Страница 10 из 13
Над дверью, куда она собиралась войти, красовалось изображение, похожее на генеалогическое древо. Фигурные рамы, золотые буквы – здесь был тщательно продуман и прорисован каждый завиток. Оно выглядело так:
Элизабет, прижав книгу к груди, рассматривала переплетение линий и имена. Но у неё не было даже минуты на то, чтобы прочитать их всех – мягкий голос прервал её:
– Вы же не хотите опоздать, мисс. Вы можете выбрать себе любое место, но сначала надо войти в зал.
Рядом с ней стояла высокая, крепкая женщина в чёрной юбке и белой блузе, какие носят официанты. Она была не моложе тёти Пурди, но её щёки приятно розовели, глаза искрились, а её короткополая шляпа напоминала ту, которую, насколько помнила Элизабет, носил продавец мороженого в аптеке в Смелтервиле. В тот раз тётя Пурди и дядя Бурлап позволили Элизабет попробовать чуть-чуть от малюсенького шарика мороженого, который они взяли для себя.
– Меня зовут миссис Трамбл, – сказала женщина, – к Вашим услугам.
Она постучала по тонкой медной именной табличке у себя на блузке.
Элизабет подумала, что, если бы женщина пела, её голос был бы точно таким же, как когда она говорила. Элизабет никогда не слышала такого мелодичного голоса.
– Благодарю Вас, – ответила она. – Меня зовут Элизабет.
– Да, эксперт по головоломкам, – сказала миссис Трамбл. – Мы все о Вас слышали. Вы приехали вчера вечером.
Она неодобрительно наклонила голову.
– Пожалуйста, зайдите внутрь.
После этих слов женщина присоединилась к потоку людей, стремящихся вперёд, и исчезла.
«Эксперт по головоломкам?» – Элизабет удивилась, откуда миссис Трамбл могла слышать об этом вечернем событии. Всю дорогу она улыбалась про себя.
Войдя в столовую, Элизабет поняла, что никогда не видела такой огромной залы. На столах по кругу были разложены блестящие столовые приборы. Через громадные окна открывался вид на заснеженные деревья и горы вдали. Люстра с сотней свечей свисала с потолка, а в камине в дальнем конце потрескивали вязанки дров.
Более того, здесь было очень много народу. Люди разговаривали, смеялись или тихо сидели и смотрели через высокие окна на утреннее небо. Это было похоже на время перед концертом, когда оркестр ещё настраивается, а публика ищет свои места. То же самое происходило в столовой: ощущение готовности и возбуждения, как будто что-то интересное и приятное вот-вот должно случиться, и от этого у всех поднимается настроение.
Элизабет посмотрела на стол справа от себя. Он был уже занят. Казалось, там сидела одна большая семья: дедушка, бабушка, папа, мама и четверо детей, которые смеялись и разговаривали друг с другом. Она подумала, что, если бы там нашлось свободное место, можно было бы присоединиться к ним.
Раздался звон колокольчиков. Элизабет увидела ещё один стол, возле которого оставалась пара свободных мест, и села. Все вокруг тоже начали садиться, словно по команде, и через минуту в зале уже не осталось ни одного стоящего. Элизабет понравилось, что её место оказалось ближе к задней двери; она считала, что сесть впереди у камина будет неправильно. Там находилась кафедра и длинный стол, за которым расположилось несколько человек очень важного вида. Норбридж Фоллс был среди них. Элизабет огляделась в поисках мужчины и женщины в чёрном, но их нигде не было видно.
– Мне нравится сидеть позади, потому что можно быстро уйти, когда ты поел, – сказал кто-то рядом с ней.
Ещё секунду назад этот стул был свободен. Элизабет повернулась и увидела мальчика примерно своего возраста. На столе перед ним лежал ноутбук. Сам мальчик был одет в коричневые вельветовые брюки и шерстяную рубашку, которая была ему велика. Волосы у него были чёрные, глаза карие, а оправа очков больше и толще, чем у очков Элизабет.
– Я села на ближайшее место, какое увидела, – объяснила Элизабет.
Она слегка смутилась. Она не помнила, чтобы когда-либо с ней просто так заговаривал мальчик.
– Ты только недавно приехала? – спросил он. – Кажется, я тебя раньше не видел.
