Страница 5 из 15
– А... Бёрд?
– Бёрд... Бёрд слишком сложен для земных технологий. Даже для гения мистера Макленнора, при всём моём уважении. Даже не представляю, что у него внутри!.. Вы же видели его. Мы все видели. Жили с ним. Ели. Пили. Шутили. Ругались даже. И воевали вместе. Вы с ним плечом к плечу бились с белотелыми, Роман Викторович. Он был похож на пластмасску с умной начинкой и жидким гелием вместо крови?
– Нет, – коротко ответил Роман и сглотнул.
– Вот. Это – «человек», несомненно.
– Но «человек» ли это Макленнора?
Лучшего подарка было не сыскать. Командир додумал сам, увёл разговор в сторону, а значит и полу-ложь удалась.
Теперь космопроходцы разговаривать начнут раньше, чем стрелять. Должны, во всяком случае. Ну и пусть след ложный, ведь сам Трипольский не на миг не усомнился, что Майкл – дело рук Макленнора и что квантовый мозг способен уместить полноценное сознание. Уж лучше так, чем не получить ответов всей жизни из-за чьей-то скоропалительности и собственной нерасторопности.
Лучше выяснить, что ты самонадеянный псих, чем недальновидный осёл.
– Его надо будет осмотреть. Вскрыть.
– Сделаю, – кивнул Трипольский с видом уставшего полицейского, вручную не раз душившего гидру мафии.
Это была не просьба, скорее просто констатация факта. Но уточнять Роман не стал. Пусть это будет он, Трипольский. Буров поймёт и даже согласится. Он питает почти отеческие чувства к пареньку.
В голове командира шевельнулась бредовая мысль.
– Алексей, ты говорил, что знаешь... китайский, так?..
– Да. А что?
– Да тут... – Роман посомневался, но лишь секунду. – Иероглифы. Вот, смотри. Шут знает, вдруг поможешь.
Мнемокадр перекочевал в голову Фарадея. Всего один, на котором наилучшим образом запечатлелись выведенные чем-то голубоватым непонятные загогулины. Ответ превзошёл самые смелые ожидания.
– Если... – Трипольский нахмурился, всматриваясь в мнемокадр. – Если немного подправить, то... то получится просьба.
– Какая ещё просьба?
– Дословно я бы перевёл как «пощади ребёнка». Или «пощади дитя». Где это?
– Около модуля в горах, – сухо ответил Роман. – Ладно, Лёша. Светлая всё-таки у тебя голова.
После этого разговора Роман надолго ушёл в себя. Такие случайности не случайны – чтобы едва забрезжившая догадка вдруг нашла косвенное подтверждение со стороны.
Если у американцев что-то получилось с «прыжком», то был шанс, что их, тридцать третью экспедицию, действительно забросили сюда всего лишь в качестве отвлекающего манёвра. Это объяснило бы кучу моментов – от состава, разбавленного зачем-то теологом и журналисткой, до отчёта по Ясной. Ведь о никудышности последнего Костя Корстнев просто не мог не знать! Это его работа!
Смущало одно: сам Роман имел доступ ко многим документам и темам внутри ЦУПа, да и не только. И уж если он блуждал впотьмах неведенья, то задуматься, что же за организация или человек были в том заинтересованы, стоило бы серьёзно!..
Теперь, когда в модулях частью систем вновь заправлял ЭВМ, а камеры снаружи бдели за периметром, ощущалось шаткое, но спокойствие. Так их хотя бы не застанут врасплох. К тому же, вновь обозначилась нить. Буров был прав: не стоит торопиться с погружением.
Меж тем в медблоке уже вовсю гудела подготовка. Вооружённый Иван ни на шаг не отходил от Ренаты, а Буров помогал ей с реаниматором. «Снимать» Ганича с искусственной жизни нужно было плавно, иначе, когда придёт время, напичканный препаратами мозг теолога выдаст невесть что. И погружение просто-напросто ничего не даст.
***
Трипольский тоже был тут – вошёл вслед за командиром.
Рената старалась вспомнить как можно больше из спецкурсов факультета, и Ординатор в помощники тут уже не годился. Официальная информация и утверждённая методика обучения – это одно. А советы бывалых психосерверов – иное.
– Как это будет? – поинтересовался Трипольский.
– Не знаю, Алексей. Нас учили, что всему можно и нужно придать форму. Чаще подсознание само делает это. Там – царство образов.
– Мистикой отдаёт…
– Ты ещё не избавился от снобизма по отношению к мистике? – по-матерински снисходительно усмехнулась Рената. – Когда-то и мои возможности психосервера сочли бы мистикой!
Трипольский промолчал. Если с Пустым он нашёл хоть какое-то объяснение, то расшифрованные записи с молодеющим Иконниковым – и не просто, а после, фактически, смерти – выбили у него почву из-под ног.
Роман вкратце изложил план, родившийся буквально минуту назад.
– Как – отложить?! – мгновенно взъерошилась Рената. – Ты просто не понимаешь, что говоришь! Я уже запустила процесс, перенастроила реаниматор, обрубила часть медикаментов! Уже нельзя всё вернуть, а потом снова повторить – это фатально для Леонида Львовича!
– Я не говорю – отменить, – вкрадчиво пояснил командир. – Я говорю – отложить. Сколько он может пробыть в... подготовленном состоянии?
– Тридцать часов. Не более. Это если я ещё придумаю как...
– Выше бровей, – перебил Роман. – За это время мы не то что сходить в разведку успеем – мы с подкреплением вернёмся!
Мужчины воспряли, только Буров оставался безжизненно-спокоен. Но даже один-единственный его кивок означал горячую поддержку затее с разведкой. Рената понимала, что они не столько жалеют её, сколько реально ищут выход. Но что-то внутри уже клокотало...
В конечном итоге она осталась одна. Всё это время из медизолятора на космопроходцев безразлично таращилась Милош. Едва Рената приблизилась, чтобы рассмотреть пропитавшуюся кровью перевязку, как повреждённая вдруг ударилась лбом в стеклопластик. Рената вскрикнула от неожиданности.
Милослава упиралась головой в преграду, точно надеялась её продавить, а горячее дыхание оставляло запотевший овал, за которым быстро скрывалось осунувшееся бледное лицо. Милош высунула язык, странно покачиваясь, и...
Через миг Рената изумлённо разглядывала медленно исчезающий иероглиф на запотевшем участке стеклопластика, который она им только что начертила...
Глава 3. Стеклянный саркофаг
Странно, но и тут наступила ночь. Мутно-зелёная, она затопила купольный город не сразу – стены, видимо, меркли по мере захода за горизонт местного светила. Оказалось, что основной свет дарили не нити, живыми змейками свисающие с потолка, а сам купол. Теперь он угасал гигантским мутным абажуром, оставляя залу нанизанной на светонити полутьме...
Белотелые исчезли непонятно когда, Роберт не особо следил за ними. Он глядел на неподвижную девушку в паре метров от себя. И сожалел, уронив на руки большую голову.
Надо было слушать голос интуиции там, в подземном саду… Ничего бы этого не было! Ничего!
Абориген лежал спиной, почти бездыханный. Голую худую спину уродливо бугрили рёбра и позвоночник. Откуда в нём столько силы? Казалось, дунь - и развалится.
Он наверняка имел какое-то отношение к повторителям. Гибрид? Плод генной инженерии? Кто он? Откуда у него такие познания? Он ведь знал не только о технологиях землян, будь то протоволны или Ординатор, но и о белотелых. А его фраза про «бельгийское дерьмо»?!.
Уверенность аборигена обезоруживала. Как он рассчитывал им помочь? Он такой же пленник!
Беловолосый вдруг начал содрогаться, точно никак не мог прокашляться. Затем приподнялся на локте, и по телу волной пошла судорога. Его вырвало.
Сначала на пол хлынула бесцветная слизь: обильно, тягуче, пузыристо. Вторая волна рвоты уже окрасила лужу красными и желчно-жёлтыми разводами. Стоя на четвереньках, абориген сделался похожим на доходягу-кота, сдуру сожравшего около помойки отравленную крысу.
Третий позыв сопровождался воплем. Звук не преодолевал невидимой преграды, но Роберт знал наверняка: абориген истошно орёт. Вздувшиеся вены на шее и висках, казалось, вот-вот лопнут, и яркая кровь стечёт с холодного стекла без малейшего следа, а тощее тело останется остывать в кроваво-мутной жиже.