Битна, под небом Сеула

А вот молодая женщина стоит у края тротуара, автобусной остановки тут нет, она, похоже, ждет кого-то, видимо, за ней должен приехать на машине друг, он уже сильно опаздывает, и она нетерпеливо хмурится. Она думает, что ей надо бы уйти, но ноги словно приросли к тротуару, ей не сдвинуться с места, как в страшном сне… Мне хотелось бы назвать ее госпожой Ко Ын Дже, по-моему, это имя ей очень подходит. Может быть, завтра, когда я буду снова ехать на этом автобусе – номер 660, – она так и будет стоять тут, на этом самом месте. Друг решил порвать с ней, он не отвечает на звонки, а пойти к нему она не решается, потому что у него есть жена.

А эта старушка, должно быть, с Юга, мне знакомо ее почерневшее от солнца лицо, спина, согнувшаяся от полевых работ, она приехала сюда, чтобы проводить в больницу дочку с внучкой, и боится опоздать на встречу с ними: вон как торопливо она бросилась к автобусу и сразу отпрянула назад, у нее малюсенькие глазки, щеки все в мелких морщинках и родинка на переносице. Ее дочку зовут Юн Джин, она уже три года как замужем за авиадиспетчером, внучку дочка назвала Юн Джа, потому что это имя похоже на ее собственное, хотя такое делается обычно только между сестрами, а еще у нее есть христианское имя – Мария, потому что диспетчер – христианин.

Я записываю имена, названия мест, как будто мне предстоит еще раз повстречаться с этими людьми, но я прекрасно знаю, что никогда их больше не увижу: город такой огромный, тут можно бродить миллион дней и не встретить ни одного знакомого человека, вопреки поговорке, которая гласит: «Когда-нибудь, рано или поздно, мы встретимся под небом Сеула».

А потом я нашла для наблюдения за людьми место получше. Это большой книжный магазин в Чонногу[5]. После занятий я сажусь на метро и еду туда, где в подвальном помещении можно найти любую книгу. Для меня это было что-то невероятное – получить доступ ко всем этим книгам. Ведь у нас, в Чолладо, не хватало денег на покупку книг, я пользовалась только школьными учебниками, потрепанными, грязными, в жирных пятнах, со страницами, исписанными несколькими поколениями школьников. Поэтому, открыв однажды для себя этот мир, я уже не могла больше без него обходиться. Каждый день после окончания лекций я ехала в этот книжный магазин и, устроившись в уголке, наблюдала за людьми и разглядывала книги. Мне сразу полюбился отдел иностранной литературы. Я брала наугад книгу с полки и сразу начинала ее читать. Так я перечитала все романы Диккенса, особенно мне понравился «Сверчок за очагом». Я начинала читать, и все вокруг меня исчезало, я слушала гудение большого котла на огне, пение невидимого сверчка где-то в золе, представляла себе, что тоже сижу там, в этой большой комнате, у огня, и сам Чарлз Диккенс рассказывает эту историю – мне одной, по-английски. А романы Мазо Деларош[6], например, «Рождение Джалны»? А «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл? Позже я обнаружила новеллы Эдгара По и зачитывалась «Черным котом», «Овальным портретом», слова завораживали меня, я забывала про время. А еще я читала книги на французском, потому что уже два года, как решила выучить этот язык – такой нежный, такой музыкальный. В этом магазине было всего несколько сборников, в том числе стихи Жака Превера, которые мне очень нравились.

Иногда приходил молодой человек, садился рядом со мной и смотрел, как я читаю, он смотрел так пристально, что мне приходилось отрываться от книги. «Извините, – говорил он, – но магазин через пять минут закрывается». Я смущалась, краснела, пыталась найти оправдание: «Я никак не могу решить, какую книгу купить, простите, пожалуйста». Он вежливо наклонял голову, как будто это было неважно. «Нет-нет, вам не надо решать сейчас, вы можете прийти завтра опять». Он был невысокий, у него были красивые черные миндалевидные глаза, тонкий нос, и я подумала, что когда-нибудь можно будет включить его в число моих любимых персонажей. Я сразу придумала ему имя: я назвала его господин Пак.

Там-то, в книжном магазине, я и начала по-настоящему наблюдать за людьми. Автобус, метро, тротуары недостаточно хороши для этого, потому что люди там слишком много двигаются, быстро шагают, бегут куда-то. А то, наоборот, остановятся, и тогда я сама превращаюсь в объект их наблюдения, а ужаснее этого ничего нет, потому что мне всегда хотелось быть невидимкой, разглядывать других, но так, чтобы меня никто не замечал.

И все же однажды в моей жизни кое-что изменилось. Я ставила на полку книгу, которую только что просмотрела, и тут ко мне подошел господин Пак.

«Пойдемте, – сказал он. – Мне надо вам кое-что показать».

Я не знала, чего он хочет от меня, но покорно пошла за ним. Может быть, на какой-то миг мне показалось, что он предложит мне работу в этом книжном магазине, я мечтала об этом, потому что страшно люблю читать и еще мне очень были нужны деньги. Тетя все время твердила по малейшему поводу: «Ты нам слишком дорого обходишься, надо будет что-нибудь придумать с оплатой твоего обучения и жилья». Сестра слышала все это и становилась еще ужаснее: она специально разбрасывала вещи по комнате, а потом с наслаждением смотрела, как я за ней убираю.

Господин Пак открыл ящик своего стола и протянул мне какое-то письмо. Оно было напечатано на машинке:

Меня зовут Ким Се Ри, но мне больше нравится имя Саломея, из-за болезни я не могу выходить на улицу. Я жду того, кто будет приходить ко мне и рассказывать, что делается в мире, я очень люблю разные истории. Я пишу это совершенно серьезно, в обмен на ваши истории вы получите хорошее жалованье.

Далее следовал телефонный номер.

Господин Пак протянул мне листок, я машинально взяла его, сложила и сунула в сумку с учебниками и тетрадками по английскому. Несколько дней я не вспоминала об этом, но потом снова увидела записку, сняла трубку и позвонила Саломее.

Первая история, рассказанная Саломее

Весной, когда начинают распускаться почки и в ветре чувствуется жажда цветения, господин Чо Хан Су выносит на крышу дома клетки со своими голубями. Господин Чо имеет на это право, потому что он – консьерж, а следовательно, только у него есть ключ, позволяющий выйти на крышу. Дом, где он работает, – это высокое здание восьмидесятых годов постройки, являющееся частью целого комплекса, который называется «Good Luck!» (именно так – по-английски и с восклицательным знаком в конце). Не знаю, почему его так назвали, может быть, оттого что уж больно он не вяжется с самой мыслью об удаче и счастье. Безликое здание с тысячей одинаковых окон, сотнями балкончиков, на которых жильцы развешивают выстиранное белье, чтобы оно сохло на бледном солнце, просвечивающем сквозь большие стекла. На доме господина Чо написан номер – 19, он выведен черной краской на стене без окон. Девятнадцатый он потому, что есть еще восемнадцать других, точно таких же домов, а этот – девятнадцатый – лучше всех, он стоит на вершине холма, возвышаясь над районом Йонсангу[7].

Стоя на крыше, на двадцатом этаже, господин Чо смотрит на город, на выступающие из дымки огромные бетонные бруски. Весной солнце уже греет по-настоящему, и голуби в клетках волнуются от теплого ветерка, от запаха, что поднимается от окрестных сосен. Они воркуют и толкаются, вытягивают шеи, чтобы выглянуть наружу, забывая о сетке, которой обтянуты стенки клетки. Некоторые говорят: «Голуби – самые глупые существа в природе!» И, чтобы подтвердить правильность своих слов, рассказывают, как эти птицы пытаются иногда улизнуть через такое маленькое отверстие, что в него помещается только половина их клюва. «Вы видели, какого размера у них мозг?» – спрашивают эти люди. Что тут возразить? Господин Чо раз или два пытался спорить с ними: «Но они летают, вы только представьте себе: ведь летать – это совсем не то же самое, что водить машину или решать судоку, правда?» Люди, соседи, жители дома, даже консьержи других домов – все знали, какую страсть питает господин Чо к своим голубям.

5

Чонногу – один из северных районов Сеула.

6

Деларош, Мазо (1879–1961) – канадская писательница. Ее роман «Джална» (1927) – первый из шестнадцати романов о семье Уайтоук.

7

Йонсангу – один из центральных административных округов в центре Сеула.