Скала

– Зигфрид, ведь смысл жизни не только в оружии. Когда-нибудь Гране достанется тебе. Ну или, если захочешь, найдёшь другого коня – неважно. Но какой будет тебе от него толк, если ты не сможешь его подковать и он охромеет? Как поётся в одной англосаксонской народной песенке – «Оттого, что в кузнице не было гвоздя…»

Угроза хромоты Гране немного примирила мальчика с нудной работой. Но когда он ушёл спать, Брунгильда сама потребовала от Миме объяснений:

– Почему ты не дал ему попробовать силы в ковке меча?

Миме не слишком охотно ответил:

– Ну… почему, почему! Потому! Потому что этот малолетний дурак не станет ждать, пока ты ему расскажешь военную историю мира. Едва он получит меч, как полезет к дракону и, скорее всего, быстро погибнет. Даже если каким-то чудом успеет потыкать в Фафнера Нотунгом.

О своих опасениях за неё саму Миме умолчал. Он был уверен, что не уступавшая ему в гордости Брунгильда сильно оскорбится.

Снова потянулись бесконечной чередой дни без каких-либо происшествий. Впрочем, обитатели лесного домика не тосковали – прошлые зимы, когда вечно капризничавший, измотанный скукой Зигфрид только и делал, что изводил Миме, остались в прошлом. Можно, не покривив душой, сказать, что время необычная семейка проводила неплохо, даже весело.

Однажды, правда, уже в начале весны, Зигфрид опять начал обижаться на отсутствие меча. Кратко посовещавшись, Миме и Брунгильда решились и рассказали ему о его настоящих родителях и о доставшемся ему в наследство Нотунге – но твёрдо сказали, что выкует его Зигфрид, только выучившись и повзрослев.

– Ну вот, – надулся мальчик. – У Гунтера уже есть меч, а у меня нет.

– Чем ценнее меч, тем больше времени требуется, чтобы его заслужить, – с высоконравственным видом пояснил Миме.

Зигфрид мгновенно развеселился. Спустя пару часов вся компания приехала в гости в замок Гибиха, и, пока Миме и Брунгильда беседовали со взрослыми хозяевами, из детских комнат до них донеслось:

– А вы знаете? Оказывается, у меня есть меч, остался от моего настоящего папы. Мне только надо этот меч перековать заново… Один я могу это сделать!

Гном встревоженно переглянулся с Брунгильдой. Они оба, стиснув зубы, мысленно взмолились, чтобы Зигфрид замолчал.

Какое там. Мальчик, увидев на лицах друзей и даже Хагена неподдельное внимание, только в раж вошёл:

– Меч называется Нотунг, и им я убью дракона и добуду для Миме и тётушки волшебный клад. Вот! Только я должен сначала всему научиться, чтобы сковать Нотунг.

Брунгильда едва сдержалась, чтобы не застонать. А когда дети примчались обедать, она заметила, что Хаген больше не чурается остальных. Напротив – сын Альбериха был рядом с Зигфридом и болтал с ним, как самый что ни на есть лучший друг.

Ни Гибих, ни Гримхильда, ни их дети не заподозрили ничего. Напротив, они не скрывали своей радости касательно того, что угрюмый Хаген, паршивая овца семейства, наконец-то начал вести себя как обыкновенный ребёнок.

А в лесном домике поздно ночью состоялась очередная серьёзная беседа.

– Давненько мы с тобой не вечеряли, – усмехнулся Миме, зажигая свечи.

– Да, – кивнула взволнованно ходившая по комнате Брунгильда. – Осенью мы решили оставить всё как есть и не беспокоиться из-за Хагена – и вот, пожалуйста.

– Если это настоящая дружба, то я Альберих, – с отвращением высказался гном. – Но Зигфриду-то этого не внушишь!

– И не надо, – вдруг заявила Брунгильда. – Не надо прививать ребёнку с детства подозрительность вроде твоей. Я думаю, мы должны поступить иначе.

– Опять разыскивать моего любимого братца?

– Вот не знаю… Вы же малорослые, ему спрятаться в каком-нибудь кустике – пара пустяков.

– Вот именно. И Альберих к тому же хитрюга ещё тот. Ускользнёт он от нас. Судя по всему, лучше нам обратиться за советом к дочерям Рейна, как ты, кажется, хотела. Они и посоветуют, как избежать кровопролития из-за кольца. Оно ж им принадлежит.

