Страница 8 из 20
– Со мной все хорошо. Просто… просто я испугалась.
Вмешался Роджерс:
– Ничего удивительного. Я и то напугался. Даже поднос уронил… Грязная ложь, вот что это такое! Хотелось бы мне знать…
Его прервали. Кто-то кашлянул – прерывисто и сухо, всего один раз, но этого хватило, чтобы Роджерс осекся. Он посмотрел на судью Уоргрейва, тот кашлянул снова. Потом сказал:
– Кто поставил эту пластинку и завел граммофон? Вы, Роджерс?
– Я не знал, что это такое! – воскликнул дворецкий. – Богом клянусь, не знал, сэр. Если бы я знал, я бы никогда этого не сделал.
– Возможно, – сухо заметил судья. – А пока мы ждем объяснений, Роджерс.
Дворецкий промокнул лицо платком и честно сказал:
– Я просто выполнял приказ, вот и всё, сэр.
– Чей приказ?
– Мистера Оуэна.
– Объясните понятнее, – попросил Уоргрейв. – В чем именно состоял приказ мистера Оуэна?
Роджерс объяснил:
– Я должен был поставить на граммофон пластинку. Пластинка лежала в ящике стола, и моя жена должна была завести граммофон в ту самую минуту, когда я войду с подносом в гостиную.
– Весьма занимательная история, – проворчал судья.
– Но это правда, сэр! – воскликнул дворецкий. – Богом клянусь, правда. Я не знал, что было на пластинке, даже не догадывался. На ней есть название – я думал, что это музыка какая-то…
Уоргрейв повернулся к Ломбарду.
– На пластинке было название?
Тот кивнул, внезапно усмехнулся, открывая острые белые зубы, и сказал:
– Было, сэр. «Лебединая песня»…
III
Тут уже не выдержал генерал Макартур. Он закричал:
– Это неслыханно – просто неслыханно! Разбрасываться подобными обвинениями! Это нельзя так оставлять. Этот тип, этот Оуэн – кто бы он ни был…
Его перебила Эмили Брент.
– Вот именно, кто он? – резко бросила она.
Вмешался судья. Властным голосом, натренированным годами оглашения приговоров, он сказал:
– Это именно тот вопрос, ответ на который нам надлежит искать особенно тщательно. Роджерс, отведите-ка вашу супругу спать. А сами возвращайтесь.
– Да, сэр.
– Я помогу вам, – заявил доктор Армстронг.
Миссис Роджерс, пошатываясь, вышла из комнаты, поддерживаемая за руки двумя мужчинами. Когда они удалились, Тони Марстон сказал:
– Не знаю, как вы, сэр, а я бы выпил.
– Согласен, – отозвался Ломбард.
– Пойду, пошарю, – сказал Тони и вышел.
Вернулся он секунды через две.
– Поднос стоял прямо у входа, готовенький.
Марстон осторожно опустил на стол свою хрупкую ношу. Минута-другая прошла за разливанием напитков. Генерал Макартур выбрал чистый виски, также и судья. Всем хотелось взбодриться. Лишь Эмили Брент потребовала и получила стакан воды.
Вошел доктор Армстронг.
– С нею все в порядке, – сказал он. – Я дал ей успокоительное, она выпила… Что это у вас здесь, спиртное? Я бы тоже не отказался.
Кое-кто из мужчин уже наполнял свои стаканы повторно. Через пару минут в комнату вошел Роджерс.
Судья Уоргрейв открыл заседание. Комната превратилась в импровизированную залу суда.
– Итак, Роджерс, – произнес судья, – давайте выясним все доподлинно. Кто он такой, этот Оуэн?
Роджерс вытаращил на него глаза:
– Хозяин этого дома, сэр.
– Этот факт мне известен. Я хочу услышать от вас, что еще вы о нем знаете?
Дворецкий покачал головой:
– Больше я ничего не могу о нем сказать, сэр. Дело в том, что я никогда его не видел.
В комнате тихонько зашевелились.
– Никогда не видели? – спросил генерал Макартур. – В смысле?
– Мы здесь всего с неделю, сэр, я и моя жена. Нас наняли письмом, через агентство. «Регина», в Плимуте.
Блор кивнул.
– Старая, солидная фирма, – подал он голос.
– Вы сохранили письмо? – спросил Уоргрейв.
