Енот-потаскун

Все вокруг исчезло. Ни прошлого, ни будущего – только этот момент. Только мы вдвоем. Одни на свете – и луна в окно. И не надо врать, будто не хотела этого с самой первой встречи.

Я чувствовала, что меня вот-вот накроет с головой и унесет в океан плавать с дельфинами, когда Антон, чуть сильнее сжав мои бедра, сказал:

- Подожди секунду.

Пока он, подойдя к стулу с одеждой, копался в карманах и шуршал фольгой, я вцепилась зубами в подушку.

Ну быстрее жеее!

Наверно, мой вздох, когда он вошел, больше был похож на всхлип. Я обвила ногами его талию, сильнее прижимая к себе. Чтобы еще теснее, еще ближе. Полностью слиться, раствориться друг в друге. Все мысли как метлой вымело. Кроме одной.

Как хорошо… Так вообще не бывает!..

17. Антон

Солнце пробралось под веки – как будто свет в кинозале включился в конце фильма. Наташа тихо посапывала, уткнувшись мне в плечо, щекоча его волосами. Такой милый, уютный зверек.

Я никогда ни у кого не оставался на ночь. И у себя никого не оставлял. Не хотелось обнаружить утром рядом с собой помятого гоблина. Да и самому показаться заросшим павианом с отпечатком наволочки на морде. Идиот! Если б я хоть одну девушку увидел вот такой – мягкой, теплой, - наверняка у меня давно уже была бы жена и пара-тройка спиногрызов. Хотя… нет, наверно, все-таки дело в конкретной девушке.

Так хотелось прижать ее к себе покрепче. Просто в клочья разрывало от нежности – совершенно незнакомой. Нет, пусть поспит еще.

Мышонок. Маленькая моя… Вот только… моя ли?

Вечером я сидел на веранде и курил одну за другой, следя за белым пятном ее свитера. Докурился, что начало мутить. Ни хрена не успокаивало, и подумал, что надо бросать. Тем более пачки стабильно попадались с импотенцией, словно намекали на что-то ехидно.

Хорошо, что с ней все было не так, как с другими. И плохо. Потому что хотел я ее до одури. Особенно с того момента, когда она спрыгнула с дерева, а я поймал. С Валерией было иначе – как наваждение, темное, тяжелое. Сейчас - совсем по-другому. Что-то похожее на этот день – ясный, солнечный и… грустный. Как всегда в это время. Словно что-то ускользает, просачивается сквозь пальцы.

- Зачетная девочка, - Леха подобрался незаметно, и я вздрогнул от неожиданности. – Попка, ножки, глазки. Жаль, сисек нет, но это дело наживное. Правда твоя? Или на эскорт разорился?

- Ни то, ни другое, - я раздраженно дернул плечом. – Услуга за услугу. Я чинил ей машину, она согласилась подыграть. Френдзона.

- Вот как? – Леха почесал бороду. – Кто у кого?

- Я у нее.

- Сочувствую. Для тебя нетипично. Хочешь, матрас надувной дам?

- А что, больше места в доме нет? – мрачно поинтересовался я. - Где мне можно пристроиться?

- Чтобы Маринка поняла, что мы ее накололи? Ты представляешь, как она мне мозг вынесет?

- Ёхарный бабай… А мы… решили, что все после свадьбы, нет? Не сойдет?

- Нет, Енот, - Леха так и покатился. – Только не ты. Репутация – дело такое. Если сложилась, сломать сложно. Соглашайся лучше на матрас. Если девочка адекватная – а она выглядит вполне адекватной, - возражать не будет.

Когда Наташа пришла и уютно устроилась рядом, я, как дурак, на что-то понадеялся. Пока она не вздрогнула от Лехиного вопля, что мы спим на чердаке.

Понял, понял, не дурак.

Когда пошел в машину за ее сумкой, подумал, что вполне можно разложить сиденья и спать там. Но… поперся за матрасом. Зачем? Да хрен его знает. Ну что ж, может, как раз хрен-то и знал. Каким-то своим тайным знанием. А вот я так и не понял, как все получилось.

Магия, твою мать!

Она вздохнула и открыла глаза. И я испугался – а вдруг пожалеет о том, что было ночью? По ее лицу пробежала какая-то тень, то ли удивления, то ли страха, но тут же сменилась улыбкой. Той самой, убойной, с ямочками, от которых я просто улетал.

И тут уж я не выдержал. Моментом поддел ее под бок и перекатил на себя.

- Привет! – Наташа провела пальцами по моей щеке. – Ежик!

