Одиссея капитана Ская

И они пошли танцевать. Что ни говори, это у капитана Ская получалось получше, чем любезно беседовать с дамами.

Потом они вновь молча гуляли под руку, и говорила в основном сама Амидала. Говорила, как тоскливо ей, богатой наследнице, в родном доме, где её никто не понимает; как ей не хочется выходить замуж за какого-нибудь старого толстого графа («А что, худых графов не бывает?» - подумал Скай); как она мечтает о свободе… и о любви.

Ах, как же мечтал в эту минуту о любви наш бедный капитан! Но он не мог произнести ни единого слова. Казалось бы, просто сказать: «Я вас люблю!», но у него не получалось даже этого. Говорить он мог только взглядами, и уж они были красноречивее всяких слов. Удобно всё-таки, когда леди намного ниже тебя ростом и стоит к тебе спиной, и у неё глубокий вырез на платье…

Один раз Амидала как будто перехватила его взгляд, но совсем не выразила недовольства. «Неужели я ей нравлюсь?» - мучительно думал Скай – и мучительно молчал. «Может, надо её поцеловать?» - подумал он через минуту – и снова не решился. Да что же это такое, в конце концов, не мальчишка же он! И тем не менее, в присутствии прекрасной графини наш герой-любовник был совершенно сам не свой.

Бал закончился довольно рано; позже Скай думал, что лорд Палпатин сделал это нарочно, чтобы разлучить его с Амидалой. Графиня была явно огорчена необходимостью прощаться и не скрывала своей печали.

- Прощайте, Эни Скай, я очень рада нашей встрече. Вы такой… – она усмехнулась, - интересный собеседник! И очень понимающий!

- Прощайте, графиня, - едва сумел выдавить Скай. – Я никогда вас не забуду.

Она заулыбалась и вновь протянула к нему свой веер.

- И не надо. Я буду счастлива вновь встретиться с вами. – Амидала протянула Скаю руку, и он понял, что её надо поцеловать, что он и сделал. – Вот, так уже лучше, – сказала графиня. – Прощайте.

И она ушла. А Скай, не обращая внимания на призывные взгляды лорда Палпатина и настойчивое приглашение остаться до утра, потихоньку отвёл в сторону какого-то слугу и за пару мелких монет выведал, где живёт графиня Наберри.

Нет, сегодня он к ней не пойдёт. Но, может быть, когда-нибудь в другой раз…

Ещё он знал: это навсегда. Всякие там Асоки и прочие портовые девки остались в прошлом. В будущем же есть только она одна, графиня Амидала Наберри. «И она будет моей!»

========== Гадание ==========

Чёрной тенью Асока мчалась по тёмным улочкам и закоулкам. К груди она крепко прижимала небольшой свёрток и постоянно оглядывалась, чтобы убедиться, что за ней не следят. Она давно ждала этого дня – субботнего полнолуния, именно так сказала вещая старуха. Если всё пройдёт удачно, её счастье вскоре сбудется.

Домишко был низенький, даже Асока с трудом протиснулась в дверь. Внутри всё было заставлено магическими масками и амулетами, сушёными обезьянами, лягушками и даже одним крокодилом (он-то и занимал больше всего места). А в центре всего этого восседала на табурете древняя чернокожая старуха, до того иссохшая, что она сама бы показалась очередной мумией, если бы не блестящие в свете глиняного светильничка глаза.

- Пришла, - проскрипела старуха.

- Да, бабушка Тальзин. Я принесла всё, как ты сказала.

- Давай. – Асока развернула свёрток, и старуха придирчиво оглядела содержимое: несколько золотых монет, пригоршню мелочи, связку сушёного мяса, связку табака и костяной амулет. – Хорошо, - кивнула старуха. – Но сперва скажи, чего ты хочешь.

- Я хочу… – Девчонка прижала руки к груди. – Я хочу, чтобы он всегда любил только меня одну и больше никого! Чтобы он вернулся ко мне…

- Зачем тебе этот белый мужчина? – Сурово спросила бабка. – Разве тебе мало других?

- Я не хочу других! Я люблю его! – Горячо воскликнула несчастная Асока. – А он бросил меня и теперь никогда не вернётся. Прошу тебя, попроси луну и субботу, чтобы он вернулся…

- Так… Глупая ты, глупая. Зачем женщине любить? Пусть белые мужчины любят и сходят с ума, а ты крути ими и знай бери с них звонкую монету! – Она попробовала золотой на зуб. – Я сама так делала, когда была молода. Ну да ладно, помогу тебе.

