Не жизнь без тебя

- Не знаю, он мне не доложил.

- Ладно, Донато ему позвонит. Не сердись, что так получилось в аэропорту. И ещё, детка, – Илария остановилась, не дойдя до двери, - ты должна контролировать себя, когда увидишь Донато. Он очень изменился.

Илария неуверенно поплыла к выходу.

Кристина упала на кровать и закрыла глаза. Десять минут она полежит в тишине. Звук кондиционера раздражал её, и Кристина, дотянувшись до пульта на тумбочке, выключила его. Потом вскочила и распахнула балконную дверь. Снова легла. Что же ей теперь делать? Судя по всему, роль испанской сеньоры пришлась маме по душе и увезти её домой не получится. К тому же есть ещё и Донато, рядом с которым она должна быть и в горе, и в радости. И куча испанских родственников. И Рикардо, который иногда здесь живёт. Кристина почувствовала, как за пять минут комната прогрелась, словно в неё поставили десять обогревателей. Она встала и вышла на балкон. Находиться здесь было всё равно, что в сауне, а глаза сразу захлопывались от яркого солнца. Кристина зашла в комнату, включила кондиционер и отправилась в душ. На обед она надела голубой свободный сарафан на тонких бретелях и подобрала волосы в низкий пучок.

Предупреждение мамы оказалось, как нельзя кстати. Кристина изо всех сил сдерживалась, чтобы на её лице не отразилось то удивление и жалость, которые она испытала, когда увидела Донато. Худой, с глубокими складками на загорелом лице и голым черепом, он выглядел стариком. На лице только остались одни глаза, которые продолжали бороться с болезнью. Взгляд изменился, стал более суровым, словно ему каждую минуту надо напоминать себе, что он не должен сдаваться. Рубашка с коротким рукавом свисала с поникших плеч, расправить которые у их владельца не было сил. Он пожал руку Кристине, вместо того, чтобы обнять её как раньше. Наверно, больные раком считают себя заразными, подумала она, ощущая его нейтральное прикосновение пальцев, в котором всё же чувствовалась симпатия.

Рикардо к обеду не вернулся. Мария подала холодный суп из томатов, на вкус Кристины слишком щедро приправленный чесноком, от которого Донато отказался. Он съел немного варёного мяса. Маме и Кристине Мария принесла паэлью. Чёрные раковины на рисе, пахнущие морем. Илария ловко раскрывала раковины, выуживая оттуда нежное мясо. Несколько кусочков она отправила в рот Донато, который, видимо, съел их больше для того, чтобы получить удовольствие от того, что за ним ухаживает любимая жена. В каждом его взгляде, брошенном на Иларию, сквозили нежность и страх. Он, взявший на себя ответственность за больную жену и собиравшийся о ней заботиться, теперь чувствовал себя предателем. По-русски Донато говорил плохо, поэтому Илария переводила его слова Кристине, которая больше кивала, чем отвечала, потягивая сангрию и надеясь, что, если захмелеет, ей станет легче переносить действительность. Семейная жизнь Иларии с Донато обернулась новыми испытаниями для мамы, также, как и кратковременное счастье с Витькой безвозвратно исчезло после нескольких месяцев совместной жизни. И это счастье Кристине казалось сейчас насмешкой, своеобразным издевательством, делавшим после испытанных радостей жизнь ещё тяжелее.

Кристина повернулась к маме, слушая, как она переводит слова Донато о том, как они теперь живут и что ни одному мужчине в мире так не повезло, как ему. Он может проводить с женой не только ночи, но и все дни. Их любимое развлечение аудиокниги. Сначала они их вместе слушают, а потом обсуждают. А ещё они каждый день смотрят по два фильма на испанском языке.

- Моя жена, – Донато поцеловал руку Иларии – просто умница. Так быстро запоминает слова. Её испанский почти безупречен.

Илария, переводя, гордо улыбнулась.

Кристина уткнулась в бокал, чувствуя, что сейчас расплачется.

- А ещё, - Илария, немного порозовевшая от вина, изо всех сил поддерживала мужа, который пытался убедить её дочь, что их брак вовсе не был ошибкой, он имеет массу преимуществ, – мы играем в компьютерные игры. Моя любимая игрушка – «Метро 2033». Донато сначала не хотел играть, а потом тоже увлёкся. А вот «Майнкрафт» нам не понравился. Иногда мы играем с кем-нибудь по интернету, но, в основном сражаемся друг с другом. Это развлекает.

