Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 8 из 52



В краевом центре, куда Александр вернулся уже ночью, в первой же крупной круглосуточной аптеке, которая попалась ему по дороге, финансисту ответили, что лекарства очень дорогие, спрос на них ограниченный, поэтому в продаже их нет. Нужно заказывать. В лучшем случае они будут завтра к вечеру.

Александр Александрович даже не стал объяснять, что сейчас для людей, которым необходимы эти медикаменты, дорога каждая минута, он молча забрал рецепт обратно, уточнил, где такие лекарства могут быть. Женщина — провизор пожала плечами, посоветовала:

— Обратитесь в справочную. — Она назвала телефон.

Александр тотчас же набрал номер. Ему долго не отвечали, он уже стал сомневаться, тот ли номер дала ему работница аптеки. Наконец, на другом конце телефонной линии сняли трубку.

После довольно длительно уточнения названия лекарств (финансист из-за волнения кое-где пропустил латинские буквы, кое-где их «изменил») трубка ответила, что лекарства в продаже есть, но не все. Адрес аптеки, в которой можно было их купить, почти совпадал с номером дома, в котором жил финансовый гений. «Ну вот, и первая хорошая новость за сегодня!» — обрадовался Александр Александрович. — «Не нужно Антона пересаживать в такси, чтобы он добрался до дома».

…В кармане беззвучно завибрировал сотовый телефон. Михаил Певзнер нащупал пальцем нужную кнопочку, нажал на сброс звонка. Спустя минуту он мельком, стараясь не привлекать внимания судьи, глянул на телефон. Звонок был от Романа Чаркина.

«Не иначе опять что-то случилось!» — Решил адвокат после того, как Рома еще дважды в течение часа перезванивал на его сотовый.

Больше Чаркин не звонил — набрался терпения. Он достаточно хорошо знал Михаила и понимал, что часто, занимаясь своими адвокатскими делами, он не может немедленно ответить на телефонный звонок — например, во время судебного заседания; или во время допроса в СИЗО. Значит, перезвонит сам, при первой же возможности.

Певзнер перезвонил во время перерыва.

— Миш! Тут такое дело…. Не знаю, что и делать. Пришла бумажка от судьи Копьевой. Просят зайти в Октябрьский районный суд, расписаться за какие-то документы. Что делать? Вдруг опять арестуют? Может, подъедешь?

— Я сейчас в Колывани, на процессе, подъехать не смогу. Ты не бойся — решение о твоем аресте было вынесено с нарушениями Закона, повторно арестовать тебя не имеют права. Иди, не бойся…. Потом отзвонишься, расскажешь, что, да как. Хорошо?!

— Ладно…. Договорились…. Но что-то я не очень-то верю этой Копьевой. Решение о моем аресте принимала именно она. А ты не хуже меня знаешь, больше всего на свете судьи не любят признавать свою неправоту. Не исключено, что она опять какую-то «козню» приготовила. Но если ты считаешь, что нужно обязательно сходить, я пойду….

Едва закончился процесс, на мобильном телефоне Михаила снова высветился номер домашнего телефона Чаркина. Звонила… мать Романа. Она сообщила, что несколько минут назад из Октябрьского суда ей позвонил Рома и сказал, что судья Копьева вручила ему какую-то бумажку, тут же вызвала судебных исполнителей и… арестовала его.

Михаил беззвучно, но смачно выматерился, отключил телефон.

Теперь, чтобы снова освободить бывшего десантника из СИЗО, придется обращаться в Новосибирскую областную коллегию судей. Обычно рассмотрение таких жалоб занимает не менее двух-трех недель, но и три недели — это очень большое время. Особенно для того, кто вынужден все это время находиться в следственном изоляторе. Он раздраженно бросил свой портфель на заднее сиденье «Тойоты», притопил газ, намереваясь добраться до Новосибирска как можно скорее. Может, что-то удастся сделать уже сегодня?

На площади Труда он ненадолго подзадержался в «пробке». Как ни странно, но эта вынужденная пауза позволила ему окончательно успокоится. Остановившись у светофора, он задумчиво проводил взглядом темно-серый «автозак», промелькнувший перед капотом его «паркетника», не глядя на телефон, ответил на очередной звонок.

