Страница 5 из 26
Когда Нина ушла, Зоя глянула на часы: ого, уже первый час. Волноваться не хотелось, но как же стиснуть себя? Она раскрыла шторы, принялась возиться с цветами – кашпо всех видов и размеров густо теснились на широком подоконнике. Зоя сосредоточенно обрывала ослабевшие цветки и листики с герани, китайской розы, фиалки, японской глоксинии, рыхлила почву в горшочках, поливала слабым раствором чая. А мысли прыгали: точно, подлец, закрутил с кем-то!..
В истории их семьи случалось и не раз, что Игорь вовсе не ночевал дома. Впервые это случилось, когда он ещё работал журналистом. Он получил тогда нежданную и по тем временам солидную премию – заявился домой уже слегка подшофе, с букетом бордовых роз, энергичный, бодрый. С порога объявил: никаких сегодня пошлых ужинов из картошки и чая – идём в ресторан. И вот тут сглупила, конечно, она, Зоя. То ли настроения не случилось, то ли подспиртованная энергия мужа вмиг раздражила – заартачилась. Игорь уговаривал с полчаса, умолял, даже на одно колено театрально опускался и руку к сердцу прикладывал, словно герой-любовник… Потом психанул, одарил «дурой», хлопнул дверью.
И – заявился домой в семь утра, помятый, уставший и ещё пьяный. Когда, спустя определённые сроки, состоялось примирение, Игорь поведал такую историю: сидел в «Центральном», подсели за его столик два офицера, майор и капитан. Ну, познакомились, напились (ух и пьёт это офицерьё бездельное!), а потом те предложили в гости к ним поехать, догулять праздник. Ну, Игорь в разгаре-то и согласился. Офицеров машина дожидалась с сержантом-водителем, сели, рванули за двадцать верст от города в Новый Поселок, где часть капитано-майорская квартировала. Там ещё поддали крепенько и – отрубился, мол. А виновата во всём она, да-да, супружница глупая, – не надо было капризы выставлять, вечер премиальный портить.
В другой раз Игорь, также после домашней словесно-нервной драчки, блистал своим отсутствием всю ночь. Потом живописал, как заявился к старому приятелю в гости, а у того – новоселье. Пока вещи помогал перевозить, пока вспрыскивали это событие, пока очухался – ночь и пролетела…
И так – каждый раз новая история. Зоя старалась верить всем этим россказням мужа (что-что, а рассказывать он умеет, этого у него не отнимешь), дабы самой спокойнее было жить. Что же на этот раз сочинит, интересно?
Зоя легла уже во втором, долго ворочалась, просыпалась среди ночи то и дело, прислушивалась к тишине. В семь часов не выдержала, поднялась, хотя намеревалась в первый отпускной день спать до обеда.
Уже допивая чай с вареньем, она вдруг вспомнила-догадалась: вон где может он быть! Разумеется, в этом треклятом «Кабане». Конечно, стыдно и позорно искать-шарить мужа-пьяницу по городу, но что же делать, если валидол уже не помогает, а сердце шалит и постукивает.
Минут через двадцать Зоя вышагивала по тротуару Набережной, где не бывала уже лет пять, с той последней их семейной кровавой прогулки. Перед пешеходным подвесным мостом прямо у воды открылось в прошлом году кафе «Кабан» – отрада всех алкашей округи. Работало сие питейное заведение и днём и ночью, круглосуточно – сказка для похмельного человека. Несмотря на раннее утро, столики под навесами по обе стороны павильончика почти все были заняты. Пустовала лишь «Комета» на подводных крыльях, пришвартованная к причалу кафе-бара – зал-люкс «Кабана». К павильончику вела вниз бесконечная бетонная лестница, напоминающая знаменитую одесскую.
Зоя, задержавшись наверху, принялась всматриваться в кафейный пейзаж. Внизу господствовало броуновское движение. Кто-то, покачиваясь, плёлся к буфету, кто-то уже, бережно неся пластмассовые красные стаканчики, спешил под навес. Рядом с «Кабаном», на небольшом городском пляже, к ближайшей кабине для переодевания сгрудились три-четыре клиента кафе-бара – туалетная очередишка. К дальней раздевалке поспешали одна за другой клиентки – встрепанные опухшие бабёшки, прогулявшие на берегу всю ночь. Один алкаш спрятался за угол павильона и, стараясь не шуметь, тихо блевал, но к нему уже спешил дюжий кабанчик, покрикивая на бегу. Другой шварценеггерный охранник, приподымая окосевшего мужичонку за шкирку, выталкивал его вверх по лестнице с территории «Кабана». Мужичонка в пароксизме хмельного куража упирался хилыми ногами, что-то мычал, а потом вдруг плаксиво завопил во весь голос:
– А-а-а, Россию спаиваете, жидовские морды!
