Хирургия Плоти (ЛП)

Равнодушие стало её вендеттой этому миру. Китайские шпионы крадут наши военные секреты? Сорок автомобилей столкнулись на пересечении Первой и Пятой, двенадцать жертв? Лесные пожары на Среднем Западе уничтожили сто тысяч акров посевов и оставили сотни жителей без крова над головой? И что? Миру плевать на неё. Почему бы тогда и ей не плюнуть ему в рожу в ответ. Хотя… вот Спэду… Спэду вроде как было на неё не наплевать.

Она встретила его где-то с год назад. Хотела стянуть цветок — ну, одну из тех искусственных ярко-красных роз — с прилавка на рынке, и попалась. Охранники гнались за ней через весь «Пайк-Плейс-маркет», и дальше аж до самых железнодорожных путей, пока Джесси не нырнула под состав и те, наконец, не сдались. А несколько минут спустя появился Спэд, в засаленном бушлате с эмблемой Телепузиков на рукаве.

— Бывают в жизни огорчения, — сказал он. — Но, как бы там ни было, я думаю, ты это заслужила.

И протянул ей целый букет искусственных роз.

В лице Спэда Джесси вроде как обрела родственную душу: он, также как и она, пытался найти в этом мире что-то, чего уже давно нет. Только, в отличие от неё, пока ещё не сдался.

Спэд был стройным, симпатичным и струпья на его теле выглядели не так кошмарно, как у большинства из них. Он научил её, как использовать оставшийся после обмена шприцев инсулин, и обкалывать им вену, да было больно, но зато потом она без труда могла нащупать её, чтобы вмазаться «пластилином». Спэд был умным. Он знал столько всяких вещей, и это очаровывало Джесси. Каждое утро он вскрывал фомкой чей-нибудь почтовый ящик и читал «Таймс» от корки до корки, но потом всегда возвращал газету на место. Он даже верил в Бога.

— Мы все — духи, Джесси, — сказал он ей однажды. — Мы бессмертны. И когда наши тела умрут, Бог спасёт нас и примет в свой Небесный Рай.

— Ну почему этот долбанный Бог не может спасти нас прямо сейчас? — зло бросила она в ответ. — И что это за Бог, который сотворил для нас такой скотский мир.

— Не Бог сотворил его скотским, мы сами сделали его таким. Но, ты не бойся. Он всех нас простит.

Джесси не знала почему, но его слова, казалось, вселяли в нее какую-то надежду, или может это были не слова, а его удивительная способность, несмотря ни на что, верить в лучшее.

Клиентов у Спэда было куда больше, чем у Джесси, но он всегда делился с ней деньгами. Однажды, ему удалось обчистить карманы какого-то лоха, и на эти деньги он снял им на ночь двухместный номер в «Буше». Это был её день рождения. Жёсткая мотельная кровать показалась Джесси небесной пуховой периной. Он учил её всегда находить мелкие радости в жизни. Во время беспорядков у здания Всемирной Торговой Организации, они, крича и улюлюкая, прошагали сквозь толпы протестующих, попутно выуживая у них из карманов кошельки. Потом дразнили копов своими голыми задницами, стоя наверху эстакады на Джексон-стрит, а по пути домой, оказавшись на Стоун Вэй, стащили пиццу прямо из «Паяца», потому что Спэд знал — там никогда не запирают заднюю дверь. На набережной они запрыгнули на сцепку трамвайного вагона и ехали так несколько остановок, обдуваемые солёным бризом, и громко смеясь. Даже живя в их общем Аду, Спэд научил её смеяться.

А потом он начал умирать.

О, нет, конечно, они уже давно умирали оба, но СПИД Спэда неожиданно начал быстро прогрессировать. Саркома на спине и задней стороне бедёр сказала им всё, что они должны были знать.

— Ой, да ладно, невелика потеря, — шутил он, улыбаясь. — Я больше тревожусь о том, сможешь ли ты украсть пиццу, когда меня не будет рядом.

Горе закупорило её, как пробка — содержимое винной бутыли. Она не знала, что ей делать с захлестнувшими её чёрными эмоциями. Она не осмеливалась плакать в его присутствии, боясь, что это заставит его чувствовать себя УЖЕ мёртвым. Вскоре Спэду стало тяжело передвигаться, и обязанность доставать ежедневные дозы им обоим полностью легла на плечи Джесси. Но ее попытки снять клиента все реже и реже венчались успехом. Летом она по крайней мере могла заниматься попрошайничеством, выклянчивая деньги у туристов, но она боялась оставлять Спэда надолго одного. Самым худшим кошмаром для неё было то, что она вернётся под мост с двумя четвертями «пластилина» и найдет его мёртвым. И останется совсем одна. Что ей тогда делать? Убить себя прямо рядом с ним? Но, как же ребёнок? Нет, она не могла так поступить. Тогда в этом проклятом мире вообще не останется ничего святого.