— Привет, Миш! Это снова я! — Звонил Чаркин.

— Ты что, уже в СИЗО?

— Да не совсем. Знаешь, тут какое дело…. Деру я дал.



— Как — деру? Сбежал, что ли?

— Ну, да….. Копьева вызвала за мной конвой из СИЗО. Машины часа полтора не было. Я уже курить хотел — сил не было терпеть. Ну, попросил судоисполнителя вывести меня на крыльцо, покурить. Такая безнадега накатила — аж жуть. Неужели, — думаю, — совсем нет справедливости в этой стране?

— Ну, и что?

— Как что? Забедрил его…. Ты не бойся, я ему ничего не сломал. Пока судебный исполнитель «отдыхал» на крыльце, я махнул через забор….

Миша хорошо помнил этот забор во дворе Октябрьского суда — метра три высотой, не меньше. Как он перелез-то через него?

— Слышь, Ром…. Ты меня не обманываешь? Там забор — не сразу до верху допрыгнешь.

— Да я и сам не понимаю…. Перемахнул, даже не заметил как….

— Ладно…. Я завтра же, с утра подаю жалобу в областную коллегию судей. Максимум через три недели будет решение об отмене постановления о твоем аресте. Потерпишь?

— Ну, а куда мне деваться? Конечно, потерплю….

Михаил намеренно не стал уточнять, где и как Чаркин собирается провести эти три недели. Теперь, после побега его клиента из-под стражи, его телефон, как представителя подозреваемого, спецслужбы по просьбе органов внутренних дел вполне могли взять на прослушку. Не факт, что они обязательно это сделают, но вероятность была большая. Значит, рисковать было нельзя. Если Романа опять поместят в СИЗО, то там, в руках опытных костоломов, под действием «неотвратимых доказательств» в виде резиновых палок и пудовых кулаков оперов он может подписать любые показания против себя самого.

Певзнер неожиданно вспомнил, как и сам, однажды оказавшись примерно в такой же ситуации, даже не заметил, как запрыгнул на крышу контейнера высотой не меньше трех метров от земли.

Дело было так.

Примерно десять или двенадцать лет назад на Новосибирской барахолке, самой большой в Сибири — той самой, о которую сломано столько «копий» и за контроль над которой заплатили жизнями не один десяток человек, произошел случай. Кто-то с кем-то что-то там не поделил; сторона, посчитавшая себя незаслуженно обиженной, не особенно затрудняя себя в выборе средств для восстановления «попранной» справедливости… бросила конкурентам гранату. От взрыва никто серьезно не пострадал, но в милицию пришла информация, что может быть повторное покушение, также с использованием «карманной артиллерии».

Барахолка — это не только место столкновения экономических интересов нескольких новосибирских организованных преступных сообществ, это еще и большое количество продавцов и покупателей, среди последних — много женщин и детей. Словом, к информации отнеслись с полной серьезностью, выделили несколько мобильных групп, которые непрерывно несли дежурство с целью предотвращения возможного теракта. Среди нескольких десятков сотрудников органов внутренних дело, переодетых в гражданские костюмы, был и молодой следователь Михаил Певзнер, которого взяли из-за его спортивных навыков и способности принимать правильные решения в ограниченном отрезке времени.

Что Михаил с блеском продемонстрировал, но в ситуации, о которой без смеха потом рассказывать было невозможно.

Поначалу все шло как обычно. Патрулирование, внимательный, даже дотошный осмотр подозрительных мест и подозрительных граждан. Гранаты Певзнер не боялся, знал, что времени, пока горит запал у гранаты — то есть около четырех секунд, вполне достаточно для того, чтобы «нырнуть» за какое-нибудь укрытие.

Или закрыть гранату собой (такой вариант для сотрудников милиции рассматривался как основной, ввиду большого скопления людей).

Неожиданно с одного края барахолки раздался истошный женский крик, толпа людей колыхнулась в сторону от возникшего шума…. Разом закричали десятки людей. «Граната!» — Решил Михаил. Он молниеносно выдвинулся в сторону шума и криков, навстречу лавинообразно двигавшейся толпы…. Певзнер по инерции сделал еще пару шагов вперед и только сейчас увидел то, что так сильно испугало людей.