Страница 1 из 17

Королевские дети. Жизнь хороша (сборник)

Капю Алекс

Алекс Капю

Королевские дети

Жизнь хороша

Королевские дети

Перевод с немецкого Татьяна Набатникова

Красная «Тойота Королла» с трудом пробивалась сквозь темень и пургу на перевал, насилу вписываясь в крутые витки серпантина, словно слаломист, огибающий «шпильки». Фары нашаривали путь между красными направляющими столбиками, скрипел под колёсами снег, уминаясь в одинокий след, который быстро заносило новым покровом. Машина давно миновала последнее человеческое жильё, последнее светящееся окно. Теперь тут оставались только крутые, заснеженные альпийские луга с могучими скалистыми глыбами, готовыми в любой момент сорваться и покатиться вниз по склону, да там и тут скрывался в недоступной расселине хвойный лесок, корявый, по-зимнему оцепенелый, в который давно не ступала нога человека.

Очень может быть, что из-за шума мотора в одном из этих перелесков проснулся одинокий горный козёл, улёгшийся заночевать под ветвями ели. Легко можно себе представить, как он поднял голову с могучими рогами и глянул вниз на Тойоту; он различил сквозь лобовое стекло слабо освещённые лица женщины и мужчины, неотрывно глядящие в мельтешение вьюги. Наука ещё не открыла, задумываются ли горные козлы о том, что делают люди; но если задумываются, то разбуженный старый козёл в это мгновение несомненно отметил, что женщина и мужчина в такую погоду и в такое время суток ни в коем случае не должны были ехать по перевалу. И уж тем более в гору.

– Вот теперь мы уже окончательно опоздали повернуть назад, – сказала женщина.

– Минут десять назад, может, ещё и получилось бы, – согласился мужчина.

– Но десять минут назад мы говорили то же самое.

– И двадцать минут назад тоже.

– Но теперь действительно поздно.

– Не знаю, как бы мы умудрились здесь развернуться.

– И задом тут не съехать.

– Вот и остаётся только вперёд. Тут уже, должно быть, не так далеко до перевала. Каких-нибудь три или четыре витка, я думаю.

– Я не могу налюбоваться, как работают наши «дворники», – сказала она. – Ты ими тоже доволен?

– Да.

– Что?

– Да.

– Что ты сказал?

– Да всё хорошо.

– Чем тебе не нравятся наши «дворники»? Такой буран – а они справляются.

– Слушай, я нахожу наши «дворники» выше всяких похвал, – сказал он. – Этого тебе достаточно? Не могли бы мы уже оставить эту тему?

Тина и Макс были парой, которая в главных вещах этой жизни всегда была заодно. По мелочам они постоянно цапались, но в главном сходились безоговорочно, даже не переглянувшись.

Ещё полчаса назад, когда они ехали в вечерних сумерках по чёрному асфальту Бернского нагорья с его позднелетними лугами, они ожесточённо спорили по вопросу, в какой момент разумнее всего включать стеклоочистители. Незадолго перед тем с серого осеннего неба начали падать первые снежинки, после чего Тина и включила «дворники», а Макс со вздохом откинулся на подголовник.

– Ну что?

– Ничего.

– Да говори уже.

– Ничего.

– Что?

– «Дворники».

– А что с ними не так?

– Ты включила их из-за какой-то пары снежинок.

– И что?

– Только размазала грязь по стеклу, стало хуже видно.

– И что?

– Признайся, что видимость стала хуже.

– Когда начинает идти снег, я включаю «дворники». Когда снег прекращается, я их снова выключаю.

– Но не из-за трёх же снежинок!

– Не понимаю, что я сделала не так, – сказала она. – Стеклоочистители включают, когда начинаются осадки, именно для этой цели ребята с «Тойоты» и встроили в машину эти штуки. Я с уверенностью полагаю, что именно такая рекомендация и прописана в руководстве по эксплуатации машины.

– Оставь меня в покое со своим руководством по эксплуатации.

– Оно лежит в бардачке. Можешь заглянуть. На букву «С», стеклоочистители.

– Я говорю не о формальных предписаниях, а о ценностях, добытых опытным путём. При помощи здравого смысла.

– Ясно.

– По моему опыту, «дворники» лучше всего включать лишь тогда, когда стекло уже как следует увлажнилось. Тогда каучук не размазывает грязь по стеклу, а бесшумно скользит по нему, оставляя за собой кристально-прозрачную поверхность.

