Скала

Зигфрид так и прыснул:

– Иногда я совсем не понимаю женских вкусов. Что они видят в Хагене?

– Ну пусть лучше по нему вздыхают, чем по тебе, – кокетливо улыбнулась Гутруна.

Приняв во внимание то, что война может затянуться на несколько лет, Зигфрид уже через три дня после визита гонца посватался к дочке Гибиха. В общем, это всем было настолько очевидно, что Гибих даже удивился, что молодые влюблённые до сих пор не помолвлены. Досадное упущение было немедленно исправлено, и Зигфрид обручился с Гутруной.

Брунгильда была довольна. Ей не сильно хотелось, чтобы Зигфрид привёл в дом чужачку. Ослепительной красотой Гутруна не отличалась, но нежное сердце и тихий послушный нрав с лихвой это восполняли. И к тому же Гутруна беззаветно любила Зигфрида. Что ещё надо для жены героя?

– Воркующие голубки, – весело отметил Гунтер, тоже наблюдавший за отошедшей в сторонку парой.

– Завидуешь? – поинтересовался Миме.

– С чего бы?

– У тебя-то невесты нет, – напомнила ему Брунгильда.

Гунтер немного смутился и уставился на кубок, который держал в руке. Конечно, это было довольно странно, что младшая сестра обручилась, в то время как оба старших брата ещё даже и не присматриваются ни к кому.

– Тут просто никого, кроме обманщиц-русалок, из девиц не живёт, – сказал он наконец. – Если б Миме не умел так ловко управляться с молотом, я б, может, на тебе, тётушка Брунгильда, женился.

Миме предостерегающе поднял палец. Брунгильда рассмеялась.

– А вообще я уверен, что найду невесту в походе, – и Гунтер одним глотком выпил кубок.

К Хагену, ясное дело, никто с такими поддразниваниями не подходил. Полугном всецело посвятил себя еде, поглощая мясные рулетики и жареного гуся так размеренно, что в дрожь бросало. Только время от времени он о чём-то шептался с сидевшим рядом Альберихом.

На проводы приглашали (точнее, Брунгильда приглашала) даже Фафнера, но тот отказался. Настаивать бывшая валькирия не стала – съел бы великан в два раза больше всех остальных, вместе взятых, а близким другом или хоть родичем он не приходился никому.

Но, тем не менее, Брунгильда, тихонько отойдя от других, сходила его проведать. Старый великан построил себе хижинку у озера и кормился рыбной ловлей, но, несмотря на умилительно мирный и близкий к природе образ жизни, душа его покоя найти не могла.

– Всё навещаешь меня, Брунгильда? – тоскливо спросил он, увидев её на сей раз. – На что я всем вам сдался…

– Как ты? – Брунгильда с удовлетворением заметила, что уже три фляги из-под её отваров опустели и лежат у хижины.

– Перебиваюсь. Сплю очень плохо, особенно с тех пор, как брата увидел. Но выздоровел, спасибо твоим настойкам.

– И без золота тяжело? – прозорливо добавила женщина. – Ничего, потом радоваться будешь, что его лишился.

Фафнер недоверчиво поднял брови, но возражать не стал – Брунгильда то и дело в ответ на любые возражения приводила ему в пример Миме.

Из бывших охотников за кольцом Альберих тоже переживал тяжёлое время. Неудивительно – почти сорок лет он, кроме кольца, ни о чём не думал, и вдруг он лишился даже возможности его вернуть. Брунгильда ещё не оставила надежды помирить старшего нибелунга с Миме и за минувшие две недели сделала несколько попыток мирных переговоров с Альберихом. Увы, пока безрезультатно.

Солнце начало клониться к закату, когда вдруг послышалось ржание, и сверху спикировали восемь коней. Несущие на себе валькирий.

– Привет! – робко окликнула сестру Вальтраута. – Хотели посмотреть, как ты. Поправилась?

– Более чем! – с улыбкой отозвалась Брунгильда, кинувшись навстречу. Всё-таки кровь не водица, и, несмотря на недавнюю ссору, она была счастлива видеть сестёр. – Я и ранена-то в общем не была – так, в обморок упала.

– Отец просил передать тебе извинения, – сообщила Ортлинда. – Он сам зайдёт к вам обязательно, когда смирится с тем, что кольца в верхнем мире больше нет. Это нам кажется чепухой, а ему-то…

Дёрнув подбородком в сторону Альбериха, Брунгильда кивнула:

– Я знаю, каково это, девочки.

