Рокот

Стас чувствовал, как озеро приближается к нему, как под футболку и в штанины джинсов проникает холодный влажный воздух, как гнилостное дыхание Рокота стягивает и выгибает мышцы.

Из последних сил он вывернул руку и схватился за футболку Бежова. В тот момент он хотел не просто ему отомстить, он хотел убить этого ублюдка, утопить вместе с собой.

– Кидайте! – скомандовал Егор.

Короткий полёт – и одеревеневшее от страха тело Стаса рухнуло в воду. Всплеск заглушил его сдавленный вскрик.

Разум и мысли оцепенели, ноги свело мгновенно, грудь сдавило. Вода забурлила голосами, мужскими и женскими, звеняще-детскими и по-старчески скрипучими, смехом, воем, визгом, хрипом, стонами.

Голосами было наполнено всё это дьявольское озеро. Чёртов Рокот просто кипел.

Перед лицом Стаса, в воде, мелькнула синяя футболка Бежова, его серые спортивные штаны «Найк», стеклянные, широко распахнутые глаза и загорелые руки, а потом всё вокруг стало алым, будто с берега выплеснули ведро красных чернил.

Стас дёрнулся, сделал панический импульсивный вдох – вместо воздуха в нос и рот хлынула жидкость. Горло охватило удушьем. Стас дёрнулся, как от удара, и замер, застыл в невесомости. Кислородное голодание ослабило, а потом, и вовсе, отключило сознание.

Очнулся он от того, что его голова тряслась, свесившись вниз, а кровь прилила к вискам с чудовищным давлением.

Он открыл глаза, закашлялся, захлёбываясь водой, хлынувшей изо рта, носа и даже из ушей. Только через несколько секунд Стас осознал, что кто-то придерживает его за плечи и хлопает по спине, а макушкой он упирается во влажную травянистую землю при каждом приступе кашля.

Стас сжал пальцами склизкую траву, глубоко вдохнул и повалился на бок. Потом перевернулся на спину, вытянул ноги. Над ним, закрыв солнце, склонилась темноволосая девчонка в ярко-розовом купальнике.

– Где они? – Стас сглотнул, глухо кашлянул и прищурился от яркого света.

– Живой? – спросила девчонка. С её лица ещё не сошёл испуг. – Мы уж думали, что всё.

До Стаса дошло, что его спасительницами стали те три девчонки, неожиданно появившиеся на берегу.

– Мы видели, как они тебя в воду кинули. – К первой девочке присоединилась подруга, в зелёном купальнике. – Сначала подумали, вы прикалываетесь, потом Маринка заметила, что ты всё никак не всплываешь. Мы побежали тебя вытаскивать, но те парни…

– …те парни нас не подпускали, – дополнила первая (видимо, Маринка). – Если б не Тая… Она с другой стороны к тебе подплыла и закричала. Парни сразу смылись, и мы тебя вытащили. Извини, мы думали, не очнёшься… так перепугались… Тая до сих пор плачет. У тебя ведь даже губы посинели. Представляешь, как ей страшно было к трупу прикасаться? Ну ты понимаешь… она пыталась дыхание тебе делать… ну это… искусственное…

Стас перевёл взгляд с одной спасительницы на другую.

– Мне показалось, – прохрипел он, – или вы извиняетесь за то, что мне жизнь спасли?

Первая девочка протянула ему руку.

– Да мы не спасали, мы же… ну… просто так…

Стас ухватился за её ладонь, сначала сел, а потом медленно поднялся на ноги. Тут же закашлялся, согнулся, уперев грязные ладони в колени. Голова до сих пор кружилась. Яркие отблески солнца на поверхности озера ослепили его, заставляя зажмуриться.

– Зачем они тебя так? – спросила вторая девчонка.

– Пошутили. – Стас, отдышался, сплюнул и добавил: – Но я тоже шутить умею.

И тут тишину озера прорезал отчаянный визг.

– Тая! Тая! – заверещала первая спасительница, кинулась к подруге. Через пару секунд они завизжали хором.

Стас рванул к ним и увидел причину их истошного крика. В воде у берега, укрытый склонившимися ивовыми ветками, лежал Андрей Бежов. Одного взгляда хватило, чтобы понять: он мёртв.