– Что я слышу! А как же клад, принадлежащий нибелунгам? – ехидно напомнила Брунгильда.

– Клад и шлем – да, но кольцо-то русалочье.

– Дожили! – бывшая валькирия картинно закатила глаза. – Ты что, уже не хочешь получить его?

Миме растерялся. К своему величайшему изумлению, он понял, что жена права. Сейчас, размышляя, как поступить с Хагеном, он думал прежде всего о её и Зигфрида безопасности, а кольцо из золота Рейна показалось на миг даже каким-то досадным препятствием.

– Мне и шлема хватит… – неуверенно пробормотал он.

Брунгильда нежно улыбнулась и чмокнула его в лоб.

========== Глава 12. Дочери Рейна ==========

Март в том году выдался тёплым, лёд уже неделю назад пошёл по Рейну, и на сей раз Миме и Брунгильда решили не откладывать своей затеи.

– Завтра же пойду и поговорю с русалками, – постановил Миме.

– Мы пойдём, – поправила его Брунгильда.

– Но ведь Гримхильда хотела, чтобы ты присматривала за детьми – она уезжает на две недели в гости к сестре…

– Ради такого важного дела они один денёк перебьются. В замке сотня служанок, а я в няньки не нанималась, – поколебавшись, бывшая валькирия выдала настоящую причину своей задумки. – К тому же кто отпустит мужчину одного к дочерям Рейна? Даже Гибих, верность жене у которого крепче гранита, когда-то был влюблён в одну из них, а А… – она осеклась: лишний раз об Альберихе напоминать не следовало.

Не заметивший последней оговорки Миме крепко сжал её руку и подмигнул:

– Ревнуешь?

Ещё в начале зимы Брунгильда бы отозвалась какой-нибудь резкой насмешкой, но сейчас она только посмотрела на мужа сверху вниз и стиснула его руку в ответ. Разумеется, у неё было не меньше гордости, чем у него, и она никогда не произнесёт этого вслух… Но в душе она прекрасно понимала, что нибелунг прав. Она не решалась даже думать о том, что какая-то из кудрявых рейнских обольстительниц может приманить к себе Миме, как когда-то Альбериха. Ни в коем случае! Если они хоть попытаются это сделать, им придётся очень плохо.

Миме радостно улыбнулся. Он и сам не желал идти на Рейн один, однако ему непременно хотелось вытянуть из Брунгильды признание, что она пойдёт с ним и что она ревнует его к русалкам. Ну, пусть она этого и не сказала прямо, зато и отрицать не стала. А это уже достижение.

– Надо нам с тобой почаще вот так сидеть по вечерам, – тихонько, боясь, что Брунгильда услышит, пробормотал он, когда они расходились спать по комнатам. Прожив десятки лет под гнётом Альбериха, а потом и вовсе в одиночестве или в обществе хулигана Зигфрида, Миме раньше не представлял, что ему может быть до такой степени приятно находиться рядом с Брунгильдой. И речь шла не только о её красоте и о тех единичных случаях, когда жена подпускала его к себе ближе чем на расстояние вытянутой руки. Гном чувствовал, что самые счастливые часы их необычной семейной жизни – именно вот такие вечерние разговоры наедине, будь то ехидная словесная перепалка, взволнованное обсуждение будущего Зигфрида или же совсем редкие задушевные беседы.

– И не нужны мне никакие дочери Рейна, – прибавил он, зайдя к себе в спальню, уже совсем тихо, одними губами, словно стыдился сам себя.

Неугомонная белая птичка за окном явно опять подслушивала. Потому что наутро вместе со своим выросшим за зиму выводком она разбудила и Миме, и Брунгильду, и заодно Зигфрида, устроив до зари такой гомон, свист и щебет, что переполошила, наверное, пол-леса.

Невыспавшийся и злой Миме за завтраком потрясал кулаком в сторону окна, где белопёрое семейство безмятежно сидело и продолжало петь, хоть и потише.

– Вот Зигфрид перебьёт вас из рогатки, а Брунгильда зажарит в масле! – пообещал он. Ответом был щебет, подозрительно напоминавший хохот. Нибелунг простонал:

– Бессовестные! Ты ведь знаешь, Брунгильда? – эти подросшие птенцы все как один вьют гнёзда на том же самом дереве! Теперь мы от них скоро оглохнем… А всё ты виновата – прикармливала их. Вот и не боятся ничего!

– Чем больше храбрых существ окружает тебя, тем лучше, – наставительно сказала Брунгильда.