К концу обеда этим двоим, проводящим столько времени в постели, удалось развеселить Кристину. Даже угрозы Рикардо перестали казаться пугающими. Она сделает то, что от неё хотят. Кристина бросила взгляд на море, видневшееся из огромных окон до пола. Интересно, сколько стоит вилла? Надо порыться в интернете и ознакомиться с испанскими законами о недвижимости, переходящей по наследству.

Глава 15

Хмурое лицо Рикардо, пожелавшего завтракать вместе с семьёй на открытой террасе с видом на море, испортило Кристине настроение. Донато много говорил, пытаясь разрядить обстановку, Илария с улыбкой переводила Кристине его истории. Рикардо лениво ковырял яичницу с беконом и налегал на домашнее вино в графине. Кристине, привыкшей с утра к физическим упражнениям, это казалось диким, она с удовольствием пила свежевыжатый апельсиновый сок и намазала горячую булочку маслом. От яичницы отказалась, от вина тоже. А вот сыр, который подала Мария, ей очень понравился. Такого сыра в Москве не купить ни в одном супермаркете.

Когда Мария поставила на стол кофейник, Донато вдруг что-то сказал по-испански, из-за чего Рикардо, бросив нож и вилку в тарелку, выскочил из-за стола с ненавистью, бросая взгляд в сторону Кристины.

- Что случилось? – спросила Кристина у Иларии, но та только покачала головой, и они быстро заговорили с Донато по-испански. Потом Донато взял руку Иларии и поцеловал, глядя на Кристину.

- Донато сейчас заявил Рикардо, что собирается оформить завещание на этой неделе. Вот он и взбесился, - пояснила Илария. - Донато приносит извинения за сына. Говорит, что ему нужно время, чтобы смириться и понять: не всё в этой жизни должно доставаться легко. Он, Донато, всё, что он имеет, добился сам, и хотел бы того же для своих сыновей, которые слишком ленивы и привыкли жить на всём готовом. Кроме всего прочего, это ещё и воспитательная мера для Рикардо, который отказался принять бизнес отца.

- Прекрасно оказаться в самом центре разборок испанской семьи, - нервно заметила Кристина Иларии, которая только пожала плечами и аристократическим жестом взяла чашечку с кофе. Донато тяжело поднялся из-за стола и вышел. - Я не хочу в этом участвовать. Это неправильно лишать детей семейной собственности. Это дом, в котором он вырос, не так ли?

- И что из этого? Тот дом, в котором выросла ты, у нас отняли. Так что не нужно лишней сентиментальности. Мне показалось: вчера мы обо всём договорились?

- Но ты же видела реакцию Рикардо?

- Бунт избалованного мальчишки. Не будем обращать внимание.

«Сложно не обращать внимания, когда тебе угрожают», - подумала Кристина. Впрочем, угрожали-то ей, а не маме. Мама, как обычно, пребывала в неведении. Это было единственное, что в ней не изменилось. Болезнь отгородила Иларию занавесом, за которым она жила в своём придуманном мире, который был добрее существующего. А теперь, когда Илария оказалась ещё и в чужой стране, она и вовсе потерялась. Впрочем – вдруг подумалось Кристине – мама потерялась ещё давно. С тех пор, как они бежали. Её жизнь, душа, здоровье, любовь – всё осталось на Родине. Кристина вспомнила, как они торговали на рынке, как жили в подвале. Как мама, единственная, не жаловалась, её тело продолжало жить в то время как душа застряла в выяснении отношений с отцом и в непрощении обиды. Возможно, болезнь, накрывающая человека, приходит именно тогда, когда наступает первая потеря себя. Мамина болезнь была побегом от измены отца. Она больше не могла поверить другому мужчине. Расчёт, которым она прикрывалась, был обычным желанием доказать себе, что её могут желать. Стремление получить наследство было всего лишь вторым куплетом из песни, в котором каждая беженка желает вернуть утраченный статус. То же самое годами раньше, произошло с Кристиной, когда она попала в Двенадцать сосен. Вилла на море, принадлежавшая по праву детям Донато, была для мамы такими же Двенадцатью соснами, которые нужно получить, несмотря ни на что.