Через полчаса врачи «скорой», прибывшие на место, установили, что смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы, парень ударился виском о камень, и рана оказалась смертельной. Ещё позже следователь снял со Стаса какие-либо подозрения и объявил о несчастном случае. Три юных свидетельницы помогли восстановить картину происшествия.

Об участии Егора Сенчина и двух его дружков полиция так и не узнала. Стас попросил девочек не выдавать их, наплёл что-то про «они потом вас найдут». Он сам хотел свести счёты с братом, без помощи официального правосудия.

Ну, а Андрей Бежов…

Стас винил себя в его гибели, ведь именно он при падении зацепил футболку Бежова, потянул в воду, где тот напоролся на камень. Стас хотел убить его от страха, ненависти и злости, хотел только в мыслях, без каких-либо намерений. А убил по-настоящему – и этого уже не исправить.

Узнав о несчастном случае, Марьяна долго не могла прийти в себя, а потом, через пару дней, вдруг обвинила Стаса:

– Ведь это ты, да? Возможно, случайно. Я никому не скажу, но признайся хотя бы мне. Я не верю, что Андрей решил на тебя напасть. Он всегда был спокойным и милым парнем, уж я-то его отлично знала. Андрей не мог причинить никому вреда, а вот ты… да ещё эти три маленьких русалки… Они что, серьёзно поверили, что тебя обидел Бежов, который даже ростом ниже чуть ли не вдвое? А может, ты их запугал?

Переубедить её было невозможно.

Марьяна, скорее, наступила бы себе на горло, чем представила Стаса Платова в роли жертвы. После той трагедии она свела к нулю – нет, к минусу – их общение. Два последующих года учёбы они делали вид, что не знакомы, а потом их дороги разошлись.

***

Стас посмотрел на часы. Почти шесть.

Если Марьяна не выйдет через двадцать минут, то он уйдёт отсюда. И плевать, что из этого получится.

Будто услышав его обещание, тяжёлая подъездная дверь распахнулась, и под нервный писк домофона появилась Марьяна. Свою бывшую одноклассницу Стас узнал сразу – почти не изменилась за те три года, что прошли с окончания школы.

Марьяна выскочила из подъезда и проскользнула мимо, даже не обратив внимания на парня, сидящего на скамье у дома. Что ж, вполне на неё похоже. Она ничего и никого не замечает, если не хочет, чтобы это существовало в её жизни.

Закрытость девушки чувствовалась на расстоянии: по торопливой походке, чуть сутулой спине и чёрному спортивному костюму без единой яркой вставки. Даже её кудри, когда-то пышные и беспечные, теперь походили на приглаженные театральные волны.

Вот только увидев их, Стас, и без того нервный, ощутил настоящую панику.

– Мари, – окликнул он девушку, вскакивая со скамьи. – Марьяна, – поправил он сам себя и поспешил вслед за ней.

Она услышала и, кажется, узнала его голос. Правда, не обернулась, а вздрогнула, съёжилась и ускорила шаг, ускользая в арку между домами, – чёрт, она от него сбегала.

– Мари! – Эхо отскочило от стен бетонного свода и размножилось. Как же много вины и отчаяния Стас услышал в собственном голосе. – Мари, стой! Подожди!

Девушка остановилась.

Её силуэт в тени арки превратился в литой чёрный столб, словно заострился и ощетинился. А потом Марьяна внезапно развернулась и пошла прямо на Стаса. Неотвратимо ступая, как в кино надвигается вражеский танк. Стас готов был поспорить: под её массивными чёрными кроссовками заискрило статическое электричество, подпитываемое ненавистью.

– Мари, привет… – Он смолк и попятился, уверенный, что столкновение их тел неизбежно.

Девушка продолжала наступать, вытесняя Стаса во двор, который они только что покинули. В её глазах тлела ненависть.

– Не смей называть меня «Мари», скотина, – процедила она. – Не смей являться сюда и разговаривать со мной. Если не хочешь проблем, проваливай.

Чего уж, прямолинейность и умение переходить сразу к сути всегда были неотъемлемой частью характера Марьяны Михайловой.

Судорожным глотком Стас протолкнул клейкий, как огромный кусок жвачки, ком в горле. Марьяна прибавила шагу, пока не оттеснила его к низкому металлическому забору, отделявшему детскую площадку от проезжей части двора.