Самолётиха

  В общем, повылезали из всех углов человек тридцать женщин и детей. Пара стариков, женщины в возрасте и дети не старше четырнадцати. Я объяснила, чего хочу, и что за помощь отдам им парашют немецкого лётчика. И если им с него ещё что пригодится, то рассказала, где его оставила и как его искать, а ещё где упал сам самолёт с которого, как перестанет гореть хорошо бы шильду с мотора снять и сдать в милицию под протокол, как и с моего Барбосика. Моё предложение встретили с радостным воодушевлением. Нашлась лодка и проводниками девочка с мальчишкой лет тринадцати. В общем, от приглашения постоловаться отказалась и уже через полчаса мы плыли по реке. Оказалось, что до Красного Бережка я не дошла, а вышла на выселки. Через километр с небольшим мы проплыли мимо довольно большого села у устья Холовы. Часа через четыре причалили в Прилуках. Больше половины пути гребла я, ещё бурлящий в крови адреналин нужно было утилизировать и физические нагрузки очень к месту, да и вспомнить забытый уже навык было на удивление приятно. Тем более, что сил во мне теперь было куда больше. И из заморенных на скудном пайке подростков гребцы так себе, а им ещё обратно выгребать. Я поблагодарила своих помощников и пошла искать штаб. Сдала пакет, который умудрился не порваться и попросила дать мне возможность позвонить к себе в отдел.

  Дозвонилась, доложила Красильникову о том, что со мной произошло и где я нахожусь. Мне приказали сидеть и ждать, меня найдут и решат все вопросы. Скоро меня действительно нашёл здоровенный капитан. От него узнала, что по дорогам в объезд из-за того, что прямую дорогу по левому берегу контролируют немцы, до Волхова набегает почти пятьсот километров. Я как представила себе, что пятьсот километров буду наверно сутки трястись на какой-нибудь давно умершей, но не извещённой об этом полуторке, мне стало совсем грустно. Как оказывается нам в воздухе легко и быстро...

  В принципе капитан был со мной согласен, но вот своей авиации у них не было, но он попробует договориться... А я решила позвонить в отдел ещё раз, может удастся Ивана выдернуть, но его не оказалось, правда удалось поговорить с Митричем, которого попросила за Верочкой съездить и её домой отвезти и объяснить ей, что не нужно волноваться. Почему-то было ужасно стыдно перед Панкратовым, что я потеряла нашего Барбоса, вроде как он мне его доверил, а я его не уберегла. Вот умом всё прекрасно понимаю и знаю, что он меня ни в чём не обвинит и будет искренне радоваться, что я сама жива осталась, но всё равно откуда-то вина внутри сидит. Вообще, про Барбосика я старалась не думать. Когда уходила, он уже почти догорел, по сути, от него остался только остов, перекрученные жаром трубы лонжеронов, подкосы и другие металлические части, мотор упал на землю, видимо его веса не выдержал размягчённый температурой крепёж. Этот дымящийся скелет уже ничем не напоминал моего красавца У-двасика, и от этого больно щемило сердце...

  Тем временем капитан отвёл меня в какой-то пустой кабинет с единственным столом и стулом, где предложил всё случившееся отразить в рапорте. Правда перед этим очень недальновидно сводил меня в столовую, где мы с ним на пару съели по тарелке жидкого рассольника и по порции варёной картошки с куском солёной рыбы. После солёной рыбы выхлебала две кружки жидкого едва сладкого, но горячего чая. Села за стол и начала старательно писать...

  Каково же было моё удивление, когда обнаружила себя уютно свернувшейся в углу кабинета на полу с парашютом и планшетом под головой и что меня будит какой-то сержант с повязкой на руке, дёргая за штанину комбинезона: "Товарищ лётчица! Вас найти велели!"... Вскочила, обтёрла лицо от остатков сна. Мельком глянула на лист, на котором значилось только: "П/полковнику Николаеву. Рапорт."... Вот это я дала! И ведь даже ручку аккуратно пером на чернильницу положила и в углу спать завалилась! Пошла за сержантом, как выяснилось, к телефону.

