Страница 38 из 45
— Здравствуй, Изабель! — решил нарушить молчаливую паузу Аккерман, стараясь скрыть свое волнение, делая интонацию как можно дружелюбнее.
— Фарлан! — испуганно выкрикнула Черч.
Промешкавшись, блондин вышел из кабинета хозяина магазина, что-то проговорив полушепотом. Непонимающе посмотрев на супругу, что была несвойственно бела, словно холст художника, он перевел взгляд на причину ее крика.
Хмурые светлые брови приподнялись в изумлении, карие растерянные глаза пристально смотрели на своего друга, пытаясь зацепиться за что-то в его образе, а в голове мигом появилась куча вопросов.
Медленно подходя к оробевшей жене, Фарлан пытался выделить хоть один адекватный вопрос в данной ситуации, однако понял, что этот «теплый прием» уже никак не смягчить.
От части Леви представлял их первую встречу спустя долгое время именно так. Но все же ему было неприятно, что…
Что последние близкие люди считают его тем, кем он совсем не является.
— Здравствуй, Фарлан. Давно не виделись, ребята…
— Леви… Т-ты вернулся? — пытаясь держать при себе все предрассудки, уточнил блондин.
— Что ты под этим подразумеваешь? — нахмурившись, спросил капитан, обдумывая как вести разговор в зависимости от ответа друга.
Раздался звон колокольчиков, и в проеме дверей показался пожилой мужчина.
— Пройди в кабинет! — прошептал Фарлан, пропуская девушку вперед.
Изабель без тени сомнения выполнила просьбу мужа, прислонившись ухом к двери, пытаясь подслушивать.
Фарлан вышел из-за стойки, пройдя мимо Аккермана, который пристально следил за каждым его движениям. Вполне стандартно ведя разговор с клиентом, блондин посматривал на бездействующего капитана.
Обслужив и проводив клиента, Черч закрыл двери магазина на ключ.
— Леви…
— Да, Фарлан? — непринужденно, будто и нет того накала напряжения в воздухе, ответил Аккерман.
— Не сочти меня грубым, но к тебе есть несколько вопросов…
Заметив возле стойки софу, Аккерман пересек зал магазина, усевшись на нее, а после жестом дал «старт».
— Что произошло?!
— Сам бы хотел узнать…
— Это не ответ! — твердо заявил Черч.
— Да, не ответ… Скорее мой вопрос — ты знаешь, что произошло?
Капитан заметил, как во взгляде друга промелькнула ярость, но всего лишь на секунду. Леви всегда видел в Фарлане рассудительного человека, и теперь эта черта его личности, а точнее, ее применение на практике — нужны как никогда прежде.
— Ева умерла в подвале твоего дома от приступа астмы… Но… Подвал был закрыт снаружи.
— Ты думаешь, что его закрыл я, как и следователи, сделавшие этот вывод?
— Да. — Не сводя глаз, пытаясь «читать» капитана, ответил Фарлан.
— Если скажу, что я этого не делал, ты поверишь?
— Не знаю… — с головой погрузившись в смятение, прошептал блондин. — Я не могу поверить в это все!
— Фарлан, я не убивал Еву… Я ушел в тот вечер из дома, но она была жива!
Потерев лицо руками, блондин попытался взять тайм-аут, чтобы переварить все сказанное ранее. Слишком много неизвестных в этой жестокой задачи, в которой переменными оказались людские жизни.
— Хорошо, тогда ответь: где ты был все это время? Почему мы ничего не могли узнать о тебе?
— Причина проста — я снова работаю в Сюрте.
— Что?! Почему?! Как тебя взяли туда после всего…? — негодование товарища вполне обосновано выразилось в потоке вопросов.
— Очень правильный вопрос, Фарлан! — хлопнув в ладоши, Аккерман поднялся с софы и стал медленно подходить к озадаченному Черчу. — Когда прошло некоторое время, и горечь утраты начала отступать, ко мне, наконец, вернулась рассудительность, и я стал задумываться о многом. И этот вопрос вплыл в списке самым первым: как можно взять на службу подчиненного с репутацией убийцы и психически нездорового человека? Как отбелить его личное дело настолько, чтобы он мог работать в Сюрте? Может, ты мне ответишь?
