Страница 14 из 17
По сути дела, человек, склонный к эгоцентризму, который привычно ориентируется на изолированный центр бытия, кажущийся ему реальным, чувствует себя отчужденным и интуитивно считает правильным высказывание: «Я мыслю, следовательно, я существую!» – как большинство из нас, – имеет тайную склонность к забвению. Помимо всего прочего, забвение – это полное погружение в реальность, полностью отделенную от тревог. Мы не ждем от него удовольствий, а скучать мы станем лишь о немногих людях, нам небезразличных, но, по крайней мере, мы чувствуем, что там нет боли и агонии, нет никакой опасности или угрозы. Некоторые современные люди, решительно отвергающие предположение, что их можно считать сторонниками уничтожения эмоций или тайными космическими эскапистами, храбро утверждающие свои экзистенциальные обязательства, осмеливаются на это только потому, что твердо уверены – забвение ждет их в любом случае. Они действительно могут считать, что их страшит это забвение, доказывая себе, что об аде не может идти и речи. Есть огромное число людей, стремящихся к уничтожению себя через самоубийственные войны, пристрастие к наркотикам, табаку и алкоголю. Стремление к саморазрушению бурно процветает в нашем мире.
Поэтому позволить представлять нирвану как высшее и блаженное забвение – это не бесполезный педагогический прием. Это искусная и благотворная тактика, особенно потому, что привлекает такого искателя, который устремлен в небытие, в самадхи пустоты, а обнаруживает, что прекращается не вся жизнь, а его неведение, заблуждения, эгоцентризм, субъективные и объективные самооправдания. К счастью, освобождение – прекращение пристрастий к «я» – приносит полное и длительное счастье, живое и непрекращающееся блаженство. Эта особая, переполняющая человека радость делает мелкие мирские радости, известные ему по крепкой ловушке эгоизма, ничтожными и жалкими. А конечная награда – это то, что относительно высшее блаженство, красота счастья подлинной свободы, возникает в отсутствие изолированного, застывшего и независимого «я». Это просто эквивалент присутствия всеобщей взаимозависимости всех вещей и явлений, непостижимая переплетенность неизмеримой вечности и неохватной бесконечности. Свободная от любой склонности к ничто и забвению, это личная судьба бесконечной связи со множеством других существ. Все это побуждает вас разделить свое счастье и освободить поток любви без малейшего уменьшения своей нирваны, неразделимого блаженства и свободы.
Хотя такой вид свободы естественно входит в общее ее понимание, а индивидуальное блаженство неотделимо от любовного единения со всеми живыми существами, ее подлинный смысл непостижим в терминах дуалистических концепций, хотя достаточно ясно, что здесь заявлено. Прекращение, угасание, выход за пределы и свобода от привязанности к «я» – это наиболее вероятный путь к подлинному счастью, настоящей любви и безграничному блаженству. Выяснив это, легче понять, что автор имеет в виду под освобождением. Если же мы не уясним себе этого, то есть риск непонимания языка Великого совершенства. Можно подумать, что нас просто побуждают погрузиться в освобождение как своего рода автоматическое забвение, которого ждет любой материалист, и абсолютно нет необходимости в каком-либо научном обосновании или учении о трансформации.
Чтобы прояснить этот существенный момент подобных учений, я перевел небольшой философский текст, принадлежащий к литературе по «Естественному освобождению» (см. главу 8). В нижеприведенном отрывке из этого текста, носящего название «Естественное освобождение посредством обнаженного ви́дения: указание на ве́дение», Падмасамбхава как раз говорит о том, что реальность свободы, нирвана, Истина и так далее – «само это» – есть высшая цель, к которой стремится любое буддийское учение.
Так представлялась высшая реальность нирваны, Великого совершенства, царства Истины, конечной свободы, эволюционного совершенства состояния будды. Подобная реализация – цель всех учений «Книги Естественного освобождения». Она доступна в принципе, поскольку уже является глубочайшей реальностью настоящего состояния даже самого обычного человека. Вы должны смотреть на себя «обнаженно» в поисках цели. Вы ищете фиксированное, независимое, изолированное «я», нечто вроде внутреннего стержня, из которого возникают ваши побуждения и мысли. Но если вы повернетесь на 180 градусов и вглядитесь в себя, то не найдете ничего, что обладает свойственной ему сущностью, ничего независимого и обособленного.
Это выяснил даже Декарт; он обнаружил, что не может найти ничего в моменте происхождения мысли. Он ошибочно утверждал, что это происходит потому, что субъект не может быть объектом. И тогда он договорился до того, что счел этот субъект – единственное, что он никаким образом не смог найти, показать и установить, – именно тем, в чем он неколебимо уверен! Он мог сомневаться во всем, но не смог усомниться в том, что он сам под сомнением! Отсюда знаменитое: «Я мыслю, следовательно, существую». Только самый ленивый буддийский философ мог бы утверждать подобное.
Не совершая такой ошибки, мы смотрим непредвзято и не видим ничего постоянного, ничего неизменного в самих себе, помня при этом, что смотрим в себя. Мы не можем увидеть даже что-либо вещественное за этим ничто. Мы всматриваемся вновь и вновь, кружась вокруг происхождения данной точки. Наш взгляд сам по себе становится прозрачным. Невозможно увидеть ничего независимого или объективного. И эта прозрачность уходит в бесконечность. Декарт был прав в одном: субъективное нельзя обнаружить. Но если исчезает субъект, как объект может остаться вещественным? Субъективность, которая не может найти себя, не способна обнаружить объект, не обретя уверенность в себе. Как субъективность, так и объективность исчезает при подобного рода проницательном наблюдении, а все, что остается, – это свободная, чистая прозрачность. Сама она – это непосредственный чистый ум. Это ясность, недвойственность и пустота всех истинных состояний, включая любое состояние, присущее самой пустоте. Это яркое и чистое осознание неуничтожимо, не может войти в соединение с чем-либо, быть жестко зависимым или задержаться во множественности взаимосвязанных, но внутренне независимых сущностей. Эмпирически мы наслаждаемся только вкусом свободы, не попадая в изоляцию. Это алмазная реальность ясного света, подлинная природа каждого из нас, дающая возможность «Естественного освобождения». Наша истинная природа, сущность будды, не требует кропотливого созидания, она уже всецело присутствует в нас как сама наша душа.
Более того, эта душа не укоренена в самой себе, не подобна царству пустоты, где все содержимое исчезает. Это скорее такая область, где присутствуют все существа и явления, но призрачно. Они не существуют независимо, сами по себе, но присутствуют относительно, в непостижимой сети красоты и блаженства, которая и есть пустота. Поэтому наше Тело Истины будды – это одновременно наше Тело Блаженства будды и Тело Проявления будды, тело любви, которое проявляется, чтобы помочь другим существам вновь обнаружить свою свободную, сияющую, блаженную и любящую природу. Как сказано в тексте «Естественное освобождение посредством обнаженного ви́дения: указание на ве́дение»: