Самолётиха

Глава 52

Будни фронтовые

  Мне было очень любопытно, как себя поведёт начальник. С утра пошла на аэродром, проверить, что за вечер и ночь сделал Николай Евграфович с помощниками и вообще каков наш статус, мы готовы лететь или нужно день-два на ремонт просить? Техник всё сделал и дырки не только заклеил, а даже закрасил, благо почти белые ночи и тепло. Усталый, конечно до черноты, но довольный, и на моё сочувствие лишь отмахнулся, что после нашего отлёта отоспаться успеет. Ещё раз поблагодарила техника и гордого, почти новенького Барбоса и пошла в штаб полка, звонить в отдел, доложить, что к вылету готова и узнать своё расписание на сегодня. Разговаривала с Ваней Хромченко, его куда-то сегодня с Красильниковым отправляют, а раз я на крыле, то и проблем нет, как раз перед этим решали, кто и куда сегодня едет и летит, если я не на крыле. Из полунамёков поняла, что Иван с Красильниковым куда-то в тыл к немцам намылились и, скорее всего, вылетят после обеда или вообще вечером.

  Мы два дня назад тоже в немецкий тыл летали. Иван меня перед вылетом заинструктировал совсем, да и меня саму знатно потряхивало, жутковато как-то, ведь в тыл к немцам... Да и Николаев, обычно одним автоматом в полётах обходившийся взял ещё один для меня и даже принял у меня быстро зачёт на тему: "Что тянуть?... Куда давить?... И откуда пули вылетают?...". С Иваном перед вылетом проложили маршрут, несколько раз проговорили ориентиры в пути и особенности площадки. В итоге, всё оказалось до невозможного тривиально и обыденно. Летели в партизанский край Ленинградской области за Любань. Там в болотах и в истории Соседа во многих деревнях всю войну немцев так и не увидели, хотя фронт ушёл далеко на восток. Иван туда летал уже не раз, поэтому все его инструкции были по делу, маршрут в обход зениток и низенько над самыми деревьями. Долетели, нас встречали со всем радушием. Мне даже предложили, пока пассажир дела делает и решения решает, в баньке попариться. Но я отказалась, о чём позже очень жалела, если бы знала, что у меня почти полный день и даже часть ночи, с удовольствием бы намылась. Так же и обратно, так ни одного немца и, не увидев ни в небе, ни на земле, даже линию фронта прошли над болотами, где никакого фронта с обеих сторон нет. С обеих сторон патрулируются только края болота. А ещё эти болота любят разведгруппы, до нелепого доходит, говорят, там по весне наша группа встретила немецкую и полдня воевали, а наши патрули не знали, что им делать, стрельба на болоте и наши туда недавно ушли, а группа без рации - за языком...

  Когда по прилёту Николаев стал меня торжественно поздравлять с боевым крещением, я даже обиделась, хотя формально ответила по уставу. Действительно в нашем тылу летать порой куда опаснее, хотя и понимаю, что раз на раз не приходится и как ни крути, а там внизу немцы, а здесь садись где хочешь, вернее, сможешь, - везде наши. Так, что по зрелому размышлению формально Сергей Николаевич прав полностью...