Щетиной я обрастал катастрофически быстро, утром побрился – вечером извольте радоваться. А уж к следующему утру… Пытался бороду завести, но не понравилось, да и мороки с ней еще больше, чем с бритьем.

- Прямо сейчас побриться? – я поймал ее пальцы губами.

- Нет, - испугалась она. – Мне так нравится. Не надо.

- Нравится небритое колючее чучело?

- Не чучело. Тебе идет. Очень круто выглядит.

- Ну не знаю, - проворчал я. – Борода не зашла.

- Не борода, - Наташа снова погладила щетину. – Небритость. Дня три-четыре, а потом триммер на два миллиметра и раз в два дня подравнивать.

- Подумаю, - пообещал я, пинком отшвырнув мысль о том, откуда ей известны все эти тонкости.

Ясень пень, откуда. Плевать. Мне тоже много чего о женщинах известно. У каждого свой багаж.

- Как спалось? – я положил руки ей на попу, маленькую, упругую, просто обалденную.

- Ммм… как принцессе на горошине. Что-то все время в ногу упиралось. Даже не знаю, что.

- И я не знаю. Хотя… догадываюсь.

Это был настоящий угар. Мы валялись по постели, возились, лапали друг друга, говорили жуткие пошлости и глупо хихикали. Пока в какой-то момент не замерли, глядя друг другу в глаза. Я вопросительно приподнял брови, она медленно опустила веки, дразняще улыбаясь.

- В кармане джинсов, - я продолжал смотреть на нее в упор.

На самом деле мне хотелось увидеть ее всю. В мельчайших подробностях. В ярком утреннем свете. И Наташа, похоже, это поняла. Каждое ее движение, когда она встала и пошла к стулу, было таким, что у меня в глазах темнело. Все правильно, кровь до мозга не доходила – вся ушла в подвал.

Никакой увертюры не понадобилось. Оба завелись так, что уже не могли терпеть. Опираясь на колени и крепко сжимая мои бедра пятками, Наташа медленно опустилась сверху, позволяя мне войти в теплую влажную глубину. Она то наклонялась ко мне, упираясь в плечи руками, то поднималась и выгибала спину. Я смотрел на ее запрокинутую голову, приоткрытые губы, на маленькую грудь с заостренными сосками, и приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не обогнать ее. Ее стоны отзывались во мне, еще больше подстегивая…

- С ума сойти, - сказал я, когда потом мы лежали, обнявшись. Наташа положила голову мне на грудь, ноги как-то сложно переплела с моими и разве что не мурлыкала. – Скажи мне одну вещь…

Она подняла голову, посмотрела настороженно.

- Ну?

- Мы… вместе?

- Ты… хочешь?

Вот и понимай как знаешь. То ли спросила, хочу ли я этого, то ли совсем другое имела в виду, тем более один в один скопировала интонацию моего вопроса ночью. Да еще сопровождая очень недвусмысленным прикосновением.

- Руки прочь, женщина! У меня было всего две резинки.

- Два раза – это твой суточный лимит? – невинным тоном поинтересовалась Наташа.

- Ах ты, змееныш маленький! – я стиснул ее так, что она пискнула. – Просто не ношу их с собой коробками.

- Значит, не думал, что так получится?

- Если б не думал, и две бы не взял… Ты не ответила, - я развернул ее к себе.

- Ты тоже! – Наташа не сдавалась.

- Я… да.

- И я…

Целовались мы долго, а потом я перекатил ее на живот и наклонился, рисуя языком линии на спине, а рука тем временем пробиралась между ее сжатыми ногами. И так мы увлеклись этим занятием, что не услышали шаги по лестнице.

- Подъем! – Леха забарабанил в дверь. – Вставай пришел. Завтрак на столе.

- В жизни, как обычно, нет гармонии, - я поставил языком три точки и пояснил: - Это многоточие. To be continued. Запомни, на чем мы остановились, - и добавил еще две точки со скобкой снизу.

- А это смайлик, - угадала Наташа.

Когда мы спустились, все уже сидели за столом.

- Еще чуть-чуть, голубки, и ничего бы не осталось, - ехидно заметила Маринка.

По правде, она раздражала меня с самой первой встречи, но раз уж Леха ее выбрал, ничего не поделаешь. Я сильно подозревал, что с ее стороны это больше был брак по расчету. После Академии госслужбы Леха работал в городской администрации, в комитете по госзаказу. Плюс папа-генерал. А она – бухгалтер-фрилансер. Но это было их личное дело.