Страница 24 из 29
[Эти выводы повторяются каждый раз, когда приведены очередные высказывания, одно сильнее другого, известных, авторитетных, лиц.]
В очередном рассказе, на этот раз о Крупской, 14 февраля 2012 года, также не обошлось без упоминаний о Сталине. Говорится, что ещё при Ленине Сталин рассорился с Крупской, обозвал её, чем вызвал гнев Ленина. А потом он всячески её отодвигал в тень, отказал ей в просьбе относительно Каменева и Зиновьева.
Были высказаны подозрения в отравлении им Ленина и Инессы Арманд, долгим добавлением яда в пищу, и Крупской, подаренным ей Сталиным тортом, 15 лет спустя. Ясно, что это – бездоказательные подозрения. Но их наличие и упоминание в документальном рассказе уже характерно, говорит о многом.
[Высказать такие подозрения о любом человеке безосновательно невозможно, а о человеке такого уровня, о первом лице в стране, надо было иметь для этого почву!]
В следующих двух передачах рассказывалось о жёнах Сталина и Молотова, Хрущёва, Брежнева.
В фильме Млечина о революции, от 17 февраля 2012 года сказано, что если бы Сталин был бессмертен, диктатура продолжалась бы до сих пор. [И расширялась бы, на основе провозглашённого им принципа. И если рассуждать по сравнению с гитлеризмом, то там границы были – численность населения, которое уничтожалось, так что там число жертв уменьшалось. И повторяем, что там жертвами были другие, как в войну, а здесь – свои же! Непостижимо!]
И так далее. Как уже сказано, тема бесконечна.
Воистину, чрезвычайные происшествия происходят при чрезвычайных обстоятельствах. Для того, чтобы произошла величайшая в истории человечества трагедия, выразившаяся в самоуничтожении по велению одного человека огромной массы людей, цвета нации, надо было увлечь народ заманчивой несбыточной идеей, чтобы он, поверив в неё, позволил безнаказанно уничтожить лучшую, неимоверных размеров, его часть. Было же нужно, чтобы была такая идея, для её реализации пошли бы массы, а уж потом – повернуть весь этот процесс в пропасть!
Теперь, особенно – после тщательного прочтения полного текста и осмысления книги Р. Конквеста, цитаты из которой приведены здесь, – в конце концов у читателя не должно быть никаких сомнений ни в отношении собственно сталинизма и Сталина, ни в отношении того, что всю правду о них, какая она ни есть, озвучить во всём мире не только надо, но и крайне полезно для народов России, ибо это очистит их от вины истинных виновников, – лично Сталина и, очевидно, его нескольких приближённых. К ним, очевидно, следует отнести в первую очередь, упоминавшихся здесь, – заслуженно наказанного Берию, ещё – Вышинского. Ну, и не выглядит необходимым и полезным расширять круг лиц, подлежащих осуждению, ибо это только ослабило бы осуждение главного виновника всех бед. А попытки отделить плохое от хорошего в отношении всех остальных только замутили бы всё, выглядели бы похожими на тот же сталинский террор, привели бы к новым ошибкам, да и попросту, много лет спустя уже бессмысленны и нереальны. И более того, при расширении круга обвинённых опять же нашлись бы недруги, котрые заявили бы, что если многие, то и – весь народ России. Да и попросту, как уже сказано, осуждение остальных не следует проводить за давностью ими содеянного.
[Ведь всё приведённое убеждает, что когда его не стало, репрессии закончились, и началась реабилитация.]
Иными словами, ясно, что не будь Сталина, всё было бы существенно по другому, – не было бы таких немыслимо больших жертв, – а отсюда и следует, что именно он всему виной. Всё же остальное – массовое заблуждение, начавшееся с попытки реализовать в России идеи Маркса-Энгельса-Ленина, и во всех случаях обречённое на провал, как ни хотели иного творцы и исполнители революции. Ну, и были неизмеримо меньшие, частные, сопутствующие, преступления отдельных, уже забытых или неизвестных лиц, о которых не следует и вспоминать.
[Надо только понимать, что не будь Ленина, не было бы и почвы для сталинизма, репрессий.]
