Запрет на любовь

Мне дали задание. Я хотела максимально безобидно для себя его выполнить. Костика злить не хотелось, Тимур, глупый мальчишка, просто не осознавал на какие неприятности мог нарваться! Уж кого, а Доровского выводить на эмоции не стоило. За столько лет я это выучила на «отлично».

Я могла и характер показать, и даже покапризничать, но только когда он мне это дозволял, или если была ролевая, которую он желал видеть в своём домашнем театре, где воспринимал лишь свои заморочки и прихоти. Любого, кто бы его захотел переиграть — убирал быстро, холодно и безжалостно.

Мне пока везло. Я была пока любимой игрушкой, но не сомневаюсь — он меня сломает на раз, если посчитает нужным. И выкинет, если решил, что так необходимо!

Поэтому мелкие, словестные кусания соседского мальчика, глупо полагающего, что мне есть до него дело, просто не слушала. Не слушала ровно до момента, пока он со скрежетом коньков, передо мной не оказался:

— Ты реально никогда не каталась?

— Нет.

Он нахмурился. Впервые не было насмешки, безмерное удивление и оно тянулось невыносимо долго. Я уже собиралась парня сдвинуть с пути, как он протянул ладонь:

— Руку давай.

И так посмотрел мягко и дружески, что я, не думая, огрызаться, послушно вложила свою ладонь в его. Чёрт его знает, что случилось — переклинило, наверное, но скорее я утонула в серости его глаз.

— Ты всегда такая ледяная? — Оказавшись ближе, чем раньше и действуя волнителей, чем следовало бы, перехватил за ладони удобней, опалив своими горячими. — Как лёд, — почему-то его тембр скатился до едва слышного и интимного. — А лёд я люблю… — Взгляд помутнел. Глаза потемнели, дыхание участилось. И губы его, такие чётко вычерченные, завораживали.

Очнулась, лишь когда была на середине катка, а Тимур меня плавно утягивал дальше. Он очень красиво катился спиной, держа меня за руки. И почему-то в глаза смотрел глубоко и вдумчиво. Словно сказать, что-то важное хотел, и всё никак не решался.

И это было как гипноз…

Не знаю, сколько он меня вот так возил, но поймала себя на том, что уже выполняла его какие-то тихие поручения.

Тимур подсказывал, как лучше толкаться:

— Ногами перебирай: левой, правой… — он ехал изящно и координированно. А я… неуклюже: то запинаясь, то шатаясь, то не поспевая… Но уже не стыдилась и не краснела.

Оказалось, когда не грубил и не хамил, Тимур был до невозможности милым. Настолько хорошим, что я, потонув в серо-зелёном болоте его невероятно красивых глаз, беспрекословно выполняла любые глупости, вроде «прокатиться на одной ноге», «с одной рукой, толкаясь вперёд».

Он искуситель. Очень опасный и коварный, умеющий расположить, если того пожелает! Мне даже стало неудобно за то, что я парня в штыки взяла. Ругала, на место поставить хотела.

Обходительный и внимательный, если рот по делу открывал и не дерзил без причины.

Хотя почему без причины? Причина — я! Я его почему-то раздражала. То гулять ночью не позволила. То попросила дверь взломать. На чаёк не пустила, а вот теперь… ему бы домой ехать или с командой тусить, а вместо этого он со мной нянчился.

Так что, причина на лицо!

Поэтому уже третий раз с момента нашего столкновения, я прониклась к мальчишке благодарностью. И даже другими глазами смотрела.

Красивый парень… И лицо, и фигура. И его наглая причёска мне нравилась, до дикости хотелось ладонью провести по короткому ёжику, проверить колючесть.

Видимо, я всё же была под гипнозом, потому что очнулась, когда Тимур притормозил:

— Ну же доверься… расслабься… — едва слышала шёпота, его грохот моего сердца заглушал. Ох, нехорошо я себя чувствовала. Неправильно. Опасно… Я страшилась прикипеть к кому-нибудь, и тем более мне друзья-парни не нужны! Ничего путного от таких отношений не будет. Не может быть между мужчиной и женщиной дружбы — только отношения! Либо никакие, либо интимные! Этому меня жизнь научила!

— А теперь сама попробуй, — протаранил поток тягучих мыслей голос моего учителя.

— Тимур, — не на шутку испугалась, когда он разжал пальцы и беспечно от меня откатился.

— Блин! — я в ужасе попыталась ухватиться за него, сосед ведь вроде руки мне протянул. Но в последний миг… убрал, и я, нелепо протанцевав, — ноги вперёд, назад: истерично «вжик, вжик» по льду перебирая лезвиями, — опять с глухим стуком ухнула на каток.

Больно, холодно. Перед глазами сноп искр… Расплывалось всё: потолок… лампы, а потом надменное лицо соседа нависло:

— Нравится лежать? — кривая усмешка по губам скользнула. — Привычка…

Ничерта в нём не ошиблась!

— Ты гавнюк! — Проскрипела сквозь сжатые зубы. — Правильно тренер тебе место указал. Ты не спортсмен и даже не мужчина! Мальчишка вздорный, испорченный… на прихвате, — зря наверное, но ужалить его хотелось.

— А ты — девочка! На разок и за дешево! — Просопел злобно, как карапуз, кого обидели.

И я выдавила из себя фак.

— В себя засунь и поёрзай, может оргазмёшь и подобреешь, — гадёныш на язык был злее и находчивей. — Если не поможет, моё предложение в силе — заходи, я своим неплохо владею.

— Муд*к! — я устала с ним воевать. Он меня бесил! Сильно-сильно.

— Су*ка!

— Ну, как у вас дела? — голос Костика вклинился в наше многоговорящее повисшее молчание, пропитанное ненавистью.

— Ли, ты почему лежишь? — улыбнулся по-мальчишечьи Доровский. Меня задело, что его ЭТО забавляло!

Но ответить не успела, только села на льду, как Костика окликнул какой-то мужчина: «Константин Игоревич!», — и он опять ввязался в разговор.

Тимур, выдавив желчную ухмылку, протянул руку «помощи».

Не желала принимать, даже отмахнулась, но он тоже выделялся особой упрямостью — поймав за ладонь, без галантности дёрнул к себе. Вот так я почти в него впечаталась, позорно ойкнув, потому что ноги уже плохо слушались и задница порядком замёрзла.

Только выбраться из его рук не смогла. Смотрела на соседа, чётко осознавая, что его уже люто ненавижу, но вместо откровенной вражды, повисло идиотское молчание. Он странно на меня глядел… очень, и это сбивало с мысли. Я не привыкла к такому. Меня нельзя поймать врасплох, а рядом с этим парнем — терялась.

Смешно и дико, ведь я мужчин хорошо знала, и умела находить ключик к любому. К любому, но не к этому скверному, дерзкому хаму. Тимур пока не поддавался моему пониманию. Он был… другим.

И это невыносимо раздражало.

— Ты реально обжигаешь, — едва слышный голос прошёлся щекотливым шуршанием по коже. И взгляд Тимура продолжал смущать — до глубины души пронимал задумчивостью и… желанием.

Было рот открыла, пригрозить, чтобы впредь не смел меня трогать, тогда и обжигать не буду, как он выбил почву из-под ног:

— Так вот ты какая, Снегурочка, — руки мои к губам поднёс и дунул, грея дыханием.

Секунду таращилась в шоке на парня, а потом ударила. Получилось оглушающе громко — даже эхо пролетело по ледовому дворцу.

— Никогда Так Не Делай, — нарочито тихо и вкрадчиво, с тайной угрозой, и не сводя с Тимура пристального взгляда.

— Ли? — Костик прервал разговор, как понимаю, из-за пощёчины, поэтому смотрел расстрельно. — Он тебя обидел? — гневный взгляд на меня, и тотчас на Тимура.

Дело могло вылиться в более крупные разборки, поэтому качнула головой:

— Он меня не поймал, хотя сказал, чтобы доверилась! — отрезала, кое-как дохромав до ближайшего бортика. Парень заслуживал порки, но не от Доровского. Этот Зверь меры не знал, мог и убить. Для убийства — борзоты и наглости парня маловато. А тема «доверия» у нас с Костиком болезненная и важнейшая. Я знала, что он меня поймет.

— Если я тебе дорога, — поравнявшись с Доровским, пока он раздумывал, обманываю его или нет, — не заставляй меня больше стоять на этих жутких коньках!

Не знаю, что прочитал на моём лице, но вся тьма с лица сошла. Он открыто засмеялся:

— Ли, как по мне ты себя недооцениваешь. Пару уроков, и будешь стоять уверенно!

Глава 5

Глава 5