Он поднял руку, как будто хотел приветствовать её издалека.
– Кстати, меня зовут Фредди.
– Я Элизабет, – сказала она. – Я приехала вчера.
Она обежала глазами сидящих за их столом взрослых. Каждый из них разговаривал с соседом и, кажется, не замечал двоих детей.
– Это стол твоих родителей? – тихо спросила она.
– Нет, – ответил Фредди, – они уехали на праздники в Европу. Они отправляют меня сюда уже третий год, и мне это нравится. Я бы не отказался остаться жить в «Зимнем доме».
– А я тоже самостоятельно, – ответила Элизабет, которая немного удивилась, узнав, что мальчик находится в точно такой же ситуации. – Меня сюда отправили тётя и дядя. Я с ними живу – в Дрире. Это такой маленький город, там находится наше место жительства.
Ей нравилось выражение «место жительства».
Фредди закрыл глаза и замолчал. Казалось, то ли он что-то считает про себя, то ли он что-то забыл и теперь пытается вспомнить. Он открыл глаза.
– Жительства, – сказал он. – Это слово можно превратить в «истлевать».
Элизабет почувствовала, что её сердце упало.
– Ты шутишь.
– Я серьёзно. Надо только выбросить «ж».
– Я знаю! – воскликнула она в восторге. – Я хотела сказать, ты тоже решаешь анаграммы!
– Всё время. У меня мозг включается сам и делает это автоматически.
– Ты знаешь, что «водопад» можно превратить…
– В «подвода». Конечно, знаю. А как насчёт «стационар» и «соратница»?
Элизабет засмеялась, отчасти потому, что ей было весело, а отчасти потому, что её удивила неожиданная встреча с человеком, который, как и она, любил анаграммы.
– Моё полное имя Элизабет Летин, – сказала она. – Не очень подходит для анаграммирования. Самое удачное, что мне удалось придумать – Элза Либетенит.
Теперь пришла очередь Фредди рассмеяться.
– Фосфат! Лучше, чем у меня. Меня зовут Фредерик Нок, это переворачивается во «фрик-корнеед».
– Хорошая анаграмма, – сказала Элизабет. – Я всё время делаю перебуквицы. Я читала «Лабиринт Минотавра» и сразу мысленно перевернула «минотавр» в «норматив».
– «Лабиринт норматива», – сказал Фредди. – Мне нравится.
Фредди указал на её книжку.
– Любишь читать?
– Всё время читаю, – ответила Элизабет. – Очень люблю книги.
Она кивнула на его ноутбук.
– А ты любишь компьютеры?
Фредди поправил очки.
– Дело в том, что владелец отеля пригласил меня поработать над одним проектом, и я подбираю материал. Я пытаюсь найти способ использовать ореховую скорлупу, которой очень много выбрасывается на Кухне Сладостей, в качестве горючего. Тогда она пригодится местным жителям. Смотри, её можно спрессовать…
– Подожди, – сказала Элизабет и наклонилась поближе, – владелец – это Норбридж Фоллс?
Фредди кивнул.
– Ты для него делаешь этот проект?
– Каждый год он задаёт мне новую задачу.
– Потрясающе, – сказала Элизабет. Она была искренне впечатлена.
– Проект, над которым я работаю сейчас, я назвал «Ореховый Чудорбан». Сейчас я высчитываю, сколько клея нужно добавить, чтобы скорлупки не рассыпались и не сгорали слишком быстро. И, возможно, удастся всё это автоматизировать.
Элизабет никогда не слышала, чтобы её одноклассники говорили «автоматизировать».
– Видишь? – сказал Фредди. Он поднял ноутбук. К днищу был приклеен клочок бумаги со словами:
МРАК-БРАК-БРУС-ТРУС-ТРОС-ТРОН-УРОН-УРОК-СРОК-СТОК-СТОН-СТАН-СТАЯ-СВАЯ-СВАТ-СВЕТ.
– Вот этим я и занимаюсь. Ищу горючее в ореховой скорлупе, превращаю темноту и холод в свет и тепло.
– Метаграмма! – воскликнула Элизабет. Она посмотрела на взрослых, не побеспокоил ли их её крик. Но в зале было шумно, и, казалось, никто не обратил внимания на её восторг.