Страница 1 из 15

Спаси себя

Кастен Мона

Мона Кастен

Спаси себя

Mona Kasten

SAVE YOU

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

«Дождались! Продолжение одной из самых горячих историй этого года. Мона Кастен умеет разбивать сердца».

Журнал ELLE GIRL

Посвящается Люси

All the promises that we made,

it means nothing.

Лидия

Джеймс пьян. Или под кайфом. А может, и то и другое.

Уже три дня как с ним невозможно поговорить. Он только и делает, что развлекается на затянувшейся вечеринке у нас дома, одну за другой опустошая бутылки, и ведет себя так, будто ничего не произошло. Не понимаю, как он так может. Похоже, его совершенно не волнует, что наша семья окончательно развалилась.

– Думаю, он так скорбит.

Я покосилась на Сирила. Он единственный знал о случившемся. Я рассказала ему обо всем в тот вечер, когда Джеймс нанюхался наркоты и на глазах у Руби целовался с Элейн. Кто-то должен был помочь мне дотащить Джеймса до дома, чтобы Перси с отцом не поняли, в каком он состоянии. Поскольку наши семьи тесно дружили, мы с Си знакомы с самого детства. И хотя отец взял с меня обещание никому не рассказывать о смерти мамы до официального сообщения в прессе, я понимала, что ему-то могу довериться и он сохранит нашу тайну – даже от Рена, Кешава и Алистера.

Без его помощи я бы не перенесла эти дни. Сирилу удалось уговорить отца оставить Джеймса в покое хотя бы на пару дней. Ребятам же он дал понять, что пока не нужно задавать лишних вопросов. Они держались, но я чувствовала: с каждым днем им все сложнее видеть, как Джеймс себя гробит.

Пока брат делал все, чтобы затуманить свой рассудок, я думала лишь о том, что теперь будет со мной. Мамы больше нет. Матери Грэхема тоже – уже семь лет как ее не стало. Малыш в моем животе остался без бабушек.

Серьезно, эта мысль непрерывно крутилась в голове. Вместо скорби я размышляла о том, что мой ребенок никогда не познает объятий любящей бабушки. Да что со мной такое?

Но я ничего не могла с этим поделать. Мысли жили своей жизнью – они крутились одна за другой, пока я окончательно не утонула в кошмарных сценариях будущего и у меня не возникло такого сильного страха, что я не смогла больше думать ни о чем другом. Три дня я находилась в состоянии шока. Возможно, что-то внутри во мне и в Джеймсе сломалось, когда отец сообщил нам о смерти матери.

– Не знаю, как ему помочь, – прошептала я, наблюдая за тем, как Джеймс опустошает стакан с алкоголем. Было больно смотреть, как он страдает. Это не может продолжаться вечно. Рано или поздно ему придется вернуться к реальности. И, по-моему, на свете есть только один человек, который сможет в этом помочь.

Я в очередной раз взяла телефон и набрала номер Руби, но она снова не взяла трубку. Хотела бы я на нее разозлиться, но не могла. Если бы я застукала Грэхема с другой, мне бы тоже больше не захотелось иметь ничего общего с ним или его окружением.

– Ты опять ей звонишь? – спросил Си, скептически взглянув на телефон. Я кивнула, и он неодобрительно нахмурил лоб. Его реакция меня не удивила. По мнению Сирила, Руби просто охотница за состоянием, нацелившаяся на наследство Джеймса. Я понимала, что это не так, но, если у Сирила сложилось негативное мнение о ком-то, убедить его в обратном крайне сложно. Так он заботился о друзьях.

– Джеймс никого из нас не слушает. Думаю, Руби смогла бы помешать ему окончательно слететь с катушек. – Собственный голос звучал незнакомо – холодно и глухо. Вот только внутри все было не так, я жутко переживала.

От боли я едва держалась на ногах. Тело как будто связали веревками, и все эти дни я не могла распутать ни одного узла. Мысли кружились каруселью – эта карусель не останавливалась и с нее невозможно было спрыгнуть. Все казалось бессмысленным, и чем больше я сопротивлялась нарастающему бессилию, тем сильнее оно сковывало меня.

Я потеряла одного из важнейших людей в жизни. Не знала, как справиться с этим одной. Я нуждалась в брате. Но Джеймс только и делал, что искал забвения и рушил все, что попадалось ему на пути. Отца я видела в последний раз в среду. Сейчас он в отъезде, встречается с адвокатами и консультантами, чтобы определить дальнейшую судьбу компании «Бофорт». На мамины похороны у него совсем нет времени – для этого он нанял специалиста по имени Юлия, которая постоянно является в наш дом без спросу, будто она член семьи.

При мысли о маминых похоронах сжалось горло. Стало нечем дышать, в глазах началось жжение. Я резко отвернулась от Сирила, но скрыть расстройство не вышло.

– Лидия… – прошептал он и мягко взял мою руку.

Я отдернула ее и, не говоря ни слова, вышла из зала. Ребята не должны видеть, как я плачу. Рано или поздно терпение у них кончится, и они, несмотря на предупреждение Сирила, станут задавать вопросы. Они ведь не дураки. Джеймс еще никогда не вел себя так странно. Даже если и позволял себе лишнего, то всегда знал, когда пора остановиться. Друзья давно поняли, что произошло нечто страшное, и стали вести себя иначе. Кешав прятал одну за другой бутылки из бара, а Алистер «невзначай» смыл в унитаз несколько граммов наркотиков Джеймса.

Я не могла дождаться, когда придет конец этой скрытности. Через несколько минут, ровно в пятнадцать часов, обнародуют новость о маминой смерти, и тогда об этом узнают не только ребята – но и весь мир. Я уже представляла заголовки в газетах и репортеров, толпящихся у дома и школы. Меня начало тошнить, и я, шатаясь, пошла вдоль коридора, пока не оказалась в библиотеке.

Тусклые лампы освещали бесчисленные стеллажи, на которых стояли старинные книги в кожаных переплетах. Передвигаясь по комнате на ватных ногах, я держалась за полки. Позади у окна разместилось дизайнерское кресло, обитое красным бархатом. В детстве это было мое любимое место в доме. Я забиралась сюда, когда хотела отдохнуть – от ребят, от отца, от завышенных ожиданий, неизбежных, если твоя фамилия Бофорт.

От вида кресла слезы полились сильнее. Я упала на мягкую обивку, подтянула ноги и обхватила их руками. Уткнувшись лицом в колени, я тихо плакала.

Все вокруг казалось таким нереальным. Словно кошмарный сон, из которого я смогу выбраться, стоит только постараться. Я хотела бы вернуть то лето, полтора года назад, когда мама еще была жива, а Грэхем мог обнять, если мне плохо.

Вытирая одной рукой глаза, второй я достала из кармана телефон. Когда разблокировала экран, то обнаружила на ладони черные следы туши для ресниц.

Я зашла в контакты. Как и раньше, номер Грэхема находился прямо под номером Джеймса в избранных, несмотря на то что мы не созванивались уже несколько месяцев. Он не знает о ребенке и тем более о том, что моя мама умерла. По его просьбе я больше не звонила ему. До сих пор еще ничто не давалось мне с таким трудом. В течение двух лет мы общались чуть ли не каждый день – и вдруг наше общение прекратилось.