Страница 12 из 25
Вскоре он прибыл к месту. Дверь не открылась, не было допуска.
– Что делать? – спросил он Ису.
– Вызовите ее, – то ли предложила, то ли порекомендовала она.
– Как?
– Ждите, скоро у них обед, кто-нибудь выйдет, скажите, пусть вызовут. Здесь это нормально.
Рутра так и сделал, вскоре вышла женщина, лет 30-ти, восточного типа.
– Я к Вам. Можно с Вами поговорить? – обратился к ней Рутра.
– Вы из России? – спросила она с надеждой в голосе.
– Да, – ответил Рутра, взглянув на нее изучающе. – А что, видно? Или Вы как-то по-другому узнали?
– Нет. Я знала, что должен приехать доверенный специалист, доктор из России по изучению систем, передающих информационные сигналы нетрадиционным способом. Пойдемте в столовую, как раз пообедаете и поговорим.
– Вы меня ждали?
– Да. Пойдемте со мной.
Она повела его по коридорам, потом завела в отсек. Увиденное там Рутру в очередной раз «шарахнуло по мозгам». Он остановился, мозг работал словно динамо-машина, пытался логично объяснить происходящее. В центре лаборатории стояла установка Алиханова. Рузи тоже остановилась, ждала Рутру и недоуменно изучала его реакцию. Он посмотрел на доктора и сказал, чтобы и себе нечто объяснить, и ее проверить на «свой – чужой»:
– Доказательство гипотезы Пуанкаре и «выкрутасы» Перельмана имеют дальнобойный расчет, с целью доказать правоту гениального фантазера, которая противоречит математике Вселенной и исходит из желания человека верить в нелогичное, чудо, что ведет человечество от одного разочарования к другому, то есть к катастрофе, которую сама вера описывает, потому как другого не может, что в конечном итоге, если не изменить, приведет к реальной катастрофе человечества.
– Что? О чем Вы? – спросила Рузи, вопросительно взглянув на Рутру, при этом улыбаясь, словно услышала нечто такое, чего не решалась сама сказать.
– Да так, о спасителе, который на этот раз будет цифровой.
– Просто супер. Кто в теме – поймет. Каждый имеет свое хобби. Гипотезы Пуанкаре и «выкрутасы» Перельмана имеют дальнобойный расчет? Хм. Как сказать. Хотя… эти доказательства понятны только очень узкому кругу. То есть даже если они не правильны – никто не узнает! Фантазер – это Эйнштейн. С его доказательствами то же самое. Его выгоняли из школы из-за плохого знания математики, однако воображение у него было отменное. Он пытался объяснить тайну Вселенной, озвучив работы других ученых как свои, но она противоречит (его теория) физике Ньютона. Той, на чем основана вся физика. Нелогичное чудо – это вся религия. Чудо всегда не объяснимо, поэтому не логично. И религия, обещая спасти человека и мир, все время прогнозирует ему апокалипсис. То есть это не логично, но люди это считают божьей благодатью, потому что им нужна «духовная пища». Вы верите в Бога?
– Сугубо научно, – сказал, вздыхая, Рутра.
А сам думал, смотря на установку: «Это же она и есть».
Рузи поняла удивление Рутры.
– Это копия. Мой отец работал с академиком, – пояснила она. – После того, как их разоблачили, отец успел переехать в Америку. В 90-е в России творилось черт знает что. Его друзья, микробиологи, были убиты загадочным образом, и все маскировалось под бытовой или несчастный случай. Когда папа понял, что за этим стоит кто-то очень влиятельный, суперсекретная организация, что эти смерти никого не беспокоят, хотя это была прямая обязанность ФСБ, – он решил сбежать.
– Зачем же их убивали, если они были так нужны?
– Вы не знаете о программе двойников и копирования не физического содержания мозга по Алиханову.
Рутра еле удержался, чтобы не показать удивления, она же «добила» Рутру, сказав:
– Они сами создали того монстра, который их сожрал.
По телу Рутры прошла дрожь. Дальше она не переставала его удивлять, будто Рутра был ее хорошим другом и даже больше – сообщником.
– Я привела сюда Вас, потому что здесь установка глушит все сигналы. Я тут работаю, пытаюсь воссоздать установку по чертежам, которые запомнил папа.
– А он сам? – спросил Рутра, думая в этот момент, что без вмешательства Исы тут не обошлось, иначе это провокация, только с призрачной целью, хотя «сканирование» зрачков Рузи не выявило лжи.
– Оп погиб, – грустно ответила Рузи.
– Как, тоже?
