Принц и Дракон

Меркантильная ты сука. Нет, чтобы спросить, почему ты сына бросаешь, почему семью оставляешь… Первое, о чем она вспомнила — брачный договор.

— Я буду добиваться его аннулирования, — абсолютно спокойно ответил я, поправив лямку сумки на плече.

— С чего ты взял, что у тебя получится? — резко и зло рассмеялась Марина, скрестив руки на груди. Её лицо пылало праведным гневом.

Так долго ждал момента сказать ей это…

— Ты обманула меня. Захар не мой сын.

Пораженно ахнув, Марина отшатнулась и плюхнулась задницей на диван. Я с усмешкой наблюдал, как шок на её лице сменяется виной и смирением. Сожалеет… Есть в ней все-таки что-то человеческое. Или она отлично играет свою роль.

— Это ложь, — закачала головой она и уверенно встретила мой взгляд. Это и убедило меня в её неискренности. Нет, такие суки не раскаиваются. Они играют свою роль до последнего, стремясь к своей цели и бессовестно руша чужие судьбы.

Вместо ответа и достал из заднего кармана джинсов смятый листок — копию теста на отцовство. Оригинал Марина может порвать, а делать новый тест — пустая трата времени. Я же хочу побыстрее освободиться.

Она даже читать не стала, сразу поняла содержание. Догадливая.

Дальнейшее событие меня удивило настолько, что я застыл, не покидая комнату, как сделал бы раньше. Женские слезы — сама по себе вещь противная, никогда не знаешь, искренние ли они или это очередное оружие против сильного пола. Особенно все сложно, когда пусть и лицемерная, но гордая женщина встает на колени.

Да, Марина опустилась передо мной на пол, вцепившись руками в джинсы чуть выше колен и с силой сжав ткань. Её лицо, мокрое от слез, обратилось вверх, и никогда я не видел у неё таких чистых и искренних глаз.

— Влад, это было один раз. Клянусь! — горячо заговорила она. — Ты тогда бросил меня. Променял на другую, ущемив мою гордость. Я была очень расстроена и пьяна, и… и хотела отомстить тебе.

— Лучшая месть бывшему — переспать с его другом, верно? — Я придавал себе презрительный вид из последних сил: не понимая, фарс передо мной или настоящие слезы, не знал, как лучше поступить. Какой-то извращенной логикой можно было понять Марину, да… Но может, она сама заставляет меня так думать? Как-никак, она окончила тот же факультет, что и я, и неплохо умеет пудрить мозги. — Скажи, каково это: постоянно видеть отца своего ребенка рядом, но упрекать меня в холодности к якобы родному сыну?

Марина всхлипнула:

— Клянусь, я не знала, что он не твой! До последнего, даже после родов, я была уверена, что ты отец. Влад, он твой, и неважно, кто…

— Ох, заткнись! — Вот теперь, почувствовав начало пламенной речи в стиле яжматерей, я нашел в себе силы подавить отвратительное чувство жалости. Нет, контракт был составлен обманным путем, и поэтому суд должен быть на моей стороне. Если Марина и её папаша-прокурор не найдут какой-нибудь лазейки. А впрочем, плевать. Лишь бы избавиться от её омерзительного присутствия в моей жизни.

Оторвав её руки от ткани джинсов, я взял сумку с ноутбуком и направился к выходу, но следующие злые слова Марины пригвоздили к месту.

— Это из-за неё, да? Из-за той шлюхи, с которой ты кувыркался неделю назад в отеле? Что, думал, не узнаю? Я знаю обо всех твоих шалавах, но не беспокоилась о них, пока не появилась она. — Я замер, не оборачиваясь, и Марина горько рассмеялась: — Ну конечно, из-за неё. Что, снова увидел её и встал на задние лапки? Она ведь использует тебя, твои деньги, и выкинет прочь, как надоевшую игрушку! А я люблю тебя, слышишь? Люблю!

— Нет, дело не в ней, — спокойно произнес я и с уверенностью понял, что это сущая правда. О разводе я думал еще до того, как судьба вновь начала сводить нас вместе. Просто хотел дождаться окончания контракта, но частые беседы с Яном и упреки блондинистой суки Данилевской сделали свое дело, и я понял: не могу больше. На шее с каждым часом все сильнее сжимались невидимые тиски, не давая воздуху проникнуть в легкие, и новый день казался последним. Да, я хотел бы продолжить с Аней… что бы у нас ни было. Но она никак не связана с разводом. Это нужно мне.

Но Марина уже не слышала меня.

— Ты врешь! Ты все врешь! — кричала она, стуча сжатыми кулаками по ковру. — Это она тебя подговорила! Ты просто жалок, Влад! Ненавижу! Чтоб ты сдох!

Вот теперь я с уверенностью покинул гостиную. Пока зашнуровывал кроссовки под аккомпанемент почти нечленораздельных криков, мрачно размышлял о разнице между женскими слезами и женской истерикой, и лишь случайный взгляд уловил движение в коридоре.

Захар выглядывал осторожно, спрятав тело за дверным косяком. Он не впадал в истерику, но его слегка сжатые бровки и испуганные глаза загнанной лани говорили больше, чем вопли. Марина сколько угодно могла называть меня черствой сволочью, но в этот момент мое сердце жалостливо сжалось.

— Иди ко мне, Захар, — тихим и спокойным (особенно на фоне несдержанных ругательств его матери за стеной) голосом велел я, протягивая руки. — Я уведу тебя отсюда.

Несмотря на мое постоянное отсутствие в жизни Захара, он удивительным образом доверял мне и сейчас шел медленно, но уверенно. И так крепко обвил шею своими маленькими ручонками, что на миг я пожалел, что это не мой малыш.

— Я отвезу тебя к дедушке, Захар, — я продолжил говорить негромко уже в подъезде. Захар тихонько сопел мне в шею, но не говорил ни слова. — Тебе ведь нравится бывать у него в гостях, верно? И дедушка будет рад.

Внуку — да, но не моим новостям. Хотя Маринин отец был нормальным мужиком, такого ярого защитника справедливости я еще не встречал. Так что была возможность перетянуть его на свою сторону. Пусть и маленькая.

— Я оставлю тебя у дедушки, а сам уеду, — продолжал говорить я, усаживая Захара в детское кресло. Захлопнул дверь, и пока огибал лексус, произнес в никуда: — Поеду поболтать с твоим папашей.

***

Авдей открыл мне дверь практически сразу. Белая рубашка на нем была распахнута, ремень на черных классических брюках расстегнут, светлые волосы взлохмачены, а в руках полупустой бокал белого вина.

Примерно так он расслаблялся после трудного рабочего дня.

— О, Деникин! — вместо приветствия воскликнул Авдей и пропустил меня в квартиру. Уже из гостиной он произнес: — Вино будешь? Закусить не предлагаю: нечем. Десять минут назад заказал пиццу. Уже решил, что они улучшили скорость доставки, но нет. Это всего лишь ты.

Разувшись, я прошел следом за хозяином дома. Авдей развалился на диване и с задумчивым видом созерцал открывшийся вид из окна: штор и тюля не было. Он выглядел настолько эстетично в своей обставленной в светлых тонах квартире, что даже я залюбовался. В этот момент его нужно было запечатлеть на фото или на картине и без труда заработать миллионы.

— Я подаю на развод, — лаконично бросил я, не проходя дальше порога гостиной. — Мне не помешает твоя помощь.

Филипп не выглядел особо удивленным. Он лишь чуть дернул бровью и пригубил вина.

— О как! А что случилось? Изменила тебе? Или, — подмигнул он, — узнала об изменах? Впрочем, неважно. Не понимаю, зачем тебе помощь юриста. Ты и сам неплохо с этим справляешься.

— Ты не понял, — я покачал головой и в упор уставился на бывшего друга. — Ты мне не нужен как юрист. Процесс пройдет гораздо быстрее и успешнее, если ты сразу признаешь свое отцовство. — Ленивая улыбка на лице медленно погасла, он недоуменно моргнул. — Конечно, у меня и так есть тест на отцовство, который доказывает, что Захар не мой. Но и твое требование признать его своим пойдет на пользу…

Я собирался сказать еще кучу слов, но Авдей перебил меня, взмахнув рукой.

— Стоп. Что ты сказал?

Встретившись взглядом с растерянным Филиппом, я вдруг понял, что он ни черта не знает. Вот тут я был уверен в его искренности: похоже, он верил, что Захар мой сын.

— Ты серьезно ничего не заподозрил за все это время? — Я пораженно вскинул брови. — Авдей, ты либо слепой, либо глупец. У него же твои глаза и твои волосы!