5 баллов Слизерину!

Малфой непонятливо посмотрел на однокурсницу.

— Я имею ввиду о вашей вражде с Гарри, — тихо пояснила она, а Драко с сомнением посмотрел на неё, — просто тебе надо выговориться.

Малфой опустил глаза, задумавшись. Через пару секунд он вновь посмотрел на Пенелопу:

— Спасибо. И, ты знаешь… — начал он, подойдя к Флорес ближе, — на тебя можно положиться и… — он не договорил, всмотревшись в её глаза.

Пенни удивлённо смотрела на него своими ярко-зелёными глазами. «Что он делает?», «Его что, подменили?» — множество мыслей вертелось в её голове, пока она не поняла кое-что: его лицо было в паре миллиметрах от её лица. Она могла рассмотреть его глаза.

— Серые глаза — рассвет,

Пароходная сирена,

Дождь, разлука, серый след

За винтом бегущей пены. — прошептала Пенни.

— Редьярд Киплинг? — так же прошептал Малфой.

— Именно он, Мистер Малфой.

Два Слизеринца одновременно обернулись.

Профессор Снейп выглядел, мягко говоря, злым.

— Я всё объясню, — сказала Пенни нервно улыбнувшись и хихикнув.

Эта ночка будет тяжелой.

========== Глава III - О Родительской любви, дружбе, взлётах и падениях. ==========

Комментарий к Глава III - О Родительской любви, дружбе, взлётах и падениях.

Говорю сразу - описание матча СКОПИРОВАНО из книги, лишь заменены некоторые фамилии, слова и т. п.

Жду ваших отзывов и предложений :)))

Пенни никогда не была сложным ребёнком, но и шалить она не переставала. Какую бы шалость она не затеивала — ей всё удавалось. Флорес-Снейп была не прочь подшучивать над отцом хоть каждый день (не говоря уже о том, что происходило на первое апреля), но видимо частички оставшейся совести давали о себе знать (но вполне возможно, что ей было просто жаль отца). Что бы она не сделала — Северус через какое-то время, но всё же прощал её. И каждый раз, когда она с честными щенячьими глазами уверяла его, что это не она подложила ту кнопку воспитательнице в детском саду, нимб всё ещё висел над её головой, правда чуть погаснувший.

— То есть ты хочешь сказать, что ты решила в два часа ночи проверить, как там профессор Макгонагалл и это совсем не ты стояла с Малфоем в обнимку посреди коридора? — устало спросил темноволосый зельевар, потерев переносицу.

— Ну-у-у…всё было не совсем так…-уклончиво ответила его дочь.

— Пенелопа, перестань врать, — Северус Снейп взглянул на дочь и поднялся с кресла.

Посмотрев на пол и вздохнув, Пенни с досадой поняла, что нимб скоро совсем перестанет радовать сиянием.

— Прости, пап.

Северус стоял, смотрев на угасающие угольки. Он всё знал. Знал о ссоре его дочери и Пэнси Паркинсон, знал о странном поведении Малфоя, знал, что его единственная дочь общается с Гриффиндорками, которых он терпеть не мог. Он боялся. Боялся, что совсем скоро его дочь станет взрослой и напрочь забудет о старом отце. Она стала чаще врать, но он всё понимал. Его ребёнок взрослеет, и конфликты и недомолвки между ними неизбежны. Он прекрасно это понимал, но пока не был готов.

В последних словах дочери он услышал истинное раскаяние, и это заставило его потеплеть.

— Пойдём. — Зельевар подошёл к двери и посмотрел на дочь, выгнув правую бровь. Та удивлённо посмотрела на него, но всё же не могла ослушаться.

Выйдя из комнат профессора, отец и дочь бесшумно прошли по коридорам, словно тень. Снейп ходил быстро, но Пенелопа не отставала — она всегда ходила быстро, ведь привычка, развитая с самого детства, давала о себе знать.

Пенни всегда хотелось, чтобы отец ею гордился. В её жизни бывали моменты, когда ей казалось, будто отец ненавидит её. Она прекрасно понимала, что это не так, но всё же иногда чувство сомнения не покидало её. «А что, если он хочет избавиться от меня?» — подобные мысли часто посещали голову Пенелопы в раннем детстве, но со временем она научилась не пускать их.

Взрослый волшебник резко остановился, отчего Пенни врезалась ему в спину, виновато улыбнувшись. Глаза привыкли к темноте, поэтому слизеринка смогла понять, что они находятся у входа к Астрономической башне.

Поднявшись, они встали у самого края. Молчали. Каждый думал о своём. Внезапно Пенни спросила:

— Как бы ты отреагировал, если бы я попала на Гриффиндор?