– Прости, что я наговорила тогда про тебя и твоего мужа, – сказала Вальтраута. – Понимаешь, после того, как ты нас покинула, отец избрал своей главной вестницей меня…

– Это я и подумала, – заверила её бывшая валькирия. – Ладно, пойдёмте, познакомлю вас с мальчиками и Гутруной. Вы же им даже толком не представились.

– А разве не дурной знак – видеть валькирию перед походом? – встрепенулась слышавшая всё это Гутруна.

– Как я уже говорил деду Вотану, одна из валькирий мелькает у нас перед глазами ежедневно, – с видом терпеливого страдальца сказал Зигфрид. – Так что плюс-минус ещё несколько – уже без разницы.

Когда все всем были наконец представлены, Брунгильда улучила момент, чтобы расспросить сестёр о делах в Валгалле.

В Валгалле, как выяснилось, всё было как обычно. Вотан с горя начал ещё чаще бегать по любовницам, Фрикка сетовала на тяготы супружеской жизни, Доннер и Фро делали вид, что занимаются какими-то делами, Фрейя ухаживала за яблонями. Войско героев за неимением пока что лучшего занятия пировало, и некоторые из них со скуки приударяли за Фрейей и валькириями. Эрда уже несколько лет не навещала дочерей – видно, огорчилась, что предсказанной катастрофы из-за кольца не произошло, и отсыпалась у себя в подземном царстве.

По словам девушек, последняя затея Вотана – поход в обличье странника по людским землям – закончилась появлением у валькирий трёх единокровных братьев, по одному на каждое человечье сословие.

– Да уж, у меня теперь полно родни среди людей, – заключила Брунгильда. – Пожалуй, пора начать считать себя человеком.

– Ещё чего! – хором возмутились валькирии и Миме.

Проводы подходили к концу. Наутро, заночевав на открытом воздухе, Зигфрид, Гунтер и Хаген после многочисленных прощальных слёз и объятий пустились в путь к северным границам. Зарёванная Гутруна провожала их едва ли не две мили, но её миниатюрная кобылка Гульда недолго могла поспеть за боевыми конями юношей.

Гримхильда провожать их не отправилась – только стояла, бледная как снег, и смотрела вслед.

– Я знаю, что такова участь любой женщины, у которой есть муж и сыновья, – вздохнула она, когда приехала назад Гутруна. – Я уже бессчётное количество раз провожала Гибиха – но никак не привыкнуть… К тому же Хаген и Гунтер совсем ещё молодые, ни разу не воевали…

– Позвольте! – встрял Миме. – А как же полмесяца назад, когда часа два только они и сдерживали натиск армии героев?

Гримхильда вздохнула снова. Брунгильда успокаивающе приобняла её за плечи.

Насупленный Гибих объяснил:

– Ей, наверное, кажется, что только мать способна её понять… Зигфрид-то вам как-никак приёмный…

Расходились все по домам в тишине. Даже серебристо-белые птички летели молча и валькирии ускакали в Валгаллу почти бесшумно.

Брунгильда и Миме молча брели по лесу. Непривычно было идти в лесной домик без Гране и Зигфрида.

– Хоть Зигфрид и приёмный, всё равно – здесь так пусто… – протянул Миме, зайдя в тихие комнаты и разведя огонь в кузнице. – Не знаю уж, как бы мы себя чувствовали, будь он родным сыном. Сама знаешь, я об этом никакого понятия не имею.

– А знаешь что? – в глазах Брунгильды неожиданно зажёгся озорной огонёк. – Если ты будешь вести себя хорошо в ближайшие восемь с небольшим месяцев, я, пожалуй, рожу тебе родного сына.

Нибелунг так изумился, что сперва даже не понял до конца.

– А если плохо? – уточнил он.

– Тогда дочку, – не терпящим возражений голосом сказала бывшая валькирия и положила ладонь на живот.

========== Эпилог. Пять лет спустя ==========

Судьба решила, что в последовавшие восемь с половиной месяцев Миме вёл себя не просто хорошо, а абсолютно безупречно. Потому что в положенный срок Брунгильда родила именно такого сына, о котором нибелунг мечтал всю жизнь и в которого он безуспешно пытался превратить Зигфрида. Маленький Регин – рослый по гномьим меркам, среднего роста по людским, сутулый, с лицом Миме, но тёмными глазами матери – о геройстве не помышлял, всегда отличался осторожностью, зато быстро всё схватывал и целыми днями без всяких понуканий просиживал в кузнице.