  Звонил Красильников. Сегодня мне приказано остаться здесь, а завтра меня прилетит забрать Иван или другой связной самолёт. А пока написать подробные рапорты по полёту и как добралась до штаба. Уточнил, взяла ли я расписку за доставленный пакет? Сказал, что мной будет заниматься какой-то лейтенант Власков. Едва вышла из переговорной комнаты, как познакомилась с названным лейтенантом. Пошла обратно в комнату со столом писать, что велено. С завистью и сожалением посмотрела на угол, в котором оказывается так уютно можно спать, но взяла себя холодными руками за тёплое ТУТ, и стала писать рапорты...

  Если бы вы знали, как я благодарна Соседу, за его навыки по написанию рапортов и подобных бумажек. Видимо много он за свою жизнь всякого подобного сочинил, раньше бы умерла, даже просто попытавшись описать, как дошла утром от кровати до туалета. А теперь леплю казенными округлыми фразами, всё по делу и не придерёшься. Описала, как во время полёта была атакована парой мессеров-охотников, что атаковал один, второй вначале не участвовал. Что уворачивалась, как могла и позволяли возможности самолёта. Как во время одного из манёвров вывела немца на большое дерево, от которого он не сумел увернуться из-за чего был повреждён его самолёт и упал. А на меня в отместку накинулся второй. Но мне удалось от него пару раз увернуться, а потом посадить на поляне повреждённый самолёт и быстро его покинуть. Самолёт был почти сразу расстрелян на земле немцем и сгорел. Как потом я пошла смотреть место падения мессера. Как нашла на дереве труп вылетевшего из самолёта немецкого пилота. Полезла за его документами, выяснила, что немца звали Курт Майзелес в звании гауптмана. Разбирать дальше готическую вязь, которой кто-то старательно выписывал его документ, желания не было. Вообще, даже в руках держать его бумаги противно, меня аж потряхивало от брезгливости, сверхчеловеки - хреновы! Вдвоём на девушку в безоружном тихоходном самолёте и то не справились! Уроды! Но в рапорте написала имя и звание немчика. Кроме этого указала, что кроме личных документов изъяла планшет с картами и бумагами, а также личное оружие. Опять пришлось лезть в планшет, чтобы написать номер пистолета. Кроме этого указала, что забрала и передала жителям деревни в благодарность за помощь в доставке меня к штабу немецкий парашют, на всякий случай указала, что парашют был повреждён и ценности не представляет. (Хотя, как-то слышала разговор, что наши изучали немецкие парашюты и выяснили, что наши ПээЛки по многим параметрам гораздо лучше для лётчиков. В частности, вопрос покидания самолёта на больших скоростях, наши парашюты гарантированно работают на скорости до трёх с половиной сотен километров в час, а немцы смогли добиться только двухсот*. А вот шёлк немецких парашютов мягче и более гладкий на ощупь.) В заключение написала координаты мест падения обоих самолётов и что попросила местных жителей, в частности старшего там деда Николая, чтобы при первой возможности снял шильды с моторов обоих самолётов и сдал в милицию под протокол.

  После окончания писанины успела попасть на ужин и мне нашли место в расположении связисток штаба. Девочки на меня косились, но не лезли с разговорами. Ведь войдя я сразу представилась: "Мичман Луговых. Пилот связного самолёта штаба фронта. Сегодня буду ночевать у вас." Про себя подумала, что вот бы они удивились, если бы узнали, что рядом с ними бывший радист-дальник. А моё мичманское звание для них возможно звучит куда суровее какого-нибудь капраза. Стена между нами стала железобетонным монолитом, когда я, как-то не задумываясь, разделась и оказалось, что под комбинезоном у меня роскошное и нарядное тёмно-зелёное шёлковое бельё, а на ногах хоть и простые, но чёрные чулки с подвязками к поясу в комплекте к остальному белью. Вы представляете, как это смотрелось со стороны? Сочного тёмно-зелёного цвета шёлк с глянцевым отливом из которого великолепно по фигуре сшиты бюстье с полуоткрытыми чашечками, каких сейчас никто ещё не делает с бретелями не посредине, а с боков, ближе к подмышкам, и нижняя часть до талии, как корсаж утягивающий, хотя и не утягивает, слава Богу, своя талия имеется, из такого же шёлка красивая нарядная сорочка, к ним трусики и пояс. Я сама к нему уже так привыкла, что не задумываюсь даже, а вот для них моё шёлковое роскошество с вышивкой и кружевами явно стало шоком.