За стеклом

– Что делать?

Спросила себя Оксана и стала листать книгу. Что-то промелькнуло, она еще раз перелистала страницы. Небольшая черно-белая фотография. Оксана взяла ее и поморщилась. Опять обнаженная теть Наташа, но в этот раз она была вульгарна. Да, именно вульгарная поза бросалась в глаза. Она сидела, согнув ноги в коленях и разведя их в стороны.

– Фи…

Дух романтизма, что был на прошлых снимках, сразу испарился. В душе заскребло, Оксана захлопнула книгу и быстро поставила ее на полку. Но ложась спасть, она вспомнила про него и еще раз украдкой, будто кто-то заметит, посмотрела его. И все же, он был ей противен, уже хотела разорвать, но не решилась.

– Макс, ты дома? – на следующий день, как только зашла домой, крикнула Оксана.

– Я ухожу, – сказал он, – съел мамины котлеты и посуду вымыл.

– Ты куда?

– Сегодня же среда.

– А…

Макс в среду и пятницу ходил в секцию бокса. Ему пару раз уже надавали, но он гордился синяком, словно медалью. «И чего это мальчишки вечно дерутся, бьют друг другу морды, что, по-другому никак нельзя?» – спрашивала себя Оксана, закрывая за ним дверь.

– Ладно.

Она подошла к полке, достала книгу и ту саму фотографию с теть Наташей. Теперь она уже не пугала ее своей откровенностью, а наоборот тянула к себе. Она минут десять молча сидела и рассматривала снимок. А после соскочила, закрыла дверь в комнату, быстро разделась догола и, как на снимке, села на пол.

Что-то в груди заскребло. Оксана представила, что вот тут, около окна, должен стоять фотограф. И опять это странное ощущение в паху. Она его испытывала целый день, стоило ей только вспомнить про фото. Это нежность, юность, игривость тела и в то же время вульгарность в желаниях.

Оксана тяжело задышала, стала задыхаться, упала спиной на пол и, смотря на потолок, постаралась успокоиться. В паху все напряглось, сухожилия тянулись, она так и не выпрямила ноги, и теперь коленки расходились все дальше и дальше. Боль смешалась с эйфорией, она такого никогда не испытывала.

– Он там, – тихо сказала девочка и посмотрела на окно.

Но фотографа не было, да это и не важно, она чувствовала его взгляд. Тело непроизвольно вздрогнуло, и руки скользнули от живота еще дальше.

– Ой…

Только и успела сказать Оксана, прогнувшись в спине.

– Это… это…

Она хотела еще что-то сказать, но глаза от удивления захлопали. Глубоко вздохнула, и пальчики, пробежав, остановились. Она улыбнулась, ладонь легла на живот. Уже ни о чем не думая, Оксана полетела в мир своих грез.

Через несколько минут ее тело затряслось, она сжалась, словно замерзла. А после тихо, даже робко, стала раскрываться. Девочка смотрела на потолок и чему-то улыбалась. Ее открытые глаза светились, а губы что-то шептали.

Она заглянула в чужой и столь далекий мир. Маленькую фотографию, что испугала ее своей откровенностью, Оксана спрятала подальше. Приходя в гости к Антону, она смотрела на полную женщину, на ее уставший и порой гневный вид. Но Оксана-то знала, что это не так. А потом девочка возвращалась к себе домой, доставала тот самый снимок, и, плотно закрыв за собой дверь, возвращалась в прошлое.

Лада

На его лице сияла улыбка, он что-то напевал и тер ладони, словно хотел их согреть. Артур спустился на пятый этаж и уже собрался повернуть в сторону лифта, как получил резкий удар в лоб. От неожиданности он, как в кино, подпрыгнул и со всего маху шлепнулся на пятую точку.

– Козел, – первое, что услышал юноша, придя в себя. – Опять подсматривал, на тебе, на…

Девушка со всей силы ударила его по голове сумкой, а юноша, еще не придя в себя от первого удара, отползал от этой разъяренной мегеры все дальше и дальше.

– Я тебя размажу, я тебя… – она остановилась, глаза округлились, и уже с испугом нагнулась к Артуру. – Ой. У тебя кровь бежит. Ой… – растерялась девушка и, порывшись в сумочке, достала платок и стала вытирать им кровь. – Идем! – скомандовала Лада и, схватив за шиворот Артура, втолкнула в лифт. Через несколько секунд кабинка остановилась на девятом этаже.

