Ангел без имени

Приветливо вильнув мне хвостом, Филя оскалился на искусителя. Громко гавкнул два раза, что на собачьем языке выражает презрительное предупреждение. Бес скрутил собаке фигу, но на всякий случай спрятался за спину Юли.

– Филя, для тебя гостинцы. Вот в этом пакете.

Пес в один прыжок оказался у залившейся смехом хозяйки и зарылся мордой в указанный пакет. Три секунды, и от соблазнительных пирожных не осталось и следа. Юля гладит большую черно-коричневую голову, приговаривая:

– Заждался, хороший? Ну, прости, прости, нужно было в магазин заскочить, мама просила. Пойдем гулять? Хочешь?

Еще бы, Филя и не хотел.

Уж что-что, а гулять он хочет всегда, только чуть реже, чем кушать. Хотя, если будет выбор, скорее обойдется без еды, чем без прогулки с Юлей. Вот кто настоящий ее друг. Гораздо преданней всех товарок и влюбленней всех кавалеров, вместе взятых.

– Фу, заелся, – сморщилась Юля, разглядывая перепачканную кремом пасть Фили. – Вообще-то я их сама съесть хотела.

Длинный розовый язык овчарки с удовольствием облизывает перепачканные белым кремом черные губы, а глаза косят на меня. Все ли правильно сделал? Я показываю поднятый вверх большой палец. Хвост снова начинает вилять туда-сюда.

Юля, спрятав хлеб, быстренько одевает спортивные шорты, майку, кроссовки. Раньше мой напарник то и дело в момент переодевания вел себя неприлично, но довольно быстро осознал, что такое поведение выводит меня из себя. А когда я выхожу из себя, дело не ограничивается одним-двумя тумаками, а приводит к членовредительству. В прямом смысле этого слова. Теперь искуситель в подобных случаях стоит смирно, прикрыв ладошками пах, будто футболист в стенке.

Выгул собаки – это моя самая любимая часть дня.

Почему? Так ведь четвероногие друзья человека хорошо чуют не только ангелов, но и нечистых. И если с нами они ведут себя прилично, то на бесов реагируют неадекватно. Особенно если собьются в свору. Часто бывает так, идет себе человек, углубился вроде как в свои собственные мысли. А на самом деле прислушивается к тому, что ему искуситель шепчет. И тут на него с лаем и визгом налетает целая стая шавок, от мелких до громадных, и все зубы скалят, прыгают, пугают. Но не кусают. Это они не на человека кидаются, а на беса. И плохие мысли разом сменяются страхом, иногда даже Божьим. В такие моменты человек и молитвы припоминает, и ангела хранителя призывает. И бес, посрамленный отступает. Так-то.

И даже просто на площадке для выгула собак люди становятся чище душой, светлее. А все потому, что бесы обычно туда не лезут, разве что самые отмороженные. Потому и носятся, вроде как нормальные домашние псы, бешеной оравой кругами. Если бы люди могли видеть за кем они бегают, сразу бы поняли, течные сучки в большинстве случаев ни при чем.

Девушка оделась сама, нацепила на Филю поводок и намордник. Вышла в подъезд. Вызвала лифт. Почему лифт, раз всего второй этаж? Все просто, в подъезде ремонт, и лестничные пролеты завалены мешками с цементом, коробками с плиткой и строительными козлами. В смысле, такими конструкциями из досок, узбеки-рабочие в общаге живут, а не у нас под дверью, слава Богу.

В этот раз спустились нормально. И даже из подъезда вышли без приключений. Бес пожилой консьержки давно по звуку научился определять, кто именно едет в лифте, и теперь очень натурально прикидывался дохлым. Ее ангел беспечно сидел на столе и, болтая босыми пятками, громко читал проповедь о вежливости и недопустимости сна на рабочем месте.

Зато, шагов за пятьдесят до собачьей площадки, началось.

Я давно подобного ждал и все равно оказался не готов.

Глава 2. Собачья погода

Чем отличается черт от беса?

На самом деле много чем и почти ничем, смотря с какой стороны поглядеть.

