Страница 9 из 22
– Какого хрена вы с ней сотворили? Вы что, не знаете, что она больна? Мать вашу, что с вами такое?!
Тимми закрыл глаза. Но он чувствовал, когда отец смотрел на него. Он действительно это чувствовал.
– Тимми. Ты здесь – единственный мужчина. Разве я тебе не говорил, что это твоя обязанность – заботиться о матери?
Он сидел среди деревьев, у ручейка, который он про себя называл отдушиной. Хотя на самом деле это был самый обыкновенный ручей. Он не взял с собой ни Мэриголд, ни наволочку. Он не хотел, чтобы с ними что-то случилось. Он ждал, напевая: «Рассерженный фермер обстриг им хвосты. Сказал: не со злости, а для красоты…»
Может быть, Джейн найдет его первой, но он в это не верил. Отец всегда находил его, в любом городе – так же, как он нашел его в Дансвилле, когда он выходил из класса мистера Кеннисона. Именно так все всегда и происходило. Папа их находил, а потом вроде как давал им с мамой время уехать, и они с мамой садились в машину и ехали в другой город, и мама звонила из телефонов-автоматов в какую-то организацию, и там ей говорили, куда ей ехать. Но сейчас до этого было еще далеко. Сейчас отец их нашел.
– Тимми. Ты меня очень подвел.
– Прости, папа, – сказал Тимми, хотя знал, что это не поможет. Никогда не помогало.
– У твоей матери не все в порядке с головой. Я тебе говорил. Я говорил тебе в Дансвилле, что это твоя обязанность – заботиться о матери, чтобы она не волновалась, пока я не закончу с делами и не смогу забрать вас домой. Я тебе это не раз говорил, да, Тимми?
– Да. – Тимми пытался думать о Мэриголд, о добром и безопасном месте в глубине ее глаз. Но он не видел его, не чувствовал. Он очень сильно дрожал. А чтобы туда попасть, нужно быть спокойным и тихим.
– Ты подвел меня, Тимми. Ты подвел нас обоих. И ты это знаешь, не так ли, сынок?
– Д-а-а-а-а-а.
– И я даже не могу тебя наказать, пока мы не уедем отсюда. И все из-за этой суки Джейн Фаркхар, которая лезет, куда не просят. Ладно, сейчас она нам мешает. Но ты же знаешь, что я все равно тебя накажу, когда мы уедем отсюда, да, Тимми? И ты понимаешь, что это все – для твоей же пользы. Ты понимаешь?
– Д-а-а-а-а-а.
– Если мальчик не может защитить женщину, из него вырастет плохой мужчина.
Тимми ничего не ответил. Отец развернулся и пошел обратно, вдоль Отдушины Мэриголд, которая на самом деле была обыкновенным ручьем. Тимми слышал, как хрустит снег у него под ботинками. Дрожь никак не проходила. В другое время отец бы не стал выжидать. В другое время он бы сразу его наказал. Для его же пользы. Тимми дрожал. Ему было холодно. Очень холодно.
– Это судебное постановление, запрещающее вам приближаться к нему, – сказала Джейн. Рядом с ней стоят полицейский и еще какой-то мужчина в черном костюме с дипломатом. – До слушания дела Тимми останется под моим попечительством. Если вы приблизитесь к нему на расстояние менее двухсот футов, вас арестуют.
Мама стояла рядом с отцом. Рядом с ним она выглядела совсем маленькой. Она была в новом платье, ее волосы были расчесаны, а лицо было очень бледным. Она ничего не сказала. Когда папа был рядом, она почти всегда молчала. Она смотрела в пол и улыбалась своим мыслям. Мать и отец держались за руки. Джейн откашлялась.
– Из всех нездоровых психологических зависимостей… – Она резко расправила плечи. – А теперь уходите, вы оба.
– Мы это запомним, – сказал отец. – Тимми, сынок, скоро мы тебя заберем.
– Только не в этом штате, – сказала Джейн.
Тимми слышал, как машины отъезжают от дома: сперва машина матери, потом – отца. Вот так все всегда и происходит. Он будет ехать за ней, не выпуская ее из виду до самого дома.
Так все всегда и происходит. Но такого не было еще никогда – чтобы мама с папой оставили его с какой-нибудь чужой тетей. Это было что-то новенькое.
Джейн встала на колени рядом с Тимми.