– Нет, я это так называю, у него был инфаркт, его до этого довела система. Меня обманом заманили сюда и не выпускают. Встречаться с родными я могу. Здесь есть все – кино, кафе, театр, стадион и многое другое. Только выйти за периметр я не могу, пока не сделаю до самого конца установку.
– Странно, а почему бы не договориться о сотрудничестве?
– Каком? Алиханов отказался доделывать, а если что-то и делал, то с обманом и хитростью. Они даже убили его жену, поэтому он только изображал сотрудничество.
Рутра попытался связаться с Исой, она не отвечала. Может, это действительно изолированное помещение?
– А как ты сюда попала, почему мне доверяешь?
– Ты из России, и мне сказали, что ты работал с Алихановым. Кроме того, мне уже все равно, я в тюрьме, я могу только сбежать с риском для жизни. Я не хотела стать военным, хотя с детства постоянно с отцом была в секретных лабораториях. Тогда я не понимала, почему меня туда пускают. Я училась на журналиста. Пойдемте в столовую, я Вам расскажу мою историю, и то, что здесь творится. Только если широко раскрою глаза, значит, на эту тему нельзя говорить. Открыто поговорим, когда вернемся сюда.
Они вышли и пошли в другом направлении, вскоре дошли до столовой, которая походила на шикарный ресторан – с фонтанами, водопадом и элементами живой природы, в том числе здесь были зверьки и птицы.
– Живя в Советском Союзе, я, наверное, как и каждый из нас, с тревогой слушала и читала информацию о военных базах США, которыми они буквально заполонили весь мир. Военная база ассоциировалась с угрозой, опасностью, с войной, причем войной атомной, ядерной, водородной и чем-то подобным. То обстоятельство, что с базы ВВС можно не только посылать смерть, но и запускать спутники и шаттлы, даже отправлять в терпящую бедствие страну гуманитарную помощь, – как-то отходило на второй план. Переселившись с семьей в Америку (в Лос-Анджелес) мы оказались в самой гуще этих военных баз – морских, воздушных, наземных. В первые годы, чтобы съездить в Сан-Диего, нужно было миновать несколько вооруженных постов, на которых проверяли документы, подозрительно вглядывались в наши лица и в номер машины, интересовались, откуда мы и куда держим путь. Но, к счастью, с окончанием «холодной войны» некоторые базы стали упразднять и вообще обстановка стала более разряженной. Однажды к отцу приехали несколько человек в штатском, странного вида и цвета кожи. Тогда я еще не знала, что это профессиональное. Они поговорили недолго, а после почти сутки мы готовились к переезду. Потом уже я поняла, что отец был предупрежден, готов к этому. За нами заехал трейлер, мы погрузили все, что считали дорогим для себя, и поехали. Я не знала, куда нас везут, думала в Лас-Вегас, и поэтому, желая избежать трафика, поехали не по 15, а по 14 фривею – через Палмсдейл и Ланкастер, а оттуда свернули на старую дорогу – 58 хайвей. Проехав несколько десятков миль, мы обратили внимание, что на дороге никого, кроме нас, нет – тонкой лентой вьющееся шоссе, голые горы, безжизненная пустыня Мохаве. И вдруг мы увидели скромную обыденную надпись, не сразу сообразив, что мчимся вдоль полигона, что нас привезли именно к той самой авиабазе Эдвардс, бывшей Мьюрок, на которой обычно приземляются американские шаттлы. Я стала понимать, что происходит. Мне вполне хватило воображения, что мы совсем рядом с загадочными, грозными и суперсекретными местами, хотя в небе над нами было как-то особенно пустынно и тихо, как в Мохаве. Наверное, потому, что пассажирским авиалайнерам летать над базами ВВС возбраняется. А вот до Зоны-51 добираться было интереснее. Extraterrestrial Highway – Внеземной хайвей (или Шоссе инопланетян) – это официальное название, присвоенное шутниками или предприимчивыми дельцами дороге, бегущей вдоль северной границы полигона Неллис. По мере приближения к символическим воротам секретной базы те же предупредительные щиты, что и у полигона Эдвардс, и те же строжайшие запреты на съемки и фотографии, хотя вокруг нет ничего, кроме гор и выжженной солнцем пустыни. Наша база, теперь уже «наша» для меня, находится в центре испытательного полигона. Это самый большой полигон США. Днем подходы к Зоне-51 – в физическом пространстве – патрулируются специальными военными подразделениями fur seals, это «морские котики» на белых джипах «Чероки», ночью – черными вертолетами с прожекторами. По периметру базы установлены замаскированные камеры слежения, детекторы движения и теплоизлучения и предупредительные щиты. В радиусе 100 километров никаких признаков жизни.