Цена Притворства

- Боюсь, дядь Толь, тот критический возраст, о котором вы говорите, я уже миновала.

- Как видно, ты всё ещё держишься за него изо всех сил, - вставила реплику мама.

- Как ты за ушедшую безвозвратно молодость?

Я оглядываюсь в поисках чего-нибудь типа сока.

- А кроме маминой молодильной настойки, у нас есть ещё что-то попить?

- Вот видишь! Видишь, что мне приходится от неё терпеть!

На этот раз она вскочила со стула, а я держалась из последних сил, чтобы не закатить глаза.

- Она ни во что меня не ставит! Это всё твоя вина! Ты разбаловал её!

В её голосе отчётливо слышались подступающие слёзы. Наигранные, конечно. Это всё я уже много раз видела, и должного эффекта её патетический крик души не возымел. А чего она, собственно, ожидала после стольких лет равнодушия?

- Принести ещё один прибор, Виктор Николаевич ?

Это была Тая. Худощавая незаметная женщина, которая работала у нас столько, сколько себя помню.

- Не стоит, - ответил мой отец. - Анастасия как раз собиралась извиниться за своё поведение перед тем, как вернуться к себе в комнату.

Мать села на своё место, и они оба выжидательно уставились на меня. Наверное, я действительно плохой человек, неудачный помёт своих родителей, но мне ни капли не было стыдно.

Откинувшись на спинку стула и поочерёдно посмотрев на всех присутствующих, я решила всё же извиниться.

- Прости мама. За то, что появилась на свет и обременяла тебя своим присутствием все 18 лет.

- Ты что себе позволяешь… - начал было отец, но я его перебила.

- И ты отец, прости. За то, что не оправдала твоих надежд и вложенных в меня инвестиций. Ты прав, пока я живу на всём готовом, ты имеешь полное право диктовать мне, как жить… и с кем. Поэтому, думаю, пришло время освободить вас от этого тяжёлого бремени.

Я встала из-за стола и случайно наткнулась взглядом на Таю. Она с замиранием сердца следила за происходящим. Заметив мой взгляд, она стушевалась и тут же поспешила ретироваться на кухню.

- Никуда ты не пойдёшь, - остудил мой пыл папочка.

- И как ты собираешься мне помешать? Мне уже два дня как исполнилось восемнадцать, никаких прав распоряжаться моей свободой передвижения ты не имеешь.

- Не имею? - отец зло усмехнулся.- Право всегда имеет тот, кто сильнее. Попробуй выйти за ворота и убедишься в этом сама.

- А я думала, такое бывает только в дешёвых романах, которые почитывает мама. Ты сейчас серьёзно? Чего ты добиваешься? Отпускай или не отпускай, да хоть головой о стенку бейся, НЕ ВЫЙДУ ЗА НЕГО!

- Выйдешь. Я так сказал, и вопрос больше не подлежит обсуждению, - ответил он совершенно спокойно.

- И как ты себе это представляешь? Усыпишь? Накачаешь наркотой?

- Если надо будет, усыплю и накачаю.

Отец снова развернул газету, показывая тем самым, что разговор закончен, и углубился в чтение подробностей суда над Саддамом Хусейном или разрушительного урагана «Катрина» на южном побережье США – оба кричащих заголовка бросались в глаза с первой полосы.

- Мам, пап, - обратилась я к родителям, - а вы в курсе вообще, что вчера сделал ваш распрекрасный Аскольд? Очень надеюсь, что нет. Иначе, даже не знаю, как объяснить ваше навязчивое желание отдать меня в лапы насильнику.

- Никто тебя не насиловал! –резко осадил меня отец, оторвавшись от газеты.

- Кхм….. Ася, - снова подал голос дядя Толя, - твой отец хотел, чтобы я осмотрел тебя. Ты не беременна, более того – по-прежнему девственна.

- Что?! Что вы сделали??

Наверное, ещё никогда в жизни мне не было так больно и тошно. И бессильно. Как стояла, так и осела на стул. Этого унижения я им никогда не прощу! Обида и злость меня захлестнули, и я сорвалась на крик:

- Вы не имели права! Я совершеннолетняя!

- Анастасия, мы все хотим тебе только добра! - спокойно продолжал дядя Толя. - Пойми, твои родители волнуются…

- К чёрту! - наплевав на общепринятые нормы воспитания, я сорвалась с места и вырвала дурацкую газету из рук папаши. - За бизнес он свой волнуется, а не за меня! Да, пап? А ты? – я перевела взгляд на мать. - За что волнуешься ты? Кроме своего личного комфорта? Да что же ты за мать такая?!

Я порывалась высказать всё, что о них обоих думаю, но вовремя взяла себя в руки, когда вслед за мной поднялся дядя Толя и потянулся к своему чемоданчику. Так вот значит как! Они собираются пичкать меня успокоительным! Моментально успокоившись, я мысленно дала себе пинка. Нет! Меня не туда несёт. Это ведёт к истерике, как вчера, а значит - в тупик. Не время рыдать! Я должна устроить всё, как нужно!

- Дядя Толя, - спокойно обратилась я к доктору, которого знала с детства и считала если не другом, то как минимум добрым дядюшкой. Именно с ним, а не с собственной матерью, я когда-то обсуждала проблемы полового созревания и начало месячных. – Спасибо, конечно, за успокоительное, но на будущее имейте в виду - я уже не ребёнок! Подобные манипуляции с моим телом и без моего на то ведома караются законом. И будьте уверены, в следующий раз я сделаю для этого всё возможное!

Последние слова я прошипела глядя уже на отца.

- А если закон окажется ко мне глух, - продолжила, намекая на папашины связи, - я пойду во все газеты и расскажу о ваших хм ….практиках, дорогой мой папочка ! А также о вашем благотворительном фонде, через который отмывается чёрный нал.

Признаться, тут я блефовала, обрывки папиных разговоров, случайно достигших моих ушей, и моя неуёмная фантазия – это всё, что у меня было в наличии, но, по-видимому, этого хватило. Видя как отца перекосило, я поняла, что если и не попала в яблочко, то была недалека от правды.

- Ты перешла все границы!

- Это мой жених их вчера перешёл! Он чуть меня не изнасиловал!

- Чуть не считается, - невозмутимо ответил он.

- Ты сейчас серьёзно??

Я просто не могла поверить. У меня не было слов! И это говорит мой отец?

- Абсолютно, - отчеканил он. - Через два месяца ты выйдешь замуж за Аскольда Бестужева. А до тех пор твой жених будет навещать тебя дома и сопровождать на бал дебютанток.

- Забудь свои бредни и отправляйся к чёрту со своим Аскольдом. Ненавижу тебя! – прошипела, уже заранее понимая, что в этой схватке опять проиграла. Как он тогда говорил? У него больше нет дочери? Так вот, сейчас я совершенно ясно осознала - у меня больше нет отца!

Подхватив рюкзак, я начала пятиться на выход, не разрывая зрительного контакта с отцом. Тот молчал, просто смотрел на меня без единой эмоции. Ни раздражения, ни досады или, на худой конец, обиды. Хотя о чём это я, этот человек не умеет обижаться. Подавить соперника авторитетом или вообще раздавить - это пожалуйста. Нет в его арсенале отцовской любви, а значит и обиды на своё чадо быть не может, только холодный расчёт.

Уже в дверях я натолкнулась спиной на что-то твёрдое. Круто развернувшись, обнаружила перед собой Бультерьера.

- Даня, проводи мою дочь до её комнаты, - обратился папочка к своему верному псу. - И проследи, чтобы она не покидала её пределов.