Страница 10 из 15
М.И. Артамонов полагает, что Гумилев преуменьшает роль социальных, культурных, религиозных и прочих небиологических факторов в этногенезе, преувеличивая природный фактор и отождествляя этнос и популяцию [20, с. 75-77].
Ю.К. Ефремов отмечает многочисленные ошибки Гумилева при его определении связи этногенеза с ландшафтами [21, с. 77-80].
Л.С. Клейн не видит оснований для разбивки жизненного цикла этноса на четыре фазы и помещения этого цикла в интервал 1200-1500 лет [18, с. 237-238].
А.Л. Янов считает, что Гумилев отождествляет события этнической и политической истории [22, с. 110-111].
Л.С. Клейн полагает, что «пассионарии» Гумилева идентичны своего рода мутантам, приобретшим повышенную способность абсорбировать энергию биосферы, и соответственно стимулировать развитие этноса [18, с. 238]. С точки зрения психологии, «пассионарии» в представлении Гумилева – это люди, имеющие психотип с выраженным маниакальным тонусом.
Л.С. Клейн, А.Л. Янов, Шнирельман В.А. и Панарин С.А. также скептически оценили воздействие всплесков космического излучения как толчка к повышению пассионарности [18, с. 238-239].
Со своей стороны, к этим критическим замечаниям можно добавить следующее.
Л.Н. Гумилев ищет основание своей концепции этногенеза во внешних факторах, таких как всплески космического излучения, ландшафты, историко-географические особенности данной территории, состояние смежных этносов и т.д., тогда как внешние факторы реально могут только проявлять, будучи противной стороной, действие на развитие как человека, так и его сообществ внутренних, скрытых сил, усиливая или ослабляя это действие, хотя, конечно, вне среды говорить о развитии чего-либо не приходится.
Эти силы или силу Гумилев тоже не открыл. Единственное внутреннее свойство, которое Гумилев обнаруживает в человеке – это присутствием в нем колебаний некоей энергии непонятного происхождения и свойств, которая определяет отсутствие или наличие пассионарности: эта неведомая и неподдающаяся регистрации энергия непонятно как берется из биосферы Земли и преобразуется человеком в работу. При этом, факт получения дополнительной энергии проходит вне сознания человека. Выглядит данное умозаключение совершенно несерьезным. Поэтому получается: неизвестно что «ломает, – по мнению Гумилева, – инстинкт самосохранения».
Ошибочным взглядом представляется и соображение Гумилева относительно фиксированного времени жизненного цикла (существования) этноса в интервале 1200-1500 лет. Дело даже не в том, сколько тысяч лет он может существовать – все в нашем мире конечно, – суть проблемы заключается совершенно в ином.
Нельзя столь сложные и текучие формирования – целостные сообщества – рассматривать, по сути, аналогично жизни живого существа – с ее фиксированным циклом от рождения до периода расцвета, с последующим закатом: подъемов, спадов, стабильного существования в прерывистом развитии каждого сообщества может быть множество за тысячи лет, чему есть немало примеров, в отличие от довольно натянутых примеров, приведенных Гумилевым.
В последнем разделе мы подробнее остановится на данной проблеме.
Кажется, что вся эта критика полностью уничтожает концепцию Гумилева, сводя ее к дилетантской поделке на потребу полуобразованной публике.
Тем не менее, Гумилев оказался единственной персоной из всего ученого сообщества, которая попыталась вполне оригинально разрешить проблему, до Гумилева никем не решенную, и заданные им вопросы поставили ученых и историков в тупик, так как сами они ничего нового, кроме упомянутых выше факторов, совершенно безосновательно считающимися ими движущими силами общественного развития, оказались неспособны предложить, хотя в рамках материалистического подхода к проблеме Гумилев был обречен на поражение, поскольку материалисты, опирающиеся на подходы естествознания к объяснению мировых процессов, вынуждены оперировать единственно явлениями природы, и это обстоятельство не позволяет им заняться теми явлениями, которые невозможно отнести к чисто природным, каковым, например, не может не быть человеческое сознание, источник происхождения которого наука до сих пор определить не в силах. Неспособна она разобраться и в сущности сознания, хотя, безусловно, именно сознание управляет человеческим телом, а не наоборот.
Вопросы эти таковы.
1. Гумилев, в отличие от упомянутых выше ученых, которые за движущие силы развития общества принимают вторичные или внешние факторы, способные на самом деле только влиять на ускорение или замедление процесса развития отдельных сообществ и цивилизации в целом, совершенно адекватно отметил необходимость присутствия в качестве движущей силы каждого разумного существа и сообществ этих существ некоего скрытого, внутреннего «движителя», назвав его пассионарностью, но свел это свойство к внутренней энергии непонятного типа, которую человек пополняет в том или ином объеме из резервуара биосферы Земли.
Как бы то ни было, Гумилев прав в своей попытке обнаружить не какую-то внешнюю силу, а внутреннюю, исподволь создающую динамику как для человека, так и для любой объединенной общими интересами группы людей.
2. Вполне справедливо также и утверждение Гумилева относительно того, что в каждом человеке действует некая внутренняя сущность и степень ее активности определяется ее наполненностью в человеке или уровнем. Именно эта наполненность заставляет человека впадать в пассивное состоянии или в активное, либо оба эти состояния уравновешиваются.
3. Нельзя также не согласиться с Гумилевым в том, что каждое целостное человеческое сообщество развивается неравномерно, и эта неравномерность определяется прежде всего возникновением или спадом у активной части сообщества некоей внутренней сущности, которую он именует пассионарностью, ошибочно считая природу этой сущности энергетической.
4. Что касается толчка, инициирующего бурное развитие сообщества (этноса), то, конечно, без внутренней готовности внешнее воздействие, например, какого-то не смертельного излучения, может остаться просто незамеченным, или же жизнь сообщества, вдруг взбаламутившись войной или землетрясением на какое-то время, снова войдет в прежнее русло, то есть сами по себе внешние воздействия или влияния способны в лучшем случае ускорять или замедлять движение сообщества вперед, возможное только при условии взаимодействия их с какой-то внутренней сущностью человека (его сообществ), но они не способны заменить эту сущность, что находит свое внешнее выражение, например, в отсутствии соответствующей реакции сообщества, если у этой сущности нет соответствующей готовности, точнее, наполненности.
Так, например, все усилия Леонарда да Винчи внедрить свои изобретения, среди которых был даже вертолет, оказались незамеченным сообществом, в отличие от его картин.
Нам остается только найти эту изначальную сущность человека, передающуюся его сообществам, в определенной степени влияющую на всё происходящее с ним, в том числе и на его развитие, и на развитие его сообществ.
3. Движущая сила развития общества.
Конечно, надуманная Гумилевым энергетическая пассионарность не имеет никакого отношения к причине развития человеческих сообществ потому, что все мы прекрасно знаем, что по жизни нас ведет ни что иное как наше собственное сознание, которое уж точно присутствует в каждом человеке, а не непонятная энергия-пассионарность или бессознательная воля Шопенгауэра.
Проблема, правда, состоит в том, чтобы разобраться, что же сознание на самом деле такое, и каким образом оно меняется само и меняет всё мировое движение. Иначе говоря, надо понять, что в сознании является непосредственно движущей силой развития, а что изначальным источником развития, а, в общем случае, – изначальным источником активности живого существа.
Отметим, прежде всего, что дать подобное определение далеко не просто, так как глубинные сущности, составляющие движущую силу развития человеческих сообществ на любом этапе, надевают на себя различные маски, которые принимаются за изначальные причины развития в силу ограниченности человеческого разума и вместе с тем – его самомнения.