Если Маркс и Энгельс, а за ними Ленин, теоретически обосновали, как благородную, цель – коммунизм, если потом всё было сделано, отдано, пожертвовано, чтобы эту цель достичь, вначале в одной, отдельно взятой стране, а потом и во всём мире, если те, кто это творил, были убеждены, что делают благородное дело, и сами при этом отдали многое, а многие – и свои жизни; если даже было бы этих жертв неизмеримо меньше, пусть – отдельные жертвы, но при этом не были спасены, защищены, другие – в большем количестве, как это было в войну, а цель так и не была достигнута, то результат всего долгого советского периода, после Ленина, надо оценивать как отрицательный, усилия и жертвы – никак и ничем не оправданными. И винить в этом надо не народ, сам оказавшийся пострадавшим, жертвой, а тех, кто это придумал, неправильно спрогнозировал, проводил в жизнь кровавыми методами, и до сих пор остался не осуждённым, ушёл от наказания. И сама война могла не быть, если бы не это вопиющее заблуждение, на противопоставлении которому, на борьбе с которым, и вырос германский, гитлеровский фашизм.
Осуждают халатность, убийства по неосторожности, непринятие мер по предотвращению и т. п… А прямое преступление, преднамеренное, умышленное, хитроумно прикрытое ложными доводами, – при том, что не было никаких сомнений у того, кто это задумал и выполнил, и теперь всё это вскрылось, – так до сих пор и осталось до конца не осуждённым.
[И то, что произошло на Украине 2014-15 гг., с тысячами новых жертв и около миллиона беженцев, тоже, очевидно, не было бы, если бы во-время осудили сталинизм в самой России.]
Добавим общий вывод о теоретических предпосылках, лёгших в основу революционных событий в России в ХХ веке.
Историки, изучившие корни и суть репрессий, пришли к выводу, что учение Маркса-Энгельса, написанный ими «Коммунистический манифест», путь к социализму, основаны на насилии, ибо никто от собственности добровольно не откажется, провозглашённая ими «диктатура пролетариата» и есть – диктатура, т. е. – тоже насилие.
Это значит, что насилие, преступное по уголовному праву, лежит здесь в основе, и не важно по-существу, кто у власти лично. Любой из них, если уж возглавил, преступен. Но их действия можно объяснить благородным стремлением, заблуждением. [И как уже сказано, надеялись, что обойдётся без большого кровопролития. ] Но при Сталине, при сталинизме, это приняло особенные, невероятные, масштабы, несло скрытые личные мотивы, а поэтому его преступность – особенная, особенно неоспорима и должна быть осуждена правовым путём.
Можно только сожалеть, что это не было понято, должным образом воспринято и осуществлено намного раньше, ибо, если бы всё это было ясно до начала, то очевидно, что самым лучшим было вовсе не начинать всей этой марксистско-ленинской истории и ленинско-сталинской практики, по сути дела искалечившей судьбу нескольких поколений и отрицательно сказавшейся на судьбе всего мира.
[И теперь к агрессивным странам, наряду со странами востока, страны Запада относят и Россию, а многие ставят её – во главе этого списка, чего не было бы, поведи себя Россия по отношению к своему прошлому более правильно.]
7. В сухом остатке: Осудить. Нельзя оправдать
Как показано, как видно, никакие другие известные преступления в мирное время не идут ни в какое сравнение с массовым уничтожением старой гвардии коммунистов, с массовыми репрессиями в России, – целенаправленным уничтожением лучшей части населения страны, – лишившими её активной, предприимчивой части населения. И надо понимать, что менее крупные соратники Сталина, даже такие, как Ежов и Ягода, действовали по приказу, многое совершили, под страхом, но слишком многое знали, и тоже попали под нож сталинской гильотины.
Сталин имел слишком неподобающее для коммуниста прошлое, как мы теперь знаем, – был осведомителем царской охранки, выдававшим ей товарищей по партии. И смертельно боясь разоблачения, он никого и ничего не щадил ради сокрытия этой преступной правды, всё больше и больше расширяя круг своих жертв, благо специфическая обстановка позволяла все его преступления представить самым невероятным образом и «выйти ему сухим из воды». [Всё выделяю и выделяю жирным шрифтом. А ведь уже этот, последний абзац содержит всё существо происшедшего.]