Хирургия Плоти (ЛП)

Вечеринка:

«Полицейский с Капитол Хайтс словил пулю в живот прошлой ночью», говорит одна из «Дорожных Свинок». К тому времени ты уже не помнишь её имя, так что просто зовешь её Безымянной. «Дорожными свинками» кличут полицейских групис, эти девчонки всегда стремятся устроиться на работу в забегаловки Севен-Илевен, что находятся рядом с отделениями полиции. Ты никогда не понимал подобной одержимости, считая большинство полицейских — включая самого себя — людьми с психическими отклонениями.

— Слыхал, — кивает головой Джексон, откупоривая десятую бутылку пива «Нейшенал Бо». — Знаю я этого парня, его зовут Фостер. Кучка отморозков, надышавшись ангельской пыли, продырявили ему брюхо прямо на входе в супермаркет, что они пытались грабануть. Группа быстрого реагирования накрыла их всех спустя пару часов. Эти уёбки еще и заложников пытались захватить в «Арбис». — Ты сглатываешь. — А с что Фостером?

— Он сейчас в реанимации. Врачи говорят шансы у него пятьдесят на пятьдесят. — Джексон продолжает давать пьяные наставления, словно преподаватель студенту. — Это все потому, Сеймур, что он свой жилет не надел. Всегда носи жилет.

Сам ты никогда не носишь жилет, и не потому что на дворе лето, а потому что никто их не носит. На улице настоящее пекло и кожа под ним просто горит огнем. К тому же ты не хочешь, чтобы сослуживцы считали тебя ссыклом.

— Но ты же свой никогда не надеваешь, — парируешь ты.

— Не надо делать так, как делаю я, Сеймур, а делай так, как я тебе говорю.

— Он пьян, — шепчет тебе на ухо Безымянная.

Её рука сжимает твоё бедро, при этом томно прижимаясь к тебе грудью. В углу по грязному экрану телевизора мелькают кадры восьмимиллиметрового порнофильма; ты мало обращаешь на это внимание, но ты хорошо слышишь стоны, доносящиеся из ящика. Пуля в живот, вот о чем думаешь ты. Все окружающие — и девчонки, и другие копы — разбрелись по задним комнатам.

— В первый год моей службы, — продолжает Джексон, — Я как-то всадил четыре пули в одного наркошу. И знаешь, что сделал этого говнюк?

— Ой, Джекси, да оставь ты его в покое! — настаивает Безымянная.

Вы сидите на провонявшем пивом диване и к этому времени её рука уже практически у тебя между ног. А порнушка все мелькает и мелькает, затертая блондинка со стеклянными амфетаминовыми глазами выдрачивает сперму из члена, что стреляет не хуже твоего табельного оружия.

— Этот говнюк подымается и палит в меня из двадцать второго «Ругера», всаживая 4 пули прямо мне в потроха. — Джексон в тот же миг задирает футболку, демонстрируя шрамы. — Он ранил меня в живот. Я чуть не умер. Две недели было чувство, словно я нажрался раскаленных гвоздей. А после, еще полтора ебучих года просидел на инвалидности.

Ты снова сглатываешь, новобранец ни жив, ни мёртв от страха.

Джексон сминает свою пустую пивную банку, и хмуро смотрит на тебя.

— Почему ты пошел в полицию, Сеймур? О чем ты вообще думал?

Это был хороший вопрос.

Спустя какое-то время Джексона вышвырнут из полиции и приговорят к году в окружном исправительном центре за попытку растления малолетних.

А с Безымянной той ночью тебе ничего не обломится. Какой-то левый коп зайдет внутрь и уведет её в заднюю комнату.

Три недели спустя:

Ты словно чувствуешь приближение смерти, это говорит в тебе твоя интуиция или же это обычный страх? Почему-то ты уверен, что будешь убит, если не будешь обращать внимания на знаки. И ты уверен, что это обязательно будет пуля в живот.

За пять минут до окончания смены ты получаешь свой первый шанс посетить окружной морг.

— Ну и как тебе это нравится? — с ухмылкой спрашивает шеф Уилльямсон. — Новобранец наконец-то получил свой собственный код 64! Пострадавший был убит прямо за черепичным заводом на Блейденсбург Роуд. А это в нашей юрисдикции, Сеймур. Ты знаешь, что это значит?

— Не знаю, — отвечаешь ты, чувствуя, как холод страха сковывает тебя изнутри.

— А это значит, что ты обязан обследовать тело на наличие следов насилия.

Уилльямсон, с улыбкой хэллоуинской тыквы, распахивает железную дверь. На ней большими красными буквами написано «ВХОД ТОЛЬКО ПО СПЕЦ. ДОКУМЕНТАМ» и отмечаешь про себя, что никто их у вас не потребовал. Дверь со скрипом отворяется, выпуская наружу вонючий холодный воздух; какое клише ни дать, ни взять. А шеф так просто в восторге. Он словно говорит: «Добро пожаловать в мой дворец».

Это не так, как по телевизору. Ты ждешь увидеть стену с выдвигающимися ящиками, но здесь лишь только столы. На одном столе лежит тело в мешке для трупов, что меньше ярда длинной. В Сет Плезент прошлой ночью убили ребенка, — видимо это он и есть. Утопили в раковине. На другом столе свалена груда черных пластиковых пакетов: части тел.

— Ты не принесешь мне Колы из холодильника, а? — вопрошает шеф.

С легким головокружением ты идешь к холодильнику, чтобы в тот же миг от него отпрянуть. Посреди полки лежит пакет на молнии с отрубленной человеческой стопой.

— Попался! — кричит шеф и сгибается от смеха.

Твой желудок сжимается. Тебе не смешно.

— Ладно, сынок, пошли давай, не торчать же здесь всю ночь, — подгоняет тебя шеф. Сейчас ты снова оглядываешь столы в центре комнаты. Большинство их пусты, но два дальних накрыты простынями. — Который из них наш, шеф?

— Не наш — напоминает он. — А твой. Так, давай поглядим… — Две белые худые стопы торчат из-под простыни. — Может быть этот? — с этими словами шеф театрально откидывает простыню с тела.

Под ней оказывается мёртвая молодая женщина, вероятно лет двадцати с небольшим, но выглядит она на все пятьдесят. Она голая, на теле большой У-образный разрез после вскрытия, похожа на сырой пирог.

— О, нет! — притворно вскрикивает шеф. — Это же подружка Сеймура с выпускного!

— Смешно, босс.

— Не хочешь её оприходовать по-быстрому? Я никому не расскажу. По крайней мере завтра тебе не придется ей звонить!

— Ага, очень смешно. — Ты пытаешься отвести глаза, но не можешь. Её бледная, как рыбий пузырь, кожа растянута по костям. Её голова похожа на череп, на который натянули грязный белый парик. Посмертные изменения окрасили ее соски и губы в цвет спелых слив. — Так это все-таки она или не она?

Шеф игнорирует твой вопрос.

— Ты только глядь на её манду, как она тебе? Словно кто-то хорька топором разрубил посерёдке. — Голос Уилльямсона становится мягче. — Ты можешь себе представить, Сеймур? Можешь представить, как загоняешь своего маленького Джонсика в подобный бедлам?

Ты дышишь слишком глубоко и поэтому закрываешь глаза.

— Так это она или нет?

— Неа. — Шеф накрывает её простынёй обратно. — Просто хотел продемонстрировать тебе, как выглядит труп нарика. Ты еще много таких увидишь. Эта загнулась от передоза в Колмар Мэнор. Слава всевышнему скорая не торопилась к ней ехать, так что она представилась еще до того, как её доставили на приёмный покой. По мне, так оно и к лучшему. Это значительно экономит деньги налогоплательщиков. — Он подошел к соседнему столу. — Ну вот, Сеймур, мы и пришли. Вот он — твой код 64.

Он откидывает простынь и под ней оказывается длинный тощий чернокожий мужчина, также голый. В свете флуоресцентных ламп его кожа выглядит так, словно она покрыта карамельным воском, эдакий жуткий музей восковых фигур.

В животе трупа зияет массивная рана от выстрела из дробовика.

— Он весь твой, новобранец. Можешь приступать.

Ты вздрагиваешь.

— А что именно… я должен сделать?

— Произвести пристальное визуальное обследование тела. На наличие следов насилия.

— Следов насилия?! — практически выкрикиваешь ты. — Его же застрелили! Мне кажется очевидным, что раны от выстрела в живот двенадцатым калибром нам вполне достаточно для обнаружения «следов насилия»!

— Ответ неверный, Сеймур. — Шеф суёт тебе в руки пару смотровых перчаток и лупу. — Ты должен проверить всё. Каждый дюйм его тела в поисках дополнительных улик. Ножевые раны, следы от инъекций, синяки — ну и остальное подобное дерьмо. И когда я говорю всё, Сеймур, я имею ввиду и правда всё. Член, яйца, ноздри, ротовую полость, ушные раковины, задний проход.