– Ты теперь в безопасности, понимаешь? Они больше не смогут вернуться и как-то тебя обидеть. Мистер Джекобсон, адвокат, – он им не даст тебя обидеть… и офицер Френч, и я. Со мной ты в безопасности, Тимми. Ты понимаешь?
Тимми смотрел в пол и молчал.
– Хочешь, сходим посмотрим котят? Все трое уже подросли.
Все трое. Их было четверо. До того дня, пока серый котенок – один из двух серых – не начал мурлыкать в буфете.
Джейн как будто поняла, что сказала что-то не то. Тимми отвернулся и пошел наверх. Коробка с Мэриголд лежала у него в кармане. Он никогда больше не будет смотреть на котят. Никогда.
– Тимми, – окликнула его Джейн. – Тимми, малыш, если тебе будет что-нибудь нужно, ты обязательно мне скажи, хорошо?
Тимми ничего не ответил и даже не обернулся.
Ночью он проснулся в холодном поту. Их здесь нет. Их действительно здесь нет: ни матери, ни отца. Они не спят в раздельных комнатах, как спали дома, и не спят вповалку голыми, как спали в пути. Но плохие мысли по-прежнему были здесь, в голове у Тимми, и он не знал, как их прогнать. Теперь они стали еще настойчивее. Теперь ему не от кого больше прятаться. Матери рядом нет. И отца тоже. Все его потайные места теперь раскрыты, и плохие мысли приходят… «Рассерженный фермер обстриг им хвосты. Сказал: не со злости, а для красоты…»
Иногда плохие мысли превращались в плохие сны, и он просыпался с криком. Его рот был зажат его старой любимой наволочкой, чтобы никто не услышал крика. Его руки делали это сами, пока он спал.
Тимми вылез из кровати, включил Мэриголд и стал смотреть, как она ходит кругами и играет с невидимой мышью. Но круги ему нравились больше. Он мог опуститься на пол, приблизить лицо к ее мордочке и увидеть то доброе и безопасное место в глубине ее глаз.
Но он не мог попасть в это место. Никогда, никогда.
– Его внутренние защитные барьеры потихонечку рушатся, – сказала Джейн в телефонную трубку, – но реального прогресса пока никакого. Господи, на это больно смотреть… Он видится с доктором Ламбертом три раза в неделю, но пока не сказал ему ни единого слова. И он ничего не ест.
Тимми теперь заставлял Мэриголд ходить кругами все больше и больше. Все утро, весь вечер и еще – по ночам, когда он не мог заснуть. «Четыре мыши без одной, погнались за фермеровской женой…»
– Ему нужна отдушина для его злости, – сказала Джейн в телефонную трубку. – Господи, это ужасно!
Мэриголд ходила кругами, задрав свой пушистый хвост.
– Тимми, малыш, тебе надо поесть.
Она не понимает. Еда помогает плохим мыслям. Когда он поест, его сознание превращается в сытое место, куда нравится проникать плохим мыслям. Когда он ничего не ест, его сознание им не нравится – оно становится слишком чистым и полным света, такого же золотистого света, из которого сделана Мэриголд.
– Тимми, если ты не поешь, мы будем вынуждены отправить тебя в больницу. Малыш, ну пожалуйста, съешь хоть чуть-чуть.
Иногда Тимми видел Мэриголд – как она ходит кругами, с высоко задранным хвостом, – даже когда она была выключена. Но включенной она была лучше. Если он и сумеет когда-нибудь оказаться в том безопасном месте в ее глазах, то это будет только тогда, когда Мэриголд включена.
– Ему нужен катарсис, – сказала Джейн в телефонную трубку. Ее голос был странным, жестким и отчаянным. Тимми прятался в буфете. Голос Джейн был похож на голос матери, когда она хотела, чтобы он ее слушался.
– Да, Марти, я понимаю, – сказала Джейн, – сегодня вечером. Я встречу тебя у дома.
Мэриголд не включалась.
Тимми сидел на полу у себя в комнате и нажимал на переключатель. Ничего не происходило. Он нажал еще раз. Ничего. Тимми швырнул коробку через всю комнату, потом подполз к ней на коленях и снова принялся нажимать.
Он долго сидел на полу, тяжело дыша и стараясь не шевелиться.
Ножи хранились на кухне. Он взял один, бесшумно поднялся к себе и отколупнул крышку, закрывающую отсек для батареек. Там было пусто. Кто-то вынул батарейки.