– С приглашением на работу? Нет, сэр. Не сохранил.
– Продолжайте. Итак, вас наняли письмом…
– Да, сэр. В нем был назначен день приезда. Мы приехали. Здесь все было в порядке. Большой запас еды, все по высшему разряду. Нам только и надо было, что пыль смахнуть.
– Что дальше?
– Ничего, сэр. Мы получили указания – снова письменно – приготовить гостям комнаты, а вчера дневной почтой я получил от мистера Оуэна еще одно письмо. В нем говорилось, что он и миссис Оуэн запаздывают и чтобы мы принимали гостей без них, а еще к письму была приложена инструкция насчет обеда, кофе и той пластинки, чтобы я ее поставил.
Судья резко спросил:
– Но уж это письмо вы должны были сохранить?
– Да, сэр. Вот оно.
Роджерс вытащил письмо из кармана. Уоргрейв протянул руку.
– Хм, – сказал он. – Бумага отеля «Ритц», напечатано на машинке.
Одним стремительным прыжком Блор оказался рядом с ним.
– Позвольте мне взглянуть?
Он вырвал послание из рук судьи, пробежал глазами и пробурчал:
– Машинка «Коронейшн». Новая – без дефектов. Бумага гербовая, самого распространенного сорта. Из этого ничего не вытащишь. Могут быть отпечатки пальцев, но вряд ли.
Уоргрейв взглянул на него с любопытством.
Энтони Марстон стоял за спиной Блора, заглядывая ему через плечо.
– Странное у него имя, верно? – произнес он. – Алрик Норман Оуэн… Язык сломаешь.
Старый судья, едва заметно вздрогнув, сказал:
– Благодарю вас, мистер Марстон. Вы обратили мое внимание на любопытное и многозначительное обстоятельство.
Окинув взглядом присутствующих, он вытянул вперед шею, точно рассерженная черепаха, и продолжал:
– Думаю, настало время нам всем поделиться информацией. Было бы желательно, чтобы каждый рассказал все, что ему или ей известно относительно хозяина этого дома. – Помолчав, Уоргрейв продолжил: – Мы все у него в гостях. И, полагаю, мы только выиграем, если каждый из нас объяснит, как именно он здесь оказался.
Настала минутная пауза. Наконец Эмили Брент решительно заговорила:
– Все это очень странно. Я получила письмо с неразборчивой подписью. Предположительно от женщины, с которой я познакомилась на летнем курорте два или три года назад. Я решила, что письмо подписано Огден или Оливер. У меня есть знакомая миссис Оливер, а также мисс Огден. И я абсолютно уверена, что никогда не встречалась и не была в дружеских отношениях ни с кем по фамилии Оуэн.
– Письмо у вас при себе, мисс Брент? – спросил Уоргрейв.
– Да, сейчас я его принесу.
Она вышла и минуту спустя вернулась с письмом.
Судья прочитал его и сказал:
– Кажется, я начинаю понимать… Мисс Клейторн?
Вера поведала, как получила место секретаря.
– Марстон? – продолжал Уоргрейв.
– Получил телеграмму, – отозвался Энтони. – От приятеля. Баджера Беркли. Удивился – я думал, что старик в Норвегии… Он и пригласил меня сюда.
Уоргрейв снова кивнул.
– Доктор Армстронг?
– Меня пригласили для консультации.
– Понимаю. Вы знали эту семью раньше?
– Нет. В письме был упомянут мой коллега.
– Для убедительности… – подсказал судья. – А упомянутый коллега, надо полагать, тоже отсутствовал?
– Э-э… гм… ну, да.
Ломбард, который внимательно смотрел на Блора, вдруг сказал:
– Слушайте, я тут подумал…
Судья поднял руку:
– Одну минуту…
– Но я…
– Всему свое время, мистер Ломбард. В настоящий момент мы исследуем причины, которые привели сюда каждого из нас. Генерал Макартур?
Дергая себя за ус, генерал пробормотал:
– Получил письмо… от этого типа, Оуэна… насчет армейских приятелей, которые тоже будут здесь… он еще извинялся, что не прислал официального приглашения. Письмо я, к сожалению, выбросил.
– Мистер Ломбард? – спросил Уоргрейв.
Филипп соображал. Сказать все, как есть, или нет? Он решился: