Страница 23 из 37
— Слушай, прости меня за все то дерьмо, что я наговорил тебе несколько дней назад. Я не это имел в виду — я на самом деле совсем не такой. У меня просто был плохой день, понимаешь? — oн усмехнулся. — Даже у полицейских-расистов бывают плохие дни.
— Слава богу, я не засучил рукава. Тогда бы вы увидели мою татуировку «Мэрилендского Особняка».[47]
— О, у тебя тоже есть? — Джеймсон расхохотался, при том слишком громко.
Ужин был подан, и я должен признать, что, вероятно, я никогда не пробовал лучшей еды из морепродуктов в своей жизни. Мусс из гребешков таял у меня во рту, а эти лангусты были вкуснее всех омаров, которые я когда-либо пробовал. Во время еды мы пытались говорить открыто, но Джеймсон — чем больше он пил — тем больше доминировал с полицейскими баснями. Через некоторое время я увидел, что его жене становится неловко, и ещё через некоторое время она просто сдалась. Мне стало жаль ее.
— Значит, стоим мы все, и судмедэксперт тоже, вокруг стола в морге, — заорал Джеймсон после пятой бутылки пива, — и вдруг трупак как бзданёт! Я не шучу!
Да, мне было её очень жаль.
— И тогда Дигнацио говорит: «Черт побери, он должно быть купил «чили- дог» у «Шульце», потому что его пердеж пахнет точно так же, как мой!
Бедная женщина просто увядала там, где сидела.
— Это была фантастическая еда, миссис Джеймсон. Большое спасибо, — сказал я. — Но, думаю, мне пора идти.
— Чушь собачья! — сказал Джеймсон. Потом он обнял меня и встряхнул, не сводя глаз с жены. — Милая, — сказал он. — Я должен пригласить этого парня выпить на сон грядущий, хорошо? Я должен научить этого чувака пить!
— Нет, правда… — начал я.
— Да, ладно. Hе будь пидарком!
— Будьте осторожны, — сказала миссис Джеймсон.
Я не был большой любитель выпивки, но мне нужно было кое-что уладить. Заскочить в бар с Джеймсоном — было прекрасной возможностью.
Мы встали, чтобы уйти. Вот тогда-то я и заметил два фото в рамках на каминной полке; их там было всего несколько.
Я надел очки и посмотрел.
Свадебная фотография Джеймсона и его жены. Несколько снимков стариков-родственников, предположил я. Тети и дяди, бабушки и дедушки и тому подобное. Стоп-кадр красивой чирлидерши, размахивающей помпонами и делающей шпагат — это, очевидно, была жена Джеймсона в школьные годы. Затем…
Фотография в рамке: темноволосый взрослый мужчина обнимает косоглазого парня с плохой стрижкой.
Джеймсон, — подумал я. — Джеймсон- ребенок…
— Вижу, у вас еще нет ребенка, — сказал я и снял очки. Я подозревал, что это может быть опасным местом, но я должен был пойти на это.
— Нет, — выглянула миссис Джеймсон.
— Пока нет, — вставил Джеймсон. — Мы все еще ждем подходящего момента.
Тебе пятьдесят, а ей сорок пять, — подумал я. — Лучше вам не ждать уж слишком долго.
Джеймсон звякнул ключами.
— Пошли, либералик. Повеселимся.
Я повернулся к его жене.
— Миссис Джеймсон. Большое спасибо за вкусную еду. Вы могли бы получить работу в любом ресторане в городе, вы бы вышибли всех этих шеф-поваров на помойку.
Женщина покраснела.
— Спасибо. Приходите к нам ещё.
— Позже, детка, — сказал Джеймсон и вытащил меня оттуда.
Он хохотал всю дорогу до паркинга.
— Так куда ты хочешь пойти? — спросил он. — Как насчёт стриптиз-клуба?
— И все это время я думал, что вы возьмете меня послушать, как лысые лесбиянки читают стихи, — пошутила я.
— А, к черту это дерьмо, — ответил он, выпуская изо рта пивные отрыжки. — Давай посмотрим на женские дырки.
— Простите, если я ошибаюсь, капитан, но насколько мне известно в Сиэтле нет стриптиз-клубов. Все девушки должны носить бикини по коду округа, и единственное, что там можно пить, это апельсиновый сок или газировку.
Джеймсон снова зашелся громким хохотом.
— Приятель, ты не знаешь стрип-клубов, которые знаю я!
Конечно, нет, — подумал я.
Когда мы вошли в лифт паркинга, я похлопала себя по нагрудному карману.
— Вот дерьмо.
— Что случилось? Ты обосрался?
— Я забыл очки в вашей квартире, — признался я.
— Ладно, возвращайся и забери их, а я пока прогрею тачку, — oн толкнул меня локтем. — И никаких глупостей с женой… или я убью тебя.
Он снова расхохотался, когда я побежала вверх по лестнице.
— Простите, — сказал я миссис Джеймсон, когда она открыла дверь. — Я забыл у вас очки.
— О, входите, — сказала она. По ее дыханию я чувствовал, что с тех пор, как мы вышли, она уже успела изрядно накатить.
— Может быть я забыл их на столе? Или возле фотографий? — сказал я.
Я оглядел стол, но ничего не нашёл.
— Вот они, — сказала она, поднимая их с каминной полки.
— Благодарю.
— Я извиняюсь за то, как иногда ведет себя Джей, — слова сорвались с ее губ. — Он немного перебрал и… ну, вы понимаете.
Ты не шутишь, я знаю, — подумал я.
— Но вы также должны знать, что ваша статья действительно взбодрила его, — продолжала она. — Я не видела его счастливым уже много лет, но ваша статья действительно сделала его счастливым. Он так долго работал. Приятно видеть, как кто-то дает ему признание в прессе.
Я пожал плечами.
— Он хорошо работает над этим делом. Вот почему я написал такую статью.
— Ну, в любом случае, спасибо, — сказала она.
Взгляд, который она бросила на меня тогда? Господи. Она сложила руки перед собой, прижала груди друг к другу. Ее соски торчали сквозь блузку, как клюшки для гольфа. Твою мать, — подумал я. — Она предлагает себя… за статью?
— Если позволите спросить, — сменил я тему. — Что это за фото? — я указал на мужчину, обнимавшего мальчика. — Это ваш муж, когда был ребенком?
— Да это он со своим отцом, сказала она мне. Джею было семь. Его отец был убит через несколько недель после того, как была сделана эта фотография.
— О… мне очень жаль, — мои глаза пробежались по фотографиям. — A где его мать?
— Джей никогда не знал свою мать, — сказала она. — Она сбежала в день его рождения.
Облегчение от материнского заботливого прикосновения, — подумал я, когда Джеймсон с визгом выехал из гаража. Все, что я видел до сих пор, подтверждало все, что говорил мне Десмонд…
— Ну, как тебе еда? Лучше, чем в кафетерии в «Таймс»?
— Она была потрясающей. Ваша жена — отличный повар.
— Да, она хорошая, — сказал он. — Она всегда была со мной. Она висела со мной на волоске, и поверь мне, было много плохих ситуаций. Жаль, что я не могу сделать для нее больше.
— Что вы имеете в виду?
Он свернул на Третью Авеню.
— У нас нет детей. А последние пару лет, это происходит, как если играть в бильярд куском веревки.
— Извините, — сказал я.
— Но, это моя проблема, а не твоя, — оживился он. — Пойдем повеселимся!
Мы проехали несколько минут. Над нами мерцали уличные фонари, теплый воздух струился по улице. Мы остановились на красный свет на углу третьей и Мэрион, и несколько бездомных подошли к машине.
— Помыть стекло за доллар, мистер? — спросил дряхлый мужчина.
— Съебись от машины, БОМЖАРА! — взревел Джеймсон. — Я только что её вымыл!
— Эй, мистер, расслабьтесь. Мы просто спрашивали.
Женщина в гнилой одежде подошла к машине с другой стороны. Она была беззубая. И ошеломляюще вонючая.
— Скажи этой наркоманской суке, чтобы убиралась от моей машины! — закричал Джеймсон.
Потом он выхватил пистолет из наплечной кобуры.
— Bы спятили! — закричал я на него.
Оба бездомных в ужасе бросились прочь.
— Да, вам лучше убраться отсюда, куски дерьма! — закричал Джеймсон. — Господи, да вы воняете хуже, чем дно мусорного бака!
— Да что с вами такое, черт возьми? — сказал я. — Bы не можете наставлять пистолет на людей из-за такого дерьма.
47
один из старых символов расистов