– Окей, прекрасно. Ты ведь шутишь, я надеюсь?

– С чего бы это?

– Скажи, ведь ты не всерьёз. Соври мне и скажи, что ты шутишь.

– Ни в коем случае. Кстати, я даже нахожу это по-настоящему обывательским.

– Что именно?

– Когда постоянно ходишь с тряпочкой и всё протираешь, где надо и где не надо.

– Ты находишь очистку ветрового стекла обывательской?

– Вот это вот непрерывное подтирательство. Эту навязчивую, эту навязшую в зубах чистоплотность.

– Я понимаю. Вот где собака зарыта. Для тебя хоть трава не расти, будь что будет, только бы не прослыть обывателем.

– Я говорю о стеклоочистителях.

– Ты находишь стеклоочистители обывательскими?

– Вообще-то да. Признаться честно.

– Принципиально?

– Точно так же, как чехлы на стульях и креслах. И резиновые коврики в душевых кабинах. Или страховки дорожных расходов. И воздуходувки для листвы, и паровые очистители. И велошлемы.

– А велошлемы-то чем провинились?

– Они прямо-таки вызывающе обывательские. Если речь не идёт о велотреке. Или о круглосуточных гонках. Или на головах у детей до четырёх лет. И я рад, что ты не надеваешь велошлем. Велошлемы – это полновесное основание для развода.

– Резиновые коврики и чехлы на мебель тоже?

– Строго говоря, да. Супруг, конечно, обязан быть снисходительным к своей спутнице и на многое смотреть сквозь пальцы, но всякому долготерпению есть предел. Самовязаные чехольчики для смартфонов, например, заходят слишком далеко, равно как и приветственные коврики перед дверью дома. Причём мещанство этих предметов кроется не в самой их природе, а в практике их применения.

– Не хочешь ли ты этим сказать, что находишь меня мещанкой? Из-за того, что я преждевременно включила «дворники»?

– Я хочу лишь сказать, что преждевременное их включение нецелесообразно.

– У меня в голове не укладывается.

– Что?

– В угоду своему бунтарству ты отвергаешь включение «дворников».

– Я вообще ничего не отвергаю, и моему бунтарству я не собираюсь угождать. Иначе бы оно не было бунтарством, кстати сказать.

– Но продолжительной дискуссии такая мелочь, на твой взгляд, всё-таки заслуживает.

– Ты сама первая начала.

– Нет, ты.

– Да ради бога, пусть я. Жизнь вообще состоит из сплошных пустяков, если её разложить на атомарные единицы. И только взаимосвязи между пустяками делают всё это в целом интересным.

– И поэтому нам приходится дискутировать про «дворники»?

– А ты находишь это глупым?

– Вообще-то да. Признаться честно. И ребяческим.

И о таких вещах Тина и Макс спорили постоянно. Они спорили о макаронах из цельного зерна и о камерах видеонаблюдения, о посудомоечных машинах и правильном применении родительного падежа в швейцарском диалекте; но в важных жизненных делах – в вещах, от которых по-настоящему всё зависело – они всегда были заодно.

Начало этому было положено в один жаркий летний день двадцать шесть лет тому назад, когда их пути пересеклись в кафе-мороженом в центре Базеля. Он уступил ей дорогу, после чего она со своим малиново-фисташковым мороженым ждала снаружи, когда он выйдет со своим орехово-ванильным, и они отправились гулять вдоль Рейна так, будто давно условились об этой встрече; будто уже были влюблённой парой, да они и были ею с первой же секунды, как только их взгляды в этом кафе-мороженом встретились. На той прогулке они заспорили в первый раз – о сандалиях фирмы «Биркеншток», о феминитивах в языке и об этической ответственности за развлекательные поездки в страны с военной диктатурой, – а на прощанье договорились вместе пообедать на следующий день. Потом они въехали в общую квартиру и без особого планирования, через неравные промежутки времени в согласии народили нескольких детей, и вот теперь, сдав своего младшего в профессиональное училище отельеров в Бернском нагорье, проведя вторую половину дня в прогулке вокруг озера Шварцзее, а вечером в деревенской пивной съев грудинку с капустой, стручковой фасолью и картофелем, они, посовещавшись на гостевой парковке, решили ехать домой, в свою долину не по унылой скоростной трассе через Тун и Берн, а ради разнообразия пуститься в Грюйэр более коротким путём через Яунский перевал; и это при том, что прогноз погоды предвещал сильный снегопад, а дорога на перевал на ночь обычно бывает перекрыта.