В адской иерархии это одинаково ничтожные низшие создания. В большинстве своем они перекованы из падших ниже некуда человеческих душ. Их презирают демоны, считают пылью недостойной внимания дьяволы и не уважают пытаемые грешники. У последних, по крайней мере, остается шанс на прощение. А вот чертям и бесам путь к свету закрыт по определению. Разнорабочие, копошащиеся в нечистотах, практически без шансов подняться хотя бы на ступеньку выше, основа той странной перевернутой пирамиды ужаса, коей является Ад. Тяжелая, монотонная, тупая работа, вот их удел. Каждый бес или черт лишь клеточка бледно-розовой опухоли на теле мироздания, злокачественная и безликая.

Но это там, в Геенне. А здесь, на Земле, у них совершенно разные квалификации и возможности. Бесы, в большинстве своем искусители, приставлены к смертным в качестве противовеса хранителям. Но есть и такие, что полностью захватывают контроль над телом, даже если душа человека не пала и дух не сломлен. Это бесы матерые, ранее соблазнившие не меньше чем тринадцать раз по тринадцать душ. И на каждый захват тела им требуется сто шестьдесят девять соблазненных. К сожалению, в последнее время их становится все больше. Это мои самые приоритетные цели. При условии обеспечения безопасности подопечной, разумеется.

Но экзорцизм все же не совсем моя специализация, хоть я и люблю изгонять этих гадов назад в пекло, где им самое место. Я – Каратель. А это значит, наказываю.

С этой точки зрения моими прямыми клиентами являются черти. В отличие от бесов, черти могут самостоятельно воздействовать на физический мир. Именно черти чаще всего становятся водяными, домовыми, полтергейстами и прочими барабашками. Черт может сбить сосульку, и она упадет на голову прохожему. Или подвинуть банановую кожуру, или приподнять крышку канализационного люка. Перегрызть лифтовой трос. Сбросить в наполненную водой ванну электробритву. И много чего еще.

Если в Аду бесы и черти заодно, то на Земле они не то чтобы враждуют, но соперничают. Поскольку относятся к разным ведомствам. Учитывая, что как среди бесов, так и среди чертей нет единства и взаимопомощи, эти их взаимоотношения лично мне на руку. За последние десять лет, мой напарник не меньше пятидесяти раз помогал мне расправляться с чертями. Не потому, что исправился, а потому, что понимал, что с ним сделают в Аду, если Юля погибнет без его прямого вмешательства.

Бесов-искусителей на Земле, также как и ангелов-хранителей, ровно столько же, сколько живых людей. А вот чертей на три порядка меньше, хотя и это, на мой взгляд, много. К сожалению, за последние две тысячи лет, я только второй каратель, допущенный на Землю. Считается, люди должны сами научиться справляться со своими страхами. И опять же я не согласен. Со времен инквизиции миновали столетия, а человеки ничего эффективней не придумали.

Беда в том, что я не очень хорошо играю на арфе, а петь вообще не умею. Поэтому Метатрон так ни разу и не допустил меня до престола Господня, и я не смог донести этой мысли. К сожалению, постоянно приходится сражаться. Сольфеджио с прочим вокалом как-то пролетает мимо.

Вообще, я на пару тысяч лет выпадал из социума. Плюс-минус лет триста, точнее сказать сложно. Баал, гад эдакий, запер меня в своем круге. Хотел перековать в дьявола. Чего только я не испытал, вспомнить страшно. Но все выдержал, во славу Божью. И как только представилась возможность, сбежал, разнеся в пух и прах шестьдесят шесть легионов тупых приспешников Котоголового. И еще половину Преисподней.

Последние девятьсот лет я работаю хранителем, и на моем счету двадцать одна спасенная душа. Юля – двадцать вторая. И я не я буду, если Аду удастся ее заполучить.

Внезапно, буквально за полминуты, нахмурилось тучами приветливое летнее небо, поднялся сильный, почти ураганный ветер. Стали срываться большие тяжелые капли.

Почти полностью стемнело, низкие свинцовые тучи не пропускали ни единого солнечного лучика.

– Ох, Филя, не вовремя мы вышли… – сказала Юля, оглядываясь. Собаколюбители со всех ног бросились по домам, предчувствуя грозу, ливень, а то и град. Но это был не наш вариант, до дома, даже если бегом – минут пятнадцать. Эта площадка у Филимона Танковича любимая, он сюда хозяйку постоянно таскает. На то у пса есть причина, вернее даже две. Барби и Керосинка. Обе причины – овчарки женского пола, как несложно догадаться. И гуляют они именно здесь.