Страница 89 из 97
Негодная фея! И злая к тому же! Явилась, разбередила душу, поманила счастьем и исчезла, бросив ветреное обещание…
Не люблю таких! Ещё и про Ландара зачем-то напомнила. Чтобы теперь внутри всё выло от одиночества, взгляд то и дело с тоской обращался к двери, а плечи ныли от желания, чтобы их согрели мужские ладони. Его ладони.
Я, дурочка, даже в платье с открытым верхом нарядилась. Будто и впрямь жду.
Есть другой гость… Более желанный…
Шла бы ты, крылатая, со своими предположениями!
Хорошо, хоть Томирис у меня чуткая и понимающая. Поднимает подруг, торопит их:
— Идёмте, девочки. Видите, виновница торжества притомилась за сегодня. Пора ей побыть одной, поразмыслить, ведь на год старше стала!
Мои компаньонки по бизнесу одна за другой подходят, целуют в щёку, поздравляют ещё раз и направляются к двери.
Томирис задерживается, смотрит внимательно.
— Не хочешь ничего рассказать… — и вопросительно приподымает брови. — Я ведь заметила и оседающую пыльцу, и мелодию слышала, тоненькую такую, красивую. Меня не обманешь, пусть я и раз всего фею встречала, но теперь её появление из тысячи узнаю…
Не выдержала. С той минуты, как я вернулась к ней от Айсель, на языке подруги, я прямо чувствовала, плясали вопросы. Но она молчала, пока шли на рынок, не поднимала тему, пока закупались, не заводила разговор, пока готовили. А вот теперь решилась.
И, наверное, к лучшему. Потому что я хотела сказать. Слить злость, выругать фею вслух, пожаловаться, в конце концов. Так всегда становилось легче.
Вздыхаю, сажусь на стул, подпираю голову рукой и отвожу взгляд. Глаза щиплет, не хочу расплакаться перед ней.
— Да, заглядывала одна. Из службы доставки…
— И что доставляет? — Томирис садится рядом.
— В основном, неприятности.
— Как-то не похоже на фею.
— Уж как есть…
Хлопает дверь, наверное, кто-то из девчонок что-то забыл и вернулся. Сейчас заберёт и уйдёт.
Томирис кидается проверять.
Верная моя, бережёт меня.
Но в прихожей она ойкает и в комнату возвращается, пятясь задом.
Я не сразу замечаю его, пока ещё скрытого темнотой коридора. Но… шаг… и вот он, запоздалый гость.
Не обращая внимания на Томирис, только мне:
— Здравствуй.
Томирис суетится, бормочет что-то типа: ну я пойду, и исчезает быстрее, чем успеваю удержать. Прямо, как недавно испарилась Айсель.
Остаёмся только мы вдвоём, стоим и смотрим, глаза в глаза, и не знаем, о чём говорить…
Он ужасно выглядит. Небритый, одетый в какое-то хламьё, на щеке появился шрам, раньше не было, скулы обозначились жёстче, в глазах — диковатый болезненный блеск.
Сдаётся первым, кидается ко мне, хватает, впивается в губы жадным поцелуем. Отталкиваю, вырываюсь, а потом демонстративно вытираю его поцелуй.
— Зачем ты пришёл?
— Поздравить тебя и проститься, — голос хриплый, глухой, как у того, кто долго болел.
— Мог бы просто открытку прислать.
— Столь ценный подарок я не мог доверить почте, — он лезет за пазуху и достаёт подозрительно знакомую коробочку. — Вот, извини, что так долго искал. Много подделок пошло, а мне надо было убедиться наверняка.
Протягивает коробочку мне, и я замечаю, как у него дрожат пальцы. Никогда не дрожали. Что-то нехорошее случилось с ним за время нашей разлуки. Но эта мысль мимолётна, потому что уже в следующий момент мою голову занимает предмет, устроившийся на зелёном шёлковом ложементе. Маленькая горошина, сияющая, как дорогой изумруд.
— Та самая?
— Да, будь уверена.
— Значит, я могу загадать желание?
— Конечно, самое заветное.
Осторожно вынимаю, кладу на ладонь, трогаю пальцем. Боюсь, что она, как льдинка, сейчас растает, а с ней пропадёт и мой шанс. Единственный и, наверное, уже последний.
Сжимаю ладонь, прикрываю глаза и шепчу:
— Хочу попасть домой.
Ведь настоящий дом, где тебя любят и ждут, прекраснее любой сказки.
Сказочная реальность вздрагивает, я не открываю глаза. Напротив, зажмуриваюсь ещё сильнее, крепко-крепко, чтобы проснуться…
…в своей комнате, перед зеркалом, у кровати с голубым покрывалом.
Падаю на мягкий белый ковер и реву.
Получилось! Ура, получилось!
И, кажется, меня выбросило в тот самый день рождения. Даже платье на мне тоже, раскритикованное Киром, а на трюмо — упрямые серёжки, которые так не хотели вдеваться в уши…
А значит, ничего не изменилось!
Вот и сказочке конец!
— Илона! — мамин голос выводит из оцепенения. Прихожу в себя на пуфе у зеркала и с расческой в руках. Дурацкие мысли всегда лезут в голову не вовремя, а я на них залипаю. — Кирилл приехал с…— не разбираю имя, — они поднимаются к тебе!
Мама! Бежать, обнимать!
Но грохот шагов по лестнице предупреждает о том, что сначала мне предстоит ещё одна волнующая встреча.
— А кому мы сейчас все уши оборвём! — доносится из-за двери, которая тотчас же распахивается и являет мне Кирилла собственной персоной. Его я безумно рада видеть…
…только вот.
За Киром в комнату ныряют три чёрных шарика-смайлика, а из-за плеча друга выступает миниатюрная девушка. Кажется, таких называют готессы. Вся в чёрном и печальная. Она протягивает мне букет из тёмных, почти чёрных цветов и немного виновато улыбается.
— Прости, коть, я не предупредил, что буду не один. Но это лишь потому, что хотел сделать сюрприз. Исключительно поэтому и не почему другому.