Старуха разожгла на железном подносе костерок и принялась бросать в него щепотки трав, оторвала клок шерсти от ближайшей мумии, туда же отправилась чешуйка крокодила.

- Так… Мне нужна какая-нибудь вещь этого человека, а ещё лучше – волосы или кровь.

- У меня есть! – Асока вытащила из-за пазухи грязный, скомканный клочок ткани, в которой капитан Эни Скай, возможно, сумел бы признать свой потерянный правый манжет. В тряпку была завёрнута прядь светло-русых волос.

Старуха взяла ткань и волосы и тоже кинула их в огонь. Пламя затрещало и ярко вспыхнуло, и в этой вспышке обеим женщинам показалась человеческая рука со странно сложенными пальцами.

Ведьма забормотала что-то, а Асока скрестила на груди руки, крепко зажмурилась и принялась перебирать имена всех духов, обращаясь к каждому с просьбой: «Пусть он всегда меня любит, пусть он всегда будет со мной, пусть он никогда не посмотрит на другую!» В комнатушке, которая и так-то не благоухала, стало совершенно нечем дышать, едкий вонючий дым окутал бедную Асоку, а она всё ждала, что из этого дыма к ней выйдет, как живой, её любимый Эни. Но ни луна, ни суббота не удостоили её видения.

- Всё, - сказала наконец старуха. – Вроде получилось. Ну, жди через месяц-два своего капитана, никуда он от тебя не денется.

- Правда? – Асока не смела поверить своему счастью.

- Правда, правда. Когда это я кого обманывала?

Асока торжествующе взвизгнула, поблагодарила бабку и умчалась прочь на крыльях любви. Ну всё, Эни, попался! Что может быть сильнее субботнего колдовства, да ещё совершённого в полнолуние вещей женщиной? Теперь ты мой, мой, мой навеки!

А довольная старуха Тальзин спрятала монеты, повесила на стену мясо и табак, оторвала листок и принялась жевать. Хорошо жить на свете старикам и старухам, пока есть такие вот молодые влюблённые дуры!

И всё же ведьме не давал покоя огненный призрак руки. Что может означать этот жест: большой палец между указательным и средним? А, неважно. Сама она отнюдь не дура, чтобы верить в колдовство.

========== Опыт профессионала ==========

Капитан Скай в очередной раз возвращался на Тортугу в весьма приподнятом настроении. Во-первых, недавно ему наконец посчастливилось ограбить богатого английского купца и взять отменную добычу. Во-вторых, и это тешило его пиратскую гордость, ему случилось встретить в море единственный уцелевший шлюп экс-командора Гривуса, и он от души пострелял по нему из пушек, а озлобленный Гривус, которого теперь не бил только ленивый, мог лишь стоять на палубе и яростно грозить кулаком. Ну, и в-третьих и в-главных, он был влюблён.

Хотя здесь таилась доля грусти. Да, он безумно, страстно влюбился в прекрасную графиню Амидалу, и она как будто была не против ответить ему взаимностью, но… увы, первое свидание Скай безбожно провалил. Он даже не знал, о чём говорить с любимой, а женщинам, как известно, нравятся остроумные, уверенные в себе мужчины.

«Сумерки» прибыл в порт вечером, но Скай отчего-то решил не ходить на берег – и правильно сделал, потому что там его поджидала Асока. Он преспокойно переночевал на корабле и сошёл на берег утром; и надо же было такому случиться, что в это самое утро настырная девчонка чего-то наелась и слегла на два дня с больным животом. Хотите верьте в колдовство, хотите – нет.

Не подозревающий об этом Скай спокойно шагал к таверне «Допьяна», надеясь хорошенько выпить и закусить, и даже не заметил, что в порту появился ещё один корабль.

Каково же было удивление Ская, когда в таверне он увидел сидящего за столом капитана Бена Кеноби. Рядом с ним сидел Коуди, который тут же переменился в лице, лишь только завидев вновь прибывшего.

- Где эта вонючая медуза, Рекс? Говори, я его отлуплю!

- Коуди, сядь! – Попытался урезонить его капитан, но зарвавшийся боцман уже не слушал: