Медальон двух монашек

─ Мар-фа-а-а! ─ голос чудовища уже звучит в ней. Она понимает и принимает его, не в силах больше сопротивляться этой мощи. ─ Мар-фа-а-а! Ты видишь, каковы мужики? Они тебя вовсе не спрашивали. Взяли силой то, что ты берегла! А ты – молодец, так ему и надо! Отомстила за себя! Но учти, их много. Наш враг хитер и коварен! Теперь он к тебе полезет с ласками, но ты не давайся!

И сердце девушки, еще совсем недавно превратившееся в сосульку, от внутреннего жара бешено застучало. Пот прошиб на лбу и пояснице. Она дернулась и застонала. ─ А-а-а!

Потифор открыл глаза. Восток на зеленом фоне горизонта желтел узкой полоской утренней зорьки. Неожиданно глаза Потифора увидели её глаза – злые и жестокие. И тут же он ощутил резкий удар по лицу.

─ Ты чо, дефькя? ─ удивленно произнес Потифор, потирая ушибленную щеку. Он уже давно простил ей эту выходку, считая её продолжением неспокойного сна.

─ Ты кто? А ну, отойди от меня! ─ глаза Марфы медленно превращались в нормальные: узкая полоска желтых глаз, как у хищника стала похожа на глаза девушки.

─ Да ты чо, дефькя? Забыла? Али ишшо не проснулася? ─ невольно Потифор начал сердиться. ─ Пора ба кончать забавлятьси-то!

Но тут новая мысль неожиданно пришла в его голову. ─ А чо ежели ей шибко досталося от мужика какова, а меня она с им спутала?!

Вся сердитость на неё разом прошла. ─ Да ты мене-то не боись. Ляжь, ишшо поспи! Рано. Вишь, зорька-то тока подымацца!

К этому времени Марфа уже отошла от приснившегося ей кошмара, сама вспомнила всё и попыталась улыбнуться. Однако улыбка получилась жалкая. Почувствовав это, девушка опять улеглась на сено, повинуясь руке Потифора. И тут же прикрыла глаза.

─ Подожду. Посмотрю. Полезет- ударю палкой! ─ решила она, нащупав под сеном небольшую палку. Невольно на душе стало легче: это прошел страх. ─ Ну, топерича я с палкой. Пушшай тока сунетси! Ишь, ты, каки оне: сперва сю-сю-сю, а потом? Эх, бедная, я бедная, сиротинушка разнесчастная!

И слезы, навернувшись в уголках её глаз, собрались в малюсенькую лужицу и потекли на сено. Но мысли вернулись в недавнее прошлое. ─ Ванька, курошшуп хренов, так ему и надо! А чо? Не будет лапать!

Храбрости не хватило назвать то, что он с ней сделал, и она нашла другое слово. Но, вспомнив, как она его ударила сначала ногой, а потом палкой, усмехнулась, а потом и вовсе испугалась. ─ А что ежели убила?

И начала упорно вспоминать то, что бы сказало ей. ─ Не убила!

Но не находила. А коварная мысль сверлила мозг снова. ─ Ведь не убила жа! Ведь не убила? Могеть и не убила!?

Но тревога уже змеёй вползла в душу и Марфа открыла глаза. Ей снова стало страшно. Повернув голову, она увидела рядом Потифора, который, прижавшись к армяку, грел её своим телом. Глаза его были открыты, и никакой агрессии в них не было.

─ Врешь ты усё! ─ мысленно ответила она своему Черному Демону, приснившемуся ей и утверждавшему, что все мужики – её враги. ─ Он не такой! И лучче отстань от меня!

От такого решения ей вдруг стало значительно легче на душе. Даже теплее. Она расслабилась, вздохнула и снова задремала. Но снов уже больше не видела. Лишь почему-то временами ей казалось, что она маленькая девочка, которую мать мирно покачивает в люльке.

Потифор уже давно и осторожно вел свою лошадку под узцы по дороге к мосту. А через некоторое время аккуратно перешел его. И пока Балашов спал, направился по обходной дороге через Козловку. К Большой Грязнухе он вышел, когда солнышко выглянуло из-за горизонта.

Марфа, измученная происшествиями прошлого дня и кошмарами ночи, спала, мерно покачиваясь в такт ходьбы лошади. Когда же она проснулась, солнышко было высоко. Но и этого было мало: поняв, что они куда-то едут и, вспомнив всё, притворилась спящей, непрестанно повторяя про себя. ─ Господи, пушшай будет, чо будет!

Однако Потифор в какой-то момент заметил, что она проснулась и остановил телегу.

─ Марусь, давай завтракать, чем бог послал. ─ такое приглашение ей понравилось: никто насильно не заставлял, да и отношение парня к ней было уважительное. Во всяком случае, её спрашивали, что позволяло либо отказываться, либо соглашаться. Собственно, это и сыграло главную роль: она согласно мотнула головой и начала выбираться из телеги, чтобы умыться.

Потифор отпустил кобылу пощипать травку, а сам стал разжигать костер. На какое-то время Марфа исчезла из виду. И он был очень удивлен, когда она вернулась к костру с двумя крупными карасями, довольно улыбаясь.

─ Вот енто дефькя! ─ восхищенно выскочило у Потифора: он ломал голову, чем бы накормить Марфу, уже достал удочку и хотел было выламывать удилище. А тут! ─ Ну-у, ты и молодец! Иде ж лавитси такая?

─ А вона там, в курье. ─ и Марфа показала на изгиб Большой Грязнухи, заросший тростником.

Когда же они подошли к месту, указанному Марфой, то оказалось, что это была грязная лужа, когда-то действительно бывшая затоном. Однако со временем перемычка пересохла, да и воды поубавилось. Горбатые черные спины карасей то тут, то там виднелись на её поверхности.

Марфа смело подоткнула юбку к поясу, обнажив свои молодые и красивые ноги так, что Потифор даже зажмурился. Это её привело в такой восторг, что она с радостным гиком вбежала в мелкий ил, где виднелась заметная спина крупного карася. Не успел Потифор снять свои лапти, как на берег полетел крупный карась. За ним ещё один. И ещё.

Марфа играючи выкидывала на берег к Потифору одного за другим серебристых крупных и средних карасей, жадно хватающих ртом воздух. В какой-то момент она наклонилась к нему, и парень увидел её круглую крепкую грудь. С большим трудом он перевел свой взгляд в сторону.

Шлепок чем-то грязным, скользким, большим и противным заставил его снова посмотреть на Марфу: она тихо смеялась, закрыв рот ладонью, а у его ног отчаянно прыгая, не сдавался крупный карась.

─ Вот ты как?! ─ взревел Потифор и, уже не разбирая пути, устремился к обидчице по липкому чвакающему илу.

Однако Марфу нисколько не испугал его устрашающий вид, а даже насмешил. Выхватив из ила очередную крупную рыбину, она запустила ею в Потифора, который в это время изображал из себя обиженного медведя, качаясь из стороны в сторону, с чваканьем вытаскивая из ила ноги, приближался к ней.

На этот раз рыбина, пролетев мимо его лица, билась где-то на суше. А Потифор еще громче взревел, как обиженный мохнатый. Хоть третья рыбина и попала в него, но это уже ничего не изменило: игра была ею принята и явно нравилась.

Она заверещала, забегала по луже, брызгая в Потифора своими грязными ногами, пока сама не поскользнулась на рыбине и не плюхнулась прямо в черную жижу, моля о пощаде. К её радости и удивлению страшный Медведь плюхнулся в ту же жижу по доброй воле совсем рядом. И в этот миг глаза их встретились: еще между ними ничего не было сказано, но немой разговор уже начался.

─ Глупая, чего ж ты меня боишься? ─ спрашивали его глаза. ─ Ведь я совсем тебе не враг!

─ А кто тебя знает? Может и не враг. ─ отвечали её. ─ А может и враг. Это мы ещё посмотрим, кто ты на самом деле? Господи, как бы я хотела в это поверить!

Они улыбнулись друг другу, побрызгались черной жижей и пошли в Хопер отмываться.

Прополоскав свою одежду в Хопре, сушили её на солнышке, с удовольствием и аппетитом уминая карасей, поджаренных в глине. Изредка, то один, то другой с нескрываемым ехидством посматривали друг на друга: Марфа сидела, одетая в армяк Потифора и босая, а тот – в одних подштанниках и лаптях.

После того, как в костре остались угольки, их одежда стала сушиться над костром. Поскольку сейчас им было хорошо быть вдвоём, то ни тот, ни другая, не торопились к месту назначения.

А через некоторое время Марфа ехала на сене и смотрела на цветущее поле, разноцветными пятнами ублажающее её взор. Никогда еще ей не было так хорошо и беззаботно.

─ Господи, как хорошо пахнет вокруг! ─ тихо произнесла она, но Потифор услышал и усмехнулся. Неожиданно он передал ей вожжи и спрыгнул с телеги. А уже через мгновение начал собирать разные травы в большой букет. Марфа улыбнулась, предвкушая неизведанное ранее удовольствие от того, что все же есть в её жизни хоть один мужчина, который старается сделать что-то приятное.