Помолчав минуту, видимо раздумывая над ответом, Снейп ответил:

— Не думаю, что злился бы на тебя.

— Да ну? — Флорес с усмешкой посмотрела на отца. Её отец терпеть не мог Гриффиндор. Думаю, вы знаете почему.

— Ты — моя дочь, Пенни, — мужчина взглянул на слизеринку. — и я люблю тебя любой.

Волшебница посмотрела в глаза отца пару секунд, но затем потупила взгляд.

— Я…я хочу сказать кое-что. — получив заинтересованный взгляд отца Пенни стала увереннее, — Мне нравится общаться с Джинни и Гермионой, и я буду продолжать делать это, мне всё равно, что ты против, потому что они мои друзья. — смотря ему в глаза, твёрдо начала она, — А ещё я буду общаться с Гарри, потому что он мой брат. Возможно, он не будет рад этому, но я хочу, чтобы он знал об этом. И, чтоб ты знал, — девушка повысила интонацию, — Драко — хороший. Я знаю это.

Закончив свою тираду, Пенни выдохнула. Она высказала всё, что думает. Повернув голову в сторону Запретного леса, девушка всё ещё чувствовала, как бешено колотится её сердце.

— Видимо, распределяющая шляпа была пьяна, когда отправила тебя на Слизерин, — темноволосый мужчина всмотрелся в небо, усыпанное звёздами.

— Что ты имеешь ввиду? — девушка сдвинула аккуратные бровки и посмотрела на Снейпа.

— В душе ты истинный Гриффиндорец. Как мать.

Флорес внимательно всмотрелась в лицо отца, но разглядеть хоть что-то мешала его твёрдая маска равнодушия, которая отражала ровным счётом ничего. Лишь звёзды в тот вечер отражались в его похожих на тёмные тоннели глазах.

***

Последние несколько дней Пенни чувствовала себя белкой в колесе. Во-первых: учителя, казалось, совсем посходили с ума — столько домашнего задания — явный перебор; во-вторых: теперь юная волшебница была частью Отряда Дамблдора, что было не очень хорошо. Нет, ей нравились занятия, но проводить их было довольно трудно, ведь они были тайными, к тому же из слизеринцев там больше никого не было. Пеннелопа с Отрядом Дамблдора под самым носом у Амбридж проделывали такие вещи, которых она и Министерство больше всего опасались, и, вместо того чтобы читать на её уроках Уилберта Слинкхарда, она с удовольствием вспоминала последние собрания их тайной организации, вспоминала, как Невилл с трудом, но разоружил Гермиону, как Колин Криви после усердной практики на трех занятиях овладел Чарами помех и как Парвати Патил так хорошо овладела Уменьшающим заклятием, что превратила стол со всеми вредноскопами в пыль. В-третьих: два раза в неделю Пенелопа занималась с Драко игрой на гитаре. Она была очень удивлена, когда Малфой подошёл и сказал ей: «Знаешь, эта штука хоть и маггловская, но довольно интересная. Может быть, научишь и меня?». Но случилось и кое-что хорошее: теперь, благодаря ОД Пенни стала общаться с братом! Она была очень счастлива (чего не скажешь о её отце)! И, кстати говоря, она помирилась с Паркинсон. Но теперь их дружба была не такой как прежде.

Совсем близко был первый матч сезона: Слизерин — Гриффиндор. Чёртов Монтегю требовал чуть ли не ежедневных тренировок, и в собраниях ОД наступил перерыв. Из-за того, что Кубок по квиддичу давно не разыгрывался, предстоящую игру ожидали с повышенным интересом и даже волнением. Живо интересовались ею и пуффендуйцы с когтевранцами — и тем и другим предстояло сразиться с обеими этими командами. Деканы факультетов, пытаясь сохранять приличествующую им беспристрастность, на самом деле горячо желали победы своих котят и змеек.

Отец Пенелопы действительно заботился о своей команде. Он так часто заказывал поле для слизеринцев, что команде Гриффиндора иногда не удавалось потренироваться. Он пропускал мимо ушей жалобы на то, что слизеринцы пытаются вывести соперников из строя в коридорах. А однажды Пенни заметила в больничном крыле Алисию Спиннет — брови у нее стали расти так быстро и густо, что совершенно закрыли глаза и уже мешали есть. И хотя четырнадцать свидетелей доказывали, что ее заколдовал сзади слизеринский вратарь Майлз Блетчли, когда она занималась в библиотеке, Снейп не пожелал их слушать и сказал, что она, наверное, сама пыталась применить чары для ращения волос.