  Вообще, схему и логику мышления Николаева мне не постичь и я наверно никогда не буду готова, к резким поворотам его мыслительных эволюций. В первый день, когда прилетели к танкистам, вернее рембат, который стоял глубоко в тылу за Будогощью, после покидания самолёта он вдруг приказал мне подстрелить из револьвера сидящую на ветке метрах в двадцати ворону. В общем, пока до меня дошло, что от меня требуется, пока я достала и взвела свой наган, ворона, до этого внимательно разглядывавшая нас своим глазом сорвалась в полёт наверно ещё за секунду до моего выстрела, ну, вы ещё скажите, что в этих умных летающих крыс можно попасть не из засады. То есть тест на стрельбу и меткость я с треском провалила и теперь со мной кто-нибудь в приказном порядке три раза в неделю стреляет из нагана и других пистолетов. На мой лепет, что я всё-таки лётчик и шансов, что меня в воздухе выручит пистолет или вообще понадобится, очень мало. Он вполне резонно заметил, что из всего времени суток, в воздухе я максимум несколько часов, а всё остальное время я на земле, где пистолет вполне может выручить, а значит, им нужно уметь пользоваться. Вот теперь стреляю, уже два раза до звона в ушах и дрожи в руке мы изводили боеприпасы. В принципе, бессмысленными эти занятия я совсем не считаю, ведь носить на ремне пистолет, это может отпугнуть только хулиганов малолетних, но их и без пистолета можно не особенно бояться. А вот если противник серьёзнее, то одного вида и наличия нагана уже мало, его нужно уметь применять и делать это правильно. А для этого только один путь, тренироваться и стрелять, без ссылок на "нравится - не нравится"...

  Начальник приехал с Мышаковым, вылез из машины бледноватый и с тросточкой. эМка тут же уехала, а Николаев подошёл ко мне и спросил:

  - А откуда вы вчера были так уверены, что сегодня я буду в состоянии лететь?

  - Да, тут ничего сложного, товарищ полковник. Дырку в борту я видела, а когда вам перевязку делала, под кожей пулю прощупала, то есть направление раневого канала уже представить могла, потому и жгут вам сразу сняла. С такой раной, если не нагноится, вас бы недельку подержали и выписали. А вы человек занятой и должность у вас ответственная, так, что вам сразу предложили амбулаторно лечиться и только на перевязки ездить, я думаю. А значит, вы сегодня с утра были на перевязке и нам лететь только чуть позже. Я ничего не перепутала?

  - Да, нет, словно со мной вчера рядом были. Но откуда?

  - Знаете, Сергей Николаевич, вот Александр Феофанович уже перестал мне это вопрос задавать, принял такой, какая я есть. Я же рассказывала, что анатомию в школе учила, что на сестринскую практику в больницу ходила, так и Сергея Викулина тоже лечила по своему пониманию, как говорят, в основном всё правильно сделала. Софья Феофановна вообще утверждает, что у меня врожденное клиническое мышление, хотя порой я и говорю с её точки зрения парадоксально неправильные вещи, вот только я эти неправильные вещи могу обосновать логически, а она ссылается на какие-то медицинские авторитеты и фамилии... Я ответила на ваш вопрос?

  - Более чем.

  - Ну, что? Летим в Мегорский погост, до которого вчера не добрались?

  - Нет, сегодня в пятьдесят четвёртую армию, помните, где это?

  - Помню... Можно грузиться...

  Вообще, меня тут Сосед как-то подколол, дескать, уже, сколько летаешь, а на облака только издали смотришь. Да, как-то правда вылетело из головы, как узнала ещё в Мордовии, что у моего У-двасика потолок всего три тысячи, а облака часто на высоте порядка десяти километров, словом, как-то у меня эта идея отодвинулась сама собой и забылась почти... Хотя в один день облачность низко висела, что даже бомберы не летали, а нам раздолье, двести метров до нижней кромки - это почти пяти полосное шоссе для У-дваса. Скоростникам на их скоростях ничего толком не разглядеть и любое неловкое движение и уже в землю воткнулся, а нам летай - не хочу. И можно немного расслабиться, что и немцев к земле приковало. Вот я в эти низкие облака ради интереса влетела. Обманули! Туман и туман, даже ощущение сырое похоже... А вот до тех настоящих облаков, которые как горы я не долетела пока, да и не рвусь. Почему? А знаете, хочется оставить и сберечь мечту и сказку, а так долечу, и будет у меня на одну сказку в душе меньше. А оно того стоит?...

  Раз уж стала вспоминать, пока везла начальника в штаб армии, вспомнила, как в один из дней спела Иде и Софье песенку Никитина "Ласкающийся ёж":

  Убегу - не остановишь,

  Потеряюсь - не найдёшь!

  Я - нелепое сокровище,