Парень сразу освирепел, вздёрнул алкаша в воздух, выбросил через последние ступеньки, поддал здоровенного пинка в довесок.
– Иди, гуляй! Тоже мне, славянин вонючий!
Горемычный клиент, маша руками, пролетел мимо Зои, расплюхался на газоне, завыл-заплакал, бессильно колотя кулаком по земле.
– С-с-суки!..
Как ни противно, но она решилась-таки спуститься – поискать получше. Под кустами по берегу виднелись спящие фигуры – может, и Игорь среди них. Но Игоря там не оказалось. Выбравшись обратно на Набережную, Зоя постояла в раздумье, пощекотала свои нервы: а не нагрянуть ли к Арине? Та жила совсем рядом, в двух шагах. Однако на этот отчаянный жест Зоя так и не осмелилась, побрела домой.
В подъезде, когда она входила, маячил молодой человек – высокий, со светлым чубом. Зоя не обратила бы на него ни малейшего внимания, если бы ей не показалось, что парень возюкался именно у их почтового ящика. Может, почудилось? На всякий случай она достала ключи, отперла ящик – конверт, заклеенный, но чистый, без надписи. Она тут же лихорадочно вскрыла. Листок. Строчки кривые, буквы в разбег, но Зоя сразу узнала почерк мужа:
«Зоя!
Дело серьёзное! Я не шучу, поверь. Меня похитили. Они требуют 500 000 (пятьсот тысяч) рублей. Зоя, они убьют меня! Это – правда!!! Деньги, в пакете, надо положить в наш почтовый ящик – сегодня, в субботу, до 18:00. Зоя, найди деньги! Если хочешь увидеть меня живым! Зоя, они мне отбили почки!!!
Игорь».
Вернулся Игорь полностью в своё бренное, полное боли тело, когда его выволакивали из машины. Где-то совсем рядом рычала собака. Жёсткие руки вытащили его, загремело железо, Игоря впихнули куда-то и сдёрнули с головы колпак. Игорь покачнулся, чуть не упал и, щурясь на расплывшийся нерезкий мир, вскрикнул:
– Очки? Где очки?
– И без очков хорош, пидор! – рявкнул толстомордый бугай, стоявший рядом, и замахнулся.
– Да хватит тебе, – перехватил его руку-кувалду высокий светлочубый парень, – ведь забьёшь человека.
– Человека? Пидор он, а не человек!
– Сам ты это слово, – спокойно осадил парень.
– Чего-о-о? – взревел мордоворот. – А ну ещё вякни!
– Э, нэ нада. Хватит, – раздалось от дверей.
Мгновенно ссора погасла. Блондин снял с крючка на стене холщовую сумку, в которой, видимо, и везли «качан» пленника, пошарил внутри, выудил очки, протянул Игорю. Слава Богу – целёхоньки! Игорь, не протирая, прилепил их на переносицу, огляделся. Страха – настоящего, обвального – ещё не было. Пока только пропал хмель. Так… Похоже на гараж, кирпичный, просторный, странно чистый и ухоженный: столик с клетчатой клеёночкой сбоку у стены, стулья, шкафчик посудный. На столе – бутылка пузатая «Плиски», хрустальные рюмочки, бананы в вазе. Яркая лампа дневного неживого света высвечивает каждый уголок.
В мгновение Игорь прицельным взглядом журналиста впечатал в память своих новых знакомых. Только в милицейских радиообъявлениях о розыске преступников можно услышать маразматические описания вроде: среднего роста, волосы тёмные, на лице – два глаза и один нос… Нет уж, людей неприметных нет.
У мордоворота оказался внушительный живот, выпирающий из-под майки с жёлтым сигаретным верблюдом, курносый нос с вывернутыми ноздрями, прямые сальные волосы перетянуты сзади резинкой в женский хвост, в ухе – золотая серьга, на бугристых безволосых руках – грязь татуировок, на среднем пальце левой руки – массивный белый перстень и (вот, вот она – особая примета!) нет мизинца под корень.