стал скорее вдыхать воздух в рот, чтобы хоть сколько-нибудь охладить свой язык.
— Пусть бабушка возьмет последнее яйцо, правда, Огненная Макушка, потому что мы так испугали ее? — сказала Огненная Муха, когда каждый из них съел по одному яйцу.
— Вы можете пугать меня каждый день, только приносили бы мне яйца, — сказала бабушка.
Бабушка взяла последнее яйцо из золы и только что хотела разбить его, как какой-то крик заставил их всех вскочить. Тогда ведь были очень тревожные времена, должна я вам сказать, и каждый новый шум мог означать какую-нибудь опасность. В лесах было так много диких зверей, что никакой человек не мог чувствовать себя ни одной минуты в безопасности, если только он не забирался глубоко в пещеру. Тогда вход в пещеру делали таким узким, чтобы животное, которое охотится за человеком, не могло бы туда свободно пролезть, или же перед входом держали все время пылающий костер, чтобы он отпугивал диких зверей.
Услыхав крик, бабушка выронила яйцо и вскочила на ноги. Огненная Макушка и Огненная Муха юркнули в пещеру. Бабушка подбросила сухих сучьев в огонь и, когда пламя поднялось вверх, она испуганно огляделась во все стороны. Теперь она различила уже какой-то шум, кроме далеких криков, и детские голоса. Откуда-то издалека, снизу, от реки, донеслось протяжное мычание и топот многих ног. Несколько человек детей бежали стремглав по тропинке, ведущей к пещере, крича во все горло: