Элита

По пути ребята немного пришли в себя. Кусты черники были высокие, как Гвоздь, а проходы между рядами заполняло какое-то живое покрытие – очень плотное и с мелкими листьями. Видимо, чтобы глушить сорняки. Покрытие оказалось жесткое; мы шли по нему, а оно под нами не подламывалось.

– Удачная Охота, – пробубнил Гвоздь. Рот у него был набит ягодами.

Гвоздь у братьев отвечает за стратегию. Это я уяснила, пока мы летели сюда на винтокрыле. С ними двумя я работала впервые, до этого я Охотилась в Элит-отряде из шести-восьми человек.

Молот хрипло рассмеялся:

– Если ушел с Охоты на своих двоих – значит, Охота уже удачная.

И братья стукнулись кулаками. Винтокрылы, похоже, уже сели, потому что стрекот смолк, зато послышались другие звуки. Ветер доносил до нас жужжание цепной пилы, которая явно наращивала обороты. Утилизация шла полным ходом. Еще было слышно ветер в кустах черники, пение птиц да гудение полезных насекомых. На агростанции специально разводят насекомых, поедающих других насекомых, и выпускают их в нужный момент. И еще ставят особые кормушки для птиц, уничтожающих вредителей. А до Дисерея на фермах делали много такого, чего сейчас не делают. Например, распыляли яды над полями.

Когда мы дошли до станции, кто-то из техников уже возился с трансформатором и налаживал временное соединение с ветряками. А кто-то внимательно изучал глубокие трещины в бетонном здании. Все нерешительно поглядывали на нас. Вроде как им хотелось поблагодарить нас, но они не знали, как к нам подступиться. Тогда Гвоздь сам к ним подошел – как ни в чем не бывало, словно и не было никакого драккена.

– Все в порядке? – спросил он.

Работники станции восприняли это как разрешающий сигнал: можно окружать и просить автографы. Вот ненормальные, правда? Но вы не поверите: Гвоздь с Молотом оба полезли в карманы и вытащили по пачке открыток размером с ладонь. Своих собственных фотографий. И, не сходя с места, принялись их подписывать. Как будто они вполне бодряком и не валятся с ног, как будто мы в клубе или в баре. Я топталась за их спиной, но Гвоздь вытолкнул меня вперед и, вытащив еще одну пачку открыток из переднего кармана штанов, вручил мне. На этих фотографиях была вся Элита целиком, включая меня. Не помню, чтобы я позировала для этого снимка. Скорее всего, его склеили из отдельных фото каждого Охотника. И я тоже занялась раздачей автографов. Наши Гончие толпились тут же и охотно принимали знаки внимания от всех желающих это внимание оказать. Мои, едва завидев публику, обернулись грейхаундами, чтобы лишний раз не пугать народ. Хотя те, кто смотрел мой канал, наверняка были уже в курсе, как по-настоящему выглядят мои Гончие.

До чего странно. Совершенный сюр. У меня дома из Охотников никто не делал идолов. Но там и из Охоты никто не делал развлекательного шоу. Всех этих людей полчаса назад едва не сожрал драккен. А они, увидев нас, мигом забывают об этом и превращаются в восторженных фанатов. По-моему, это ни в какие ворота не лезет.

Но работа на публику – часть нашей службы, мне все время об этом напоминают. «Фан-встречи», вот как это называется. И как бы то ни было, это тоже способ убедить цивов, что они в безопасности. Поэтому я подписывала фото и старалась делать все, как Гвоздь с Молотом. Внезапно начальник цивов вспомнил, что пора работать, и шуганул всех в здание; остались лишь техники, которые ремонтировали трансформатор. А мы направились к посадочной платформе – ждать винтокрыла. Братья все еще бодрились, но я-то видела, что они вот-вот сдуются.

– А вы давно в Элите? – спросила я, чтобы их расшевелить. Ну и чтобы показать, как я ими восхищаюсь. С тех пор как я вступила в Элиту, я так ни разу толком и не поговорила с братьями – все времени не было. Да и ни с кем толком не поговорила. Мы постоянно чем-то занимались: то тренировались под неусыпным оком оружейника Кента, то нас бросали против кого-нибудь огромного, то мы несли дозоры в Пике и за его пределами – причем в таких местах, о которых я даже не догадывалась, что они существуют.

– Не так давно, как, наверное, ты думаешь, – задумчиво отозвался Молот, подняв брови. – Всего четыре года.

– Мы Охотниками стали гораздо позже, чем ты, малая, – пояснил Гвоздь. – Дар пробудился в восемнадцать, через полгода мы записались в Охотники, потом нам надоело позировать, и в двадцать один мы подались в Элиту. А сейчас нам по двадцать пять. – И Гвоздь покосился на брата, точно ожидая, что тот что-нибудь прибавит.

– Мы решили подавать прошение вместе. Мой фокус без брата не получается, – скромно признался Молот. – Но испытания мы проходили порознь. Мне кажется, я малость смухлевал в последнем.

Гвоздь откинул голову назад и расхохотался.

– Если сработало – значит, все по-честному! – фыркнул он. – У нас Стены такие мощные, что нам и делать ничего не надо. Атаковать необязательно. И, скажу я тебе, прикольно вышло. Я сделал Кента: он выдохся и сдался – устал колотиться о мою Стену. Так умаялся, что под конец не мог даже вспышечку выдать.

– А я сделал Лучника. Мне даже жалко его стало – так я его отметелил… Он ведь такой классный чувак, но… – Молот пожал плечами. – На испытаниях жалость не катит. Я просто толкал его Щит – толкал, толкал и прижал к большому Щиту, что над рингом. Я его чуть в лепешку не раздавил – только тогда он сдался.

Оба брата рассмеялись.

– Нет, Радка, ты запись покрути! Посмотри на лицо Лучника! – Гвоздь сдавленно захихикал. Я ни у кого не слышала такого забавного хихиканья, и сама развеселилась.

– Покручу, – обещала я.

И тут наш винтокрыл показался над верхушками черничных кустов.

Мы открыли Путь Гончим, и они удалились в Потусторонье, сытые и довольные. Потом мы загрузились в винтокрыл: сначала ребята, потом я. Места там было немного, поэтому пришлось двоих здоровяков пропустить вперед, чтобы они разместились первыми. А я всегда сумею как-нибудь втиснуться. Ребята пристегнулись, откинулись в креслах, закрепили подбородные ремни, чтобы голова не болталась, и закрыли глаза. Тут-то на них и навалилась вся усталость после сегодняшней битвы. Не прошло и минуты, как оба брата крепко уснули. Винтокрыл развернулся и помчался в сторону штаба. Во сне братья выглядели необычно юными.

Битва с драккеном совсем их обессилила, хотя на первый взгляд они почти ничего не делали. Но магия дается нелегко. И это еще мягко сказано. Чтобы сделать что-то магическое, нужна энергия, а энергия эта идет из самого Охотника. Эти двое, пока плющили драккена, надрывались, как чемпионы по поднятию тяжестей. Я вообще удивляюсь, как они на ногах-то стояли все это время. Да еще разыгрывали бодрячков перед работниками станции.

Но мы создаем миф, и это тоже его часть. Нам нельзя допустить, чтобы цивы разуверились в нас. Или в своей стопроцентной и абсолютной безопасности.

А что касается драккена, то я, конечно, помогла, но не выдохлась. Моя батарея была заряжена процентов на девяносто. Я постучала по перскому, набирая штаб.

– Охотница Рада, – сказала я, когда перском завибрировал.

– Слушаю, Охотница Рада.

– Поставьте меня на очередь заново, – попросила я. – Я сегодня мало что сделала.

Ну ведь правда: я нынче не перетрудилась. А если у нас будет еще один вызов, лишний Охотник может оказаться очень даже кстати. Потому что иногда это решает вопрос, справимся мы сами или надо звать военных. За время в составе Элиты я твердо усвоила одно: Элита ненавидит обращаться за помощью к военным. То есть артиллерия или там ударные винтокрылы – это одно, а вот личный состав, или армейские Маги, или армейские Охотники – совсем другое. В их присутствии сразу начинает казаться, что мы провалили дело. А сейчас – это я точно могу сказать – ни у кого из нас нет желания связываться с группой военных, в составе которой Маг. Ведь этим Магом может оказаться Ас. Он теперь в распоряжении армии, а у военных ничего даром не простаивает. Так что, возможно, Ас где-то рядом – под охраной, разумеется, но не в тюремной камере. По крайней мере, на время «работы».