Шли дни, и Спэд становился всё слабее и слабее, настолько, что почти уже не мог самостоятельно ходить. Хотя в хороший день, такой как сегодня, ей все же удавалось, взвалив его на себя, доковылять до набережной. Она весь день простояла перед «Красным Робином» выпрашивая милостыню, пока он спал, привалившись к опоре общественного пирса. Джесси удалось собрать больше сорока долларов, затем она вернулась к нему…

— Так ты загадала желание? — спросил её Спэд и выкашлял густой сгусток крови. Сейчас он выглядел как живой скелет, одетый в полуистлевшую одежду, но каким-то удивительным образом оставался совершенно спокоен.

— Нет такой штуки, как исполнение желаний.

— Конечно же, есть. Сегодня ты набрала 40 долларов.

— Я не желала этого. Просто так получилось.

— Уверена?

— Да!

Её голос звучал как голос незнакомки, озлобленной, визгливой. Джесси не смогла заставить себя посмотреть на него, поэтому уставилась в небо.

Падающая звезда все ещё была там, белое пятно, летящее со сверхзвуковой скоростью. Где-то на той стороне залива, в Бремертоне, была военно-морская база. Поговаривали, что это просто золотое дно дня минетов. Девчонки — знакомые Джесси — рассказывали ей, что если после полуночи там покататься автостопом по главной улице, солдатики будут отрывать тебя с руками и ногами. За пару часов легко можно отсосать минимум у десятерых. К сожалению, у Джесси никогда не было достаточно денег, чтобы купить билет на паром и добраться туда.

Всё та же нескончаемая чёрная полоса.

— Мне нужно сходить купить нам ширнуться, — сказала она. — Я скоро вернусь.

Еще больше кашля. Еще больше крови. Его иссохшая ладонь сжала её руку.

— Постой. Сначала загадай желание, ну, просто ради смеха.

Раздражение сейчас было единственным, что помогало ей не расплакаться.

— Я скажу тебе, чего я желаю! — со злостью выкрикнула она. — Землетрясение! Прямо сейчас! Здоровенное, мать его, БУМ! которое расколет чёртову землю пополам и утянет вниз весь этот поганый город, всех его жителей, вообще всё! На хуй их!

— Это плохое желание. В нём слишком много ненависти, — сказал Спэд. — Ты не такая. Загадай другое.

Джесси мысленно пожелала, чтобы они были мертвы. Она, Спэд, её ребёнок, все вместе. Быстро. Безболезненно. Больше никаких струпьев, никаких минетов, никаких мостов. Вот, что она пожелала.

— Всё, я загадала.

— И… что ты загадала?

— Эй, ты не должен спрашивать! — прикрикнула на него Джесси. — Ведь тогда желание не сбудется.

Она снова хотела посмотреть на него и не нашла в себе сил сделать это. Хотела наклониться и поцеловать его. И не смогла.

Поэтому продолжала сидеть и смотреть на небо, на падающие звёзды. Теперь их было две. Может, начинается метеоритный дождь, как тот, что она однажды видела на берегу Чесапикского залива, будучи совсем еще девчонкой?

Чуть погодя она, наконец, спросила:

— А что загадал ты?

Он не ответил. Его ладонь безвольно обмякла у Джесси в руке. Спэд умер.

Джесси по-прежнему отказывалась смотреть на него. Ей просто сейчас нужно встать и уйти, уйти и не оборачиваться, потому что она не хотела запомнить его таким. Это будет слишком больно, а она уже устала от боли. Молчаливые слезы потекли у неё по щекам. Тяжело дыша, хватая ртом воздух, она изо всех сил старалась не разрыдаться. Бог, Вселенная, Космос или кто там еще есть наверху, в очередной раз трахнули её, отобрав всё.

Падающие звезды — к тем двум добавилась еще одна — казалось, начали замедляться. Сначала она не поняла в чём дело, ведь обычно падающие звезды просто сгорают ближе к земле, и уж точно они не разворачиваются и не превращаются в ослепительные белые полосы, с оглушительным грохотом несущиеся вам навстречу.