— К чему ты клонишь? — нахмурился блондин, смотря в серые глаза друга.
— К тому, что жизнь не всегда логична, и, сложив два плюс два, ты можешь получить в итоге пять… Еще есть вопросы?
— Изабель! — крикнул Фарлан, как тут же в щелочке двери показалась смятенная девушка.
— Братишка Леви… — прошептала Черч.
— Леви, мы совершенно ничего не знаем о том вечере. — Заявил блондин. — Мы вправду хотим верить, что ты не виноват. Прошу, расскажи нам все!
— Приходите на ужин ко мне домой, там и расставим все точки над «i».
— Мы непременно будем, — кивнув, ответил Черч.
— Откроешь мне? — попросил Аккерман.
Фарлан поспешил к двери, чтобы не задерживать капитана. По тому, как он не с первого раза смог попасть ключом в замочную скважину, Леви видел неконтролируемую нервозность друга, но сам побаивался говорить что-либо, чтобы слова не обернулись против него же.
Покинув магазин и возвращаясь домой, Леви чувствовал, как его нутро заполняет нетерпение, будто он ребенок, что ждет момента, чтобы вскрыть коробку с подарком. Сегодняшний разговор может прояснить обстоятельства того дня…
Как Леви и сказал ранее, спустя пару долгих лет горечь утраты начала отступать, и одним из летних вечеров, когда он сидел на веранде дома, служившего одним из штабов управления национальной безопасности, в его голове достаточно четко прозвучал вопрос:
«Почему он снова работает здесь?»
Как и кто смог допустить к работе в политическом отделе человека обвиняемого в: сокрытии офицера ваффен-СС, в избиении женщины с благородным происхождением и в убийстве сожительницы?
Его личное дело должно отражать все его вопиющие грехи, громко говорящие о том, что ему точно не место в Сюрте.
В ту летнюю ночь капитан не сомкнул глаз, пытаясь вспомнить все детали того времени. Несмотря на то, что прошло всего лишь пару лет, вспомнить хоть что-то удавалось с большим трудом. Будто его память была испорчена, порвана, как кассетная лента, и склеена наспех.
Вернувшись после продолжительной командировки в Лион, капитан тайком пытался получить документы и дела того времени, но, к его сожалению и дальнейшему сомнению, в доступе было отказано.
Именно это и подкрепило в нем сомнения, касающиеся того инцидента. Самые безумные версии стали прорабатываться, терзая ум капитана.
Когда он смог посетить свой дом, первым делом он взял фонарь и спустился в подвал, став внимательно осматривать помещение, покрывшееся толстым слоем пыли и паутины. Он видел каждую едва заметную царапину, след.
Конечно, сильнее всего его внимание было приковано к двери, а именно — к внутренней ее стороне. Она была искорежена, отражая на своей поверхности следы борьбы за жизнь.
Так же внимательно был изучен и сломанный замок. К сожалению, при вскрытии двери он был сильно поврежден и не мог помочь ходу расследования капитана.
Стоило теперь вернуться домой и взглянуть на нынешнее положение вещей и мебели — как апартаменты абсолютно не вызвали каких-либо воспоминаний. Хотя Аккерман ожидал обратного эффекта.
Всматриваясь в каждый элемент, что был в его доме, капитан не стеснялся использовать ресурсы тактильной памяти, надеясь вызвать нужные воспоминания.
Совершенно верно — он ничего не мог вспомнить о Еве.
Хотя, не так…
Он мог воспроизвести вслух все события, что были в их совместной жизни, однако подсознание словно стерло все картинки и ощущения из их прошлого, оставив только сухой текст. И теперь он даже не может вспомнить, что он чувствовал.
В какой-то момент, картинки памяти начали оживать. Ощущения стали настолько живыми, что Леви впервые за последнее время почувствовал, что вновь теряет над собой контроль. Он убрал все вещи, что напоминали ему о том, что здесь жила ОНА, чтобы не потерять ясность ума.
Хотя, пытаясь обмануть себя, он продолжал пытаться вызвать воспоминания о ней, но только не используя тот допинг, что лежал, пылясь в единственном помещении без света.
Он спал на ее половине кровати, пользуясь ее прикроватной тумбочкой, сидел, поджав ноги на диване, подпирая спину небольшой подушкой.