– Держи покрепче. У меня дома никого нет. Быстрей заходи.

Девушка засуетилась, убежала в ванную, принесла мокрое полотенце и стала вытирать окровавленный лоб.

– Как же я тебя так? А могла бы убить. Козел! Почему подсматривал? А! – Лада то ругала, то сюсюкала, словно играла с котенком, то вспоминала, что он уже не первый день за ней следил. – Прибью! Еще раз и точно прибью.

Через пару минут кровь перестала бежать. Она аккуратно протерла все вокруг раны перекисью водорода, а после, убедившись, что Артуру ничто не угрожает, злобно посмотрела ему в глаза.

Здесь тихо, и это несмотря на то, что внизу город и куча машин, а во дворе малышня кричит. У Лады давно был ключ от чердака, они сюда ходили еще с Жанной, но та уехала в лагерь, а больше она никого не хотела сюда пускать. Пусть маленький, но ее личный мир с большим голубым небом. Она поднималась по лестнице, открывала замок и, подняв тяжеленую крышку, залезала на чердак. Крыша как крыша, через дырки в шифере можно увидеть облака, что плывут над домом. Сейчас здесь пыльно и голуби летают. Говорят, скоро ремонт, и тогда всю крышу снесут и сделают новую. Но пока у нее есть ключ. Лада, если была хорошая погоды, поднималась по стропилам и вылезала наверх. Здесь крыша меняла свою форму и упиралась в плоскую пристройку девятиэтажки. Тут они вместе с подружкой загорали. Но вчера, возвращаясь, Лада заметила на доске, по которой она ходила, чужие следы. Они были не ее, это кроссовки, а у нее сланцы. Думала, случайно, а после опять увидела их, но уже у люка, с которого она спускалась, чтобы позагорать. Лада не зря в свое время на даче играла в казаки-разбойники, была прекрасным следопытом. Посыпала доску известью, что нашла у отца на балконе, а после узнала, куда эти следы ведут.

– Артур, – прищурившись и посмотрев на его дверь, она уже думала о плане месте.

И вот теперь, пока он держал мокрое полотенце у разбитого лба, она думала, что пришибла, а оказалось, так, царапина.

– И давно ты за мной?

– Ты это о чем?

– Видишь? – она достала палку, которой зимой выбивала пыль из ковра. – Щас как… – и уже для устрашения замахнулась.

– Пару раз, – тут же сдался он.

– Пару? – и опять запахнулась.

– Три или четыре.

– Или…

– Не… больше не видел.

Тут же ее гнев сменился на стыд, будто она до сих пор стоит раздетой, а он пялится на нее. Лицо покраснело, она отвернулась. «Ведь знала, знала, что ничего хорошего из этого не выйдет. А она, все хорошо, тут никого не бывает. Вот, мол, смотри…». после этого Жанна взяла и первой разделась до гола. Ладе самой хотелось вот так же, она часто дома, когда никого не было, ходила голышом. Почему? Да она и сама не знала. Просто хотелось какой-то свободы, протеста, игры, интриги. И вот подруга утащила ее на крышу. Сама-то она уехала, а Лада продолжила каждый день ходить и загорать. А теперь этот прохвост… Лада вспомнила Артура в школе, как он стал гуськом ходить за Анжелой, а та, задрав нос кверху, не обращала на него внимания.

– Вон! – приказала ему и указала рукой на дверь.

Злость сменилась обидой. Лада собрала грязные полотенца и пошла их отстирывать. После этого случая она несколько раз встречала Артура то на улице, то в магазине. Хорошо, что начались каникулы, Лада почему-то боялась его взгляда, словно и правда все время, когда он рядом, была раздетой.

Он, впрочем, вел себя прилично, не косился, не ухмылялся, другой бы на его месте чувствовал себя королем. А Артур нет, пройдет мимо, кивнет или как обычно поздоровается, но холодок в голосе все же остался.

Лада еще раз поднималась на крышу, но сейчас загорала в своем новеньком купальнике. Солнце припекало, она закрывала лицо маминой соломенной шляпой и, о чем-то думая, начинала дремать. А что еще делать